Пришлось изрядно попотеть, но как только я совершил последний надрез, и кожа с печатью отсоединилась от тела, оно прекратило шевелиться и расслабилось. Не теряя ни минуты, Гилеанор выхватил меч из ножен и вогнал его прямо центр груди, проломив кость, а затем ещё и ещё раз. В его глазах засверкали безумные огоньки, и знаешь что? Мы тоже ухватились за оружие и, поддавшись групповому сумасшествию, стали яростно и безудержно кромсать безжизненный обрубок. Вот представь себе картину, как семеро измазанных от пят и до макушки в крови мужчин стоят у стола, на котором лежит бесформенная гора мясного фарша из человеческих останков, и радостно вопят, улыбаясь и обнимая друг друга. Хорошо, что за этим празднеством нас не застал капеллан, не то бы он наверняка решил, что демон покинул тело и переселился в нас. Через час мы бы уже жарились на костре под дружное чтение молитв о спасении наших пропащих душ. Впрочем, то был поистине благостный момент!

Наконец-то тварь была мертва, что подтвердил мой новый камешек, но мы всё же перестраховались и сожгли в горне всё до последнего кусочка. Гилеанор был в восторге от успеха моей идеи и обещал замолвить за меня словечко перед высшими чинами ордена. Говорил, что негоже такому смышлёному и ловкому мужику бегать в простых разведчиках, что меня необходимо сделать полноценным членом ордена, невзирая на моё низкое происхождение, и назначить главным тренером новых поколений разведчиков. Это было весьма лестно и крайне приятно, как-никак похвала была действительно заслуженной, но вот становиться начальником в мои планы не входило. Будь на моём месте кто-то иной, то он бы непременно согласился и распрощался с полными опасностей буднями, однако же я ни за что не желал с ними расставаться. Должен признаться, что в них я видел искупление за прошлые деяния; не монашество конечно, но всё же лучше, чем ничего, а смерть Сух’халама легла ещё одним грехом на мою душу. Пускай он умер не от моей руки и это не я отправил его в роковую погоню, но всё же мой внутренний голос настойчиво твердил, что это я не уберёг парня. Он до сих пор это мне нашёптывает. Тихонечко, но столь ясно и проницательно… вот сейчас… да-а-а… Гилеанор принял мою волю остаться рядовым, но вот опять же я сижу тут, перед тобой, так что на этом история закончиться не могла.

На четвёртый день после злосчастного пожара и через день после окончательного убийства проклятого демона, к Грозному приехала пара крупных карет. Из первой выскочил мужчина в полном облачении священника Старшей Звезды и именем верховного божества приказал открыть ворота и пропустить путников. Дело было после заката, мне что-то не спалось, и я без дела шатался по двору. После бойни нас осталось всего два старых зайца, так что в разведку нас отправлять было нельзя, а потому я мог лично наблюдать за прибытием странных карет. Два мрачных конных экипажа неспешно пересекли двор и остановились у самого порога цитадели. Кареты больше напоминали большие чёрные гробы на колёсиках, никаких изысков или излишеств, но вот запряжённые кони были потрясающими. Серые в белое яблоко с лоснящейся на свете шерстью, рослые и мускулистые, с благородной походкой и бесстрашным взглядом. Прямо кони из детских сказок! Дверца открылась, из кареты вновь выпрыгнул худощавый викарий, а может это был аббат, уронил свою белоснежную митру в пыль и, наступив на неё сапогом, понёсся мимо стражей в недра замка, едва не спотыкаясь о полы своей мантии. В этот момент я почуял что-то неладное и решил не высовывать носа, пока ситуация не проясниться. Вскоре раскрасневшийся от бега священник вернулся, а вместе с ним к главным дверям цитадели прибежал разбуженный и одетый в одну ночную рубаху Гилеанор в сопровождении капеллана и ещё двух братьев-рыцарей. Когда они построились в ровную шеренгу, викарий постучался в рамочное окошко и, получив тихий ответ, торжественно открыл дверь и припал на одно колено. Из тёмных недр экипажа вышли два рослых и крепких на вид мужчины в длинных чёрных мантиях с капюшонами и с полуторными мечами на поясах.

При их виде наш капеллан рухнул на колени, а вслед за ним приклонились и рыцари ордена. Чёрные фигуры неспешно огляделись по сторонам, затем жестом приказали всем подняться с колен и по-хозяйски вошли в цитадель. Церковные шишки, не иначе, думаешь ты. Вот только где их пышная и богатая свита из прислуги, где отряд конной охраны? Так не бывает. Это только святые в старинных книгах путешествуют меж городов пешком или верхом на блохастых ишаках, а в жизни аббаты да кардиналы в своих повадках уже давно сравнялись с герцогами и кронпринцами. К тому же мало кто из кардиналов предпочитает утомительные тренировки третьему обеду. Так кем же были эти богатыри? Сейчас узнаешь, только погоди немного.

