Сони не могла смотреть в его глаза, полные отчаяния, и опустила взор.

— Ты клялась, что сделаешь всё ради того, чтобы спасти наш брак! — он в отчаянии сжал её плечи, повышая голос, но Сони ничего не ответила, лишь тихо всхлипнула. — Почему ты не боролась до конца? Ты так была мне нужна!!!

В порыве Камал слегка встряхнул её за плечи. Сони подняла взор и также в отчаянии выдохнула:

— А я тогда безудержно нуждалась в тебе! Но ты не пришёл…

Камал вновь сжал её в своих жаждущих объятиях, но Сони, собрав оставшиеся силы в кулак, оттолкнула его.

— Не бросай меня так, я словно горю в аду… я скучаю по тебе… — томно прошептал Камал.

На доли секунды осела пауза, они обменивались взглядами, полными болезненных ощущений. В глазах словно читались строки из песни «Мне одиноко» Melisa

Я так одинок. Я одинок.

Я так, так одинок. Я одинок.

Привет, это я, открой дверь. Ты должен вернуть моё сердце,

Верни моё сердце, я уже в пути. Я не хочу оставаться.

Нельзя терять время даром, и я хочу его вернуть.

Тебе было всё равно, когда ей было больно.

— А я уже сгорела в этом пламени за все эти годы… без тебя… в ожидании одного тебя… — глубоко вздохнув, она провела языком по пересохшим губам и нервно сглотнула, — и я тебе уже не верю…

С разочарованием Сони посмотрела на него и с трудом вырвалась из цепких объятий оцепенения, что пленили её вожделением. Затем грациозно выпорхнула, как птица из клетки. А Камал остался стоять в столовой, прислонив голову к дверце буфета, изнемогая от боли, как в паху от неутоленного желания, так и в сердце, что разрывало его на части. Он ощущал всем своим существом, что за неё теперь говорило её упрямство, уязвлённое самолюбие, уже не гордость, а гордыня…

Как только Сони покинула столовую, тихо отворилась входная дверь и вбежала Мэри. В полумраке холла она не заметила Сони и пробежала к лестнице. Но Сони остановила её:

— Мэри? Что случилось?

Мэри повернула к Сони заплаканное лицо и ответила слегка всхлипывая:

— Все хорошо, я иду к себе в комнату, — и побежала дальше, не останавливаясь.

Сони в изумлении не стала настаивать, но её насторожил расстроенный вид девушки, но она решила оставить это до утра.

***

На следующий день Сони пришлось вновь отпроситься с работы, чтобы провести этот день в обществе матери и племянницы, так как на завтра был запланирован их отъезд, после праздничного вечера.

Во время раннего завтрака в кругу всех домочадцев ощущалось легкое напряжение. Сони с Камалом старательно избегали взглядов, но мать Сони это заметила и не подавала виду. Жасмин с Джимми весело щебетали, вспоминая вчерашнюю увеселительную поездку. Дони капризничал, раскидывая свою кашу и хлопая в ладоши, сидя на своем маленьком троне для кормления.

— Мэри, пожалуйста, после завтрака зайдите в рабочий кабинет, мне нужно с вами переговорить, — задумчиво произнесла Сони, ковыряясь в своей тарелке.

Девушка смущенно подняла глаза на нее, так как обратила внимание, что Сони чаще общалась к ней на ТЫ и лишь в редких случаях могла обратиться на ВЫ, что означало её замешательство либо озабоченность, и покорно ответила:

— Хорошо.

— Все в порядке, дорогая? — поинтересовался Камал.

— Ничего особенного, — лишь улыбнулась Сони в ответ и вновь продолжила вилкой раздвигать листья салата без определенной цели.

— Что ж, мне пора, — выдавил улыбку Камал и, встав, подошел к тёще поцеловать руку, — матушка, не прощаюсь, до вечера