Прежде чем ступить в ворота Бренденхейма я сошёл с большака и по лесным тропинкам вышел к заброшенному монастырю с обвалившейся крышей и покрытыми старой копотью стенами. По всей видимости, во время войны он подвергся разграблению и сожжению, после чего про него все успешно забыли, ибо среди обломков я нашёл останки убитых священников, до которых не смогли добраться вороны и прочее зверьё. Никто не пришёл, чтобы их похоронить, сплошное святотатство, но я уверен, что своё отпущение грехов от иного святоши грабители таки получили. К моей немалой удаче монастырское кладбище осталось в сохранности. Точнее будет сказать, что налётчики ради веселья, иначе зачем ещё им это делать, поломали надгробные плиты, но сами могилы раскапывать не стали. Монастырь был не особо богатым, так что в захоронениях вряд ли бы нашлось много ценностей. При себе у меня была купленная в одной деревушке старая тяпка. Своровать её было бы плёвым делом, но мне стало совестно забирать у нищих людей то, чем они добывают свой хлеб. Да, порой даже моя совесть пробуждается от мёртвого сна.
Как я уже упоминал, многие надгробия были разрушены, и камня с именем моего дьячка я при первом обходе не нашёл, но благо, что в то моё посещение кладбища я ещё запомнил имена на паре соседних камней, так что со второй попытки я всё же отрыл правильный гроб. Когда я очистил доски от земли, то почувствовал, что за ними кто-то есть. Нет, что ты, труп того монаха я ещё в тот далёкий год унёс и оставил где-то в лесу на радость диким зверям, так что внутри гроба его быть точно не могло. Но под крышкой всё же был человек, и этот человек — я. Стоя над разрытой могилой, я чувствовал, что под тёмными, сырыми и прогнившими досками лежало в заточении моё прошлое, от которого я хотел навечно избавиться. Клянусь Старшей Звездой, я слышал скрежет ногтей о рыхлое дерево… я слышал его тихий шёпот, исходивший из-под земли… Да… этот мерзкий, холодный голос… насмехающийся надо мной… повелевающий… хи… хи-и-ха…
Что это я… видимо, то дьявольское наваждение настигло меня вновь. Помниться, что, когда злые чары спали с меня, солнце уже успело уплыть за горизонт, окрасив его в багряный цвет, а ведь свои раскопки я начал около полудня, и сырая земля копалась быстро, без особых усилий. С помощью ножа я отодрал приколоченную крышку, и из мрака могилы на меня уставилась пара чёрных глаз. Ох уж этот пронзительный, бездушный взгляд и эта кривая улыбка, правда ведь похоже на улыбку, не так ли? А может это гримаса боли? Моя старая маска лежала в голове гроба и приветствовала меня, словно отец, к которому вернулся за помощью его мятежный, но потерпевший сокрушительную неудачу сынок. Повинуясь внезапному порыву души, я без лишних раздумий схватил эту проклятую деревяшку, прислонил её к лицу и почувствовал, какое-то странное облегчение и долгожданное освобождение, но в тот же самый момент чёрная тень окутала мой разум. Мне захотелось… захотелось… хм. Да, на короткое мгновение мне захотелось найти Длань, найти каждого магистра и расправиться с ними самым изощрённым и жестоким образом из тех, коими они же сами меня и обучили, но мёртвых по второму разу не прикончишь, а эти чернокнижные сволочи были точно мертвы. Странное дело, как начинаю вспоминать о магистрах, так тотчас начинает болеть башка, и чем больше я стараюсь, тем сильнее эта пытка.
Не знаю, кому и сколько заплатили магистры за экипировку, но, пролежав шесть лет под слоем земли, она на удивление хорошо сохранилась. Одежда слегка отсырела, куда ж без этого, но простая сушка на верёвке вернула ей былую форму, а на стилетах не появилось и малейшего намёка на ржавчину. Тут была и моя заслуга, ведь перед нашим расставанием я не забыл покрыть их толстым слоем густого масла и обернул их вырванными страницами из украденного в монастыре псалтыря. Ага, на Небеса мне путь заказан.
Покинув монастырь, я ненадолго заглянул в Бренденхейм, чтобы пополнить прохудившиеся в пути карманы. Пускай деревня сильно обнищала, но богатеи в столице не перевелись, и, хотя они были неровня своим отцам-имперцам, но всё же золотишко у них водилось в достатке. Сколько же в столице было калек–попрошаек и малолетних беспризорников — убогое наследие войны. Столько чумазых, голодных детских лиц с полным ненависти взглядом. Не нужно ни магических карт, ни птичьих костей, сгорающих в пламени, чтобы прочитать их судьбу — пьяницы, воры, проститутки, налётчики. Может кому из них и повезёт умереть раньше, в студёную зиму или попасть под колёса барской кареты; иногда ранняя смерть лучше длинной, мучительной и бесславной жизни. Что же до того особняка, в котором меня поймал за руку Цванфиттер, то я его не нашёл. Думается мне, что во время мятежа горожане сравняли эту мрачную халупу с землёй из чувства ненависти и желания мести. Всё же его владелец был в определённой степени известен, как приближённый Кроварого Императора. Впрочем, если бы я обнаружил его дом целым и невредимым, то наверняка бы не удержался и сам устроил поджог, так, чисто забавы ради. Но всё же я бродил по столице не просто так. Я искал их — демонов. Сновал туда-сюда и внимательно следил за тем, станет ли сиять хрусталь, но он предательски молчал. Точно так же, как он молчал на всём моём пути от форта Грозный до родных пенатов. Из-за этого меня стали одолевать сомнения, что я не сумею снова найти этих белых тварей и свершить возмездие, ведь я сам про них ничего толком не знал, а расспросить мне было некого. Ведь могло быть и так, что подобные демоны обитают только в диких мирах или на одном лишь Мизерисе, на который мне путь заказан? Сейчас я уже знаю, что это не так, но в те дни эти вопросы довлели надо мной, и я всё не мог решиться, откуда мне начать свою охоту.
Раз сведений у меня было не больше, чем у попа совести, то я решил понадеяться на милостивое проведение и госпожу удачу и побрёл куда глаза глядят, держа ухо востро до всяких странных сплетен. Двигался по большакам, останавливался в трактирах, обнюхивал всякий городишко, в который меня заносила судьба. Деньгами я больше не сорил как в былые годы, так что с каждого обнесённого двора я мог кормиться месяц или более. За этим делом я провёл всё лето, вновь пересёк границу Лиамфоля, где после продолжительных поисков мне довелось подслушать один очень любопытный разговор двух монахов. Один из них приехал из другого города и за бочоночком церковного вина жаловался своему товарищу, что в их собор приехали очень важные шишки, из-за чего им временно пришлось оставить свою распутную и греховную жизнь и вспомнить о воздержании. Пускай он и был по-свински пьян, видимо неделя трезвости далась ему с большим трудом и оставила в его душе глубокую рану, которая требовала долгого лечения, но он всё же умело придерживал язык и говорил лишь полунамёками, когда речь заходила непосредственно о таинственных гостях. Другие бы на моём месте ничегошеньки бы не поняли, но мне его слов хватило с лихвой. К столь суровой аскезе этих толстощёких дармоедов могли принудить лишь Апостолы. Я решил, что они смогут навести меня на белых, и отправился в город Флиошо́н, где остановились святоши, однако добраться до него я так и не сумел. Кратчайший путь пролегал через провинцию, в которой вспыхнул крупный бунт изголодавшихся и натерпевшихся барских розг крестьян, и мне пришлось идти в обход, чтобы случайно не стать жертвой разгневанной толпы. К тому моменту я успел обзавестись неплохим конём, чтобы не таскать всё своё добро на горбу, а заодно не торговаться с извозчиками, чтобы они подвезли меня вместе с грузом.
В пути я заехал в ещё один крошечный городишко, живший скотоводством, от чего он весь провонял ароматами свежего навоза, и остановился на ночлег в трактире «Рыжий Пёс». Кормили там вполне недурно, пиво тоже было славным, так что я засиделся за общим столом. Народа было много, все пили и веселились, празднуя сбор урожая. В такие дни чужаков принимают гораздо радушнее, так что и я смог влиться в озорную компашку мясников и показал профанам, как надо играть с ножом и пальцами. Именно в этот вечер, когда я решил расслабиться, позабыть обо всём и маленечко покутить, как в старые-добрые времена, в дверях появились трое путников. Двое слуг в простых рубахах, потёртых жилетах из воловьей шкуры, грязных шароварах и вещевыми мешками за плечами и купец в дорогом одеянии и с прилизанной бородой. Да, это был Киданс со своими дружками — Сентином и Эртелом, этого ты ещё не встречал, но он сейчас тоже ошивается где-то в Лордэне. Я сразу заприметил, как они воровато оглядываются по сторонам и держатся так, словно готовы в любой момент броситься в смертельную драку, и при том у них не было при себе оружия, даже худого ножа. К тому же они были слишком легко одеты для той ветреной и промозглой осенней погодки, что только усилило мои подозрения.
