— Как скажешь, Пит, — немного помолчав кивнул Ух. — На этом все.

— Чудно, — Питер хлопнул себя ладонями по коленкам. — У меня для тебя важный приказ — позаботься о новичке. Макс — скажи: «Привет!» новой жизни.

Произнеся это, Питер надвинул колпак на глаза и заерзал на кресле, устраиваясь поудобнее. Видимо, так он дал понять, что разговор окончен. Покачав головой, Ух поманил за собой Макса и скользнул в люк. Он последовал за ним, правда, спуск выдался еще тяжелее обычного и последние два метра он пролетел, приземлившись на пятую точку.

— Ну, что ж, — произнес Ух. — Добро пожаловать в ад.

Макс же, потирая ушибленный зад, подумал, что, возможно, следовало просто отдать телефон и рюкзак тем трем гопарям в грязном проулке…

[1] Да (фр.)

[2] Мальчик (фр.)

[3] Потеха (фр.)

После разговора с Питером Ух принес Максу миску какой-то вязкой безвкусной жижи, напоминающей не то жидкую кашу, не то густой суп — впрочем, Макс так проголодался, что проглотил нехитрый ужин за несколько минут — а после показал его место для ночлега. То был худющий тюфяк, спать на котором было равно что растянуться на полу. Но выбирать не приходилось и не успел Макс прикорнуть, как провалился в глубокий сон, невзирая на царивший снаружи галдеж.

«Привет!» новой жизни он сказал сразу же после пробуждения, когда не обнаружил свою одежду. Вместо нее прямо на земле лежал сверток, в котором были холщовые штаны с тонким ремешком, латаная-перелатанная рубаха с неровными заплатами да мокасины; совсем как у Питера, но больше размером. Что удивительно — все из этого пришлось Максу впору, кроме разве что рубашки, чьи рукава сантиметров на пять не доходили до кисти. Впрочем, он быстро решил эту проблему, закатав их по локоть, а после вышел наружу.

Судя по всему, вставать в такую рань здесь было не принято, так как над лагерем — или Логовом, как его называли сами обитатели — стояла блаженная тишина, прерываемая лишь стрекотом насекомых и редкими криками птиц. Почувствовав природный позыв, Макс было огляделся в поисках места, где можно справить свои дела. Однако через пару мгновений он заметил лохматого паренька, который, выйдя из хижины и позевывая, устроился у ближайшего дерева — и последовал его примеру. Кажется, особой стыдливостью тут тоже не страдали.

Закончив, Макс еще какое-то время бесцельно слонялся туда-сюда, разглядывая лагерь. В самом центре находилось огромное кострище, выложенное большими круглыми камнями, в котором еще тлели угли. Вокруг же были разбросаны кости с остатками мяса и хрустящие под ногами ореховые скорлупки. Помимо дуба, под защитой частокола также находились несколько хижин: от небольших криво сколоченных хибар, которые, казалось, вот-вот сложатся как карточный домик, до вполне себе ладных построек.

Макс думал было прогуляться по острову, но потом передумал, вспомнив про пиратов, индейцев, жевунов, фей, грызехватов и бог весть еще каких тварей, что водятся в местных джунглях. Не найдя себе занятия, он уже было решил пойти вздремнуть еще пару часиков, когда из ближайшего сарая раздался какой-то грохот и брань. Макс заглянул вовнутрь. Похоже, то была какая-то мастерская: в углу находился крепкий стол с рубанком, на стенах же висели полки со всякими разными инструментами, как самодельными так и вполне приличными — молотки, угольники, циркули, линейки, стамески и тому подобное. Посреди же мастерской на полу, усеянным опилками, лежал худой пацан в очках, который безуспешно пытался высвободить ногу, придавленную узкой вытянутой лодкой.

— Доброе утро, — оглянувшись, бедолага перестал кряхтеть раненым тюленем. — Ты же новенький, верно?.. Не будешь так любезен?..

Макс поспешил на помощь — и через несколько секунд освобожденный парень, согнувшись в три погибели, внимательно оглядывал ушибленную голень, на которой расползлось большое фиолетовое бесформенное пятно.

— Фух, вроде только синяк, — он выпрямился и поправил очки. — Как обычно — они ломают, а чинить кому? Длинный уже третий раз за месяц лодку на скалах пробивает, рыбак хренов, будто нарочно, ей-богу. И ладно бы с хорошим уловом возвращался — в лучшем случае сачок мелких рыбешек на жидкую похлебку притащит, а гонору — точно акулу поймал. Уверен, что он в море ходит подрыхнуть лишний раз. А у меня что, работы нет? Пробоину залатать — Умник, трав лекарственных натолочь — Умник, компресс сделать — Умник… Ой, — паренек прервал поток жалоб и смущенно улыбнулся, — забыл представиться: я — Кевин. То есть Умник.

— Макс, — протянул он ладонь и поинтересовался. — А вы что, тут все друг друга по прозвищам зовете?

— Ну да, — шмыгнул носом Умник. — Ты тоже кличку получишь, если, конечно, испытание… то есть, когда ты пройдешь испытание, — быстро поправил он сам себя, видимо, заметив взгляд Макса.

Странно, что Питер и словом не обмолвился ни о каком таком испытании. Хотя Макс подозревал, что вожак потерянных мальчишек явно знает больше, чем договаривает. Нужно держать с ним ухо востро — чуял Макс, что беспечность может сыграть с ним злую шутку. Впрочем, как и с любым другим на Небыле.

— И ты можешь выбрать себе любое имя? — недоверчиво хмыкнул Макс, постаравшись отогнать тревожные мысли. — Прям вообще любое? Какое захочешь?

За всю свою жизнь он бы не смог припомнить хоть одного случая, когда прозвище выдумывал самолично его обладатель. Как правило, делал это кто-то другой и, что самое интересное, чем обиднее и правдивей было «погоняло», тем крепче оно прилипало; от сравнительно безобидной кликухи «Топор», до которой сократили фамилию Топоркова, до такой экзотики как «Двести двадцать вольт» — так в их школе прозвали нового учителя истории за вечно стоящие дыбом волосы и выпученные глаза. Впрочем, как оказалось, в этом плане местные порядки мало чем отличались от нормального мира.

— Не, — ухмыльнулся Умник. — Иначе бы по острову одни Уничтожители, Мясники и Пиратодеры расхаживали. Ты, конечно, можешь свой вариант предложить, но последнее слово все равно за Питером остается. Был у нас один паренек — просил себя Непобедимым звать, ха! Умора.

— И какое имя ему в итоге досталось? — улыбнулся в ответ Макс.

— Никакое, его крокодил на второй день сожрал, — пожал плечами Умник, оглянулся на лодку и смущенно потер шею: — Слушай, не подсобишь? Тут делов-то на пятнадцать минут, но один я до завтрака возиться буду.

Макс не стал отказывать. Во-первых, он пока еще тут никого не знал и не стоило отказываться от возможности завести дружбу с одним из обитателей Логова, тем более, что Умник, несмотря на все издевки Питера, явно пользовался тут каким-никаким уважением — иначе бы вряд ли Кевину доверили заниматься такими важными штуками. Во-вторых, Макс надеялся еще немного расспросить нового знакомого про остров и местные нравы, чтобы не попасть впросак в случае чего. Ну и в-третьих — ему все равно было нечем заняться.

Макс с Умником управились и впрямь быстро и уже буквально через полчаса лодка стала как новенькая. «До ближайшей рыбалки Длинного», — тяжело вздохнул Умник, когда они вместе с Максом покинули мастерскую и уселись на бревно неподалеку, перевести дух. И точно бы услышав, что речь идет про него, из утренней дымки утреннего тумана показался и сам незадачливый рыбак, который, горестно вздыхая, покатил к воротам огромный котел. Вот отчего этот парень получил свое прозвище понятно было с первого взгляда: худой и невероятно высокий, дома он наверняка был просто царем баскетбола. Ненароком вспомнив про дом, Макс слегка приуныл — мать наверняка с ног сбилась и весь город на уши подняла.

— Извини, — вдруг произнес Умник; похоже мрачное молчание Макса Кевин истолковал по-своему. — Я всегда так — вроде нормально общаемся, а потом я как брякну какую-нибудь глупость — и все смотрят как на дебила… Если уж я испытание прошел, ты и подавно справишься. А тот дурачок — ну, экс-Непобедимый сам виноват. Захотел перед Питером повыделываться и решил спящего крокодила по носу стукнуть.