По первой мы так и продолжали выполнение военных задач на чужбине, но спустя год изнурительной войны, нам приказали оставить врагов внешних и натравили нас на врагов внутренних. Как говаривал всё тот же советник Зальдеера: «Государю в своём правлении следует полагаться на страх перед неизбежным и суровым, но справедливым наказанием, но он ни в коем случае не должен вызвать ненависти у своего народа». Видимо магистры Длани никогда не слышали этих его полных мудрости речей. Сотни разорившихся помещиков и купцов, десятки недовольных феодалов и тысячи голодающих крестьян сперва тихо роптали, затем подняли головы и заговорили вслух, а потом и вовсе стали открыто выступать против Императорского двора и грозить ему силой. В большинстве своём во всех своих бедах они винили именно Багариса, а не Длань, про которую мало кто и чего знал.

Ответные меры не заставили себя ждать. Как из рога изобилия посыпались указы об увеличении числа городской стражи, новые законы о порядке, возводились тюрьмы и трудовые лагеря для осуждённых, а на каждой площади стояло по плахе, которая практически никогда не успевала толком просохнуть до того, как в её ложбину опускалась очередная голова. Да, в те годы они обезглавливали всех без оглядки на происхождение и сословие, променяли традицию на зрелищность. Закон стал не только чрезвычайно суровым, но и в высшей степени несправедливым и даже временами абсурдным, что вызывало лишь большее недовольство и тягу к мятежу. Чёрт возьми, я точно помню, что в стране почти полностью истребили бардов и поэтов, потому что те пели слишком вольнодумные и неугодные песни!

Маленькие, но вездесущие восстания крестьян подавляли солдаты, ну а нас отправляли по души заговорщиков, иногда лишь предположительных, и «предателей», к которым было просто так не подобраться и не призвать к суду. Иногда убивали с нарочитой жестокостью, чтобы все поняли, чьих это было рук дело, а порой тихо и незаметно, словно бы у человека во сне само собой остановилось сердце. М? Тот старик рассказывал о чём-то подобном? Да… да… в целом похоже, вот только тот маркиз был не из рода Штрибендайнов, а из Штребенгаузов. Участвовал ли я в этом? Нет, у меня тогда было иное задание, а детей и жену маркиза вроде бы прирезал Майдрих, возможно, что даже в одиночку со всем управился. Он то мог.

Как бы ни старались стражи, как бы ни трудились палачи, но дела в Империи лучше не шли. Я бы сказал, что наша страна очень хотела наконец-то умереть и придаться огню, чтобы в обновлённом облике возродиться посреди остывшего пепелища, однако мы всеми силами не позволяли ей отдать концы, продлевая её предсмертную агонию. Нас, слуг Длани, гоняли из одного конца страны в другой — наши навыки были всюду востребованы, но всё же порой и мы получали возможность хотя бы немного передохнуть. Пока Цванфиттер, обложившись письмами и донесениями, выбирал для нас новые цели, мы были вольны найти себе какое-нибудь приятное времяпрепровождение внутри стен столицы, кроме пойла. Магистры имели возможность внушать нам всякое и ставить в наших головах барьеры. Одним из таких барьеров был запрет на увеселительные напитки и прочие дурманы; иначе бы половина из нас спилась ещё в самый первый год нашей весёлой и полной добра службы. Не знаю, чем именно в свободное время занимались остальные убийцы, мы между собой были не особо общительны, старались не взболтнуть чего лишнего, но вот я при первой удобной возможности мчался в объятия той самой герцогской дочурки, а тогда уже несколько лет как графине Ризендра́йх — непокорной и своевольной Нанте́ли, которую я называл просто Нана. Её муж, старый граф, был одним из имперских вельмож, отвечавших за поставки продовольствия и оружия в войска. В первый год войны это было весьма хлебное место, полное корыто, желанная кормушка, у которой в короткий срок можно было с лёгкостью отрастить пару новых подбородков, но после вторжения Лилерта всё сильно переменилось: добавились новые направления перевозок, повысилась их частота, возросла стратегическая важность и пришлось усиливать охрану. Казначеи стали считать каждый грош, за непреднамеренную утерю имущества ввелись баснословные штрафы, а за взяточничество и кражи полагалось суровое наказание как к предателям отечества, вступившим в сговор с тем, чтобы помочь врагу, ослабив имперскую армию изнутри.

Я это всё говорю к тому, что дел у него было невпроворот, а потому молоденькая жёнушка частенько оставалась дома в томном одиночестве, лишённая любви и ласк. По ночам я приходил к стенам графского особняка и, если на втором этаже за мутным стеклом спальни я видел танцующее пламя свечи, стоявшей у самого окна, то пробирался в дом и проводил остаток ночи в объятиях Наны.

Нам было очень хорошо, быть может, если бы она не была дворянских кровей, а я бы не был безвольным головорезом во служении у тёмных колдунов, то мы бы могли сыграть свадебку и жить душа в душу в каком-нибудь небольшом, но симпатичном городишке, однако судьба сыграла с нами весьма скверную шутку. Несколько раз она предлагала послать всё к чёрту и сбежать вдвоём, прихватив с собой золотишко её мужа, не только из Бренденхейма, но и из самой Империи, и умчаться куда-нибудь за тридевять земель, где нас наверняка никто даже не подумает разыскивать и зажить там тихой семейной жизнью. Ради свободы она была готова навеки отказаться от всей той роскоши, которая окружала её с самых ранних лет, по крайней мере, она так мне говорила. Не уверен, что она имела хотя бы малейшее представление о том, как живет простой люд за пределом дворцов без угодливой прислуги, сколь тяжело и как много им приходится работать, чтобы выживать, но всё же решимость в ней явно была.

Того же желал и я. Искренне, всем сердцем и всей душой, ради новой жизни с ней я бы даже зарёкся когда-либо снова красть, но на нашем пути был он — Майдрих. Конечно, можно было понадеяться на то, что отправленный на очередное военное поручение он не сможет броситься на поиски сразу после нашего побега, а пока он будет в отлучке, наш след надёжно затеряется среди суматохи войны, но это было бы лишь наивной глупостью. Рано или поздно его бы отправили за нами. Длань не прощает предателей, и он бы непременно нашёл нас и прирезал нас обоих и детей, если бы к тому времени мы успели ими обзавестись. Не сомневаюсь, что меня он бы убил самым последним…

Так к чему я вспомнил Нану? Нет-нет, я не просто так ударился в воспоминания о былой любви. Как я уже говорил, её престарелый муженёк оказался в весьма затруднительном положении, когда всякий только и делал, что перекладывал вину за свою неудачи на кого-то другого лишь бы самому избежать свидания с плахой. Нередко случалось и так, что какой-нибудь полководец, потерпевший поражение в бою или уступивший неприятелю очередную деревушку, принимался обвинять подвозчиков в том, что это они не обеспечили их стрелами и обезоружили лучников или что это они недовезли еды, от чего воины стали сражаться хуже, а вот все его приказы были совершенно правильными и непременно привели бы к полному разгрому неприятеля, если бы не эти ленивые, проворовавшиеся увальни на телегах. Разумеется, что самого графа почти ни в чём не обвиняли, а если кто и пробовал, то он бы просто переводил все стрелки на своих же подчинённых, а потому у него не было причин бояться за свою жизнь, зато его кошелёк не только перестал пополняться новыми богатствами, но даже стал временами худеть, и вот это печальное обстоятельство уже тревожило его не на шутку.

Виновников он нашёл довольно быстро — Император, единственно из собственной прихоти и дурости развязавший эту губительную войну, и его безмозглые подпевалы-советники, не смевшие ему ни в чём возразить. На деле всё было ровнёхонько да наоборот, но большинство мятежников, что прежде и сами получали выгоду от войны, видели политическую картину Империи именно так. Вместе с отцом Наны он присоединился к одному из кружков столичных заговорщиков, мечтавших о скорейшем завершении войны и лелеявших планы о дворцовом перевороте. Среди них были люди, весьма уважаемые среди рыцарей, а также имевшие связи не только в торговых, но и в магических гильдиях, так что при должной смелости и известной смекалке они бы действительно смогли пошатнуть или даже низвергнуть власть императорского трона. Однако Длань первой прознала об их планах и незамедлительно вмешалась, пока те не успели сплести вокруг них свою роковую паутину.