Я наблюдал за этой церемонией издалека, так что не мог их так сразу разглядеть и окончательно убедиться в своей догадке. Хотя я и имел возможность спокойно пройти за ними в цитадель, куда по распоряжению Гила меня пропускали без вопросов, и встретиться с ними лицом к лицу, однако же если они действительно были теми, о ком я думал, то делать этого мне было категорически нельзя. Шестое чувство подсказало мне, что они могут захотеть взглянуть на те обгоревшие тела, что всё ещё хранились в кузне. Под покровом темноты я осторожно прокрался мимо сторожа в опустевшее здание, притаился возле ещё тёплого горна, где заодно измазал лицо и руки в саже для лучшей маскировки, и принялся ждать.

Не знаю, как долго я там просидел, могу только сказать, что к тому моменту, когда на пороге кузницы заслышались шаги, свой зад и стопы я уже не чувствовал. Первыми в кузню вошёл Гил, следом за ним сановники, больше с ними никого не было. Гилеанор отпер дверь в подсобку и удалился, оставив их наедине с четырьмя мертвецами. Они внимательно осмотрели каждого покойника, тихо переговариваясь между собой на чистейшем авеосте[1], затем голыми руками раскрошили черепа двух погорельцев, а оставшихся взяли на руки и бережно понесли к каретам. Тогда же в свете оставленного Гилом фонаря я сумел хорошенько разглядеть золочёные эфесы их мечей. На месте обычных наверший у них были небольшие округлые розы из чистейшего хрусталя, а может быть что и из алмаза. Вот тогда развеялись мои последние сомнения — в Грозный прибыли «Апостолы».

Ну, разумеется, что ты про них никогда раньше не слышал. Это тебе не Лучезарные и не Сыны Восхода, чтобы трубить о себе на каждом шагу. Не-е-ет. Апостолы Старшей Звезды живут не ради громкой славы, а предпочитают теряться среди теней этого мира. Я знаю тайну их существования только потому, что прежде и сам был тенью. Нет, до той ночи я их никогда прежде не встречал. Про них мне рассказал Цванфиттер. Конечно же, он это делал не ради моего просвещения, а из страха. Только их одних он боялся на всём белом свете и строго наказывал мне и всем прочим убийцам, чтобы мы никогда и ни за что не вставали на пути у апостолов и уж тем более не пытались им навредить. И это при том, что только меня одного он дважды отправлял за головами своевольных епископов, и была ещё весьма подозрительная история с младшим братом нашего имперского кардинала. Он внезапно пропал, а спустя месяц его тело нашли на дне выгребной ямы. Что-то мне подсказывает, что там не обошлось без руки Майдриха.

Цванфиттер никогда не говорил нам, чем таким мы можем помешать апостолам или чем они вообще могут быть заняты. Думается мне, что он и сам про них толком ничего не знал, но он был уверен, что ежели кто-то обратит на себя их гнев, то его ничто уже не спасёт. Они — самые страшные инквизиторы из всех, кто когда-либо ходил по грешной земле. Да, они не жгут ведьм, да, они не топят звездочётов и, да, они не режут эльфам ушей, но им неведомы ни людские благодетели, навроде милосердия и прощения, ни человеческие пороки, типа алчности или похоти. Их нельзя ни умолить, ни подкупить. Апостолы делают только то, что велят им Небеса, а они, как мы теперь с тобой знаем, велят им охотиться на этих самых тварей.

До сих пор задаюсь вопросом, знал ли папа Гил об апостолах прежде, стали они ему хоть что-то объяснять, или же он просто принял их власть, ведь достопочтимый викарий был готов валяться у них в ногах и радостно слизывать пыль с их подошв, а ведь он стоит куда выше рыцаря. Немного выждав, я покинул кузню и стал раздумывать, где бы мне лучше провести ночь, когда увидел, как отряд солдат покинул цитадель и разделился. Кто-то пошёл к палаткам охотников, а парочка человек пошла к моему обиталищу. Они разбудили моего последнего товарища-разведчика и повели его в цитадель. Дело было серьёзным, так что я сделался невидимым, чтобы подкрасться к ним поближе и услышал, как они спорили, где же я могу пропадать в столь поздний час. Не нужно быть семи пядей во лбу, дабы понять, что апостолы созвали к себе всех, кто видел того белого демона. Эта поспешность показалась мне подозрительной, и я решил пока что не показываться им на глаза. Должен признаться, что, покинув Империю я зарёкся использовать дарованные Дланью силы, даже если моя жизнь находилась под угрозой, и в тот день я впервые за шесть лет использовал их вновь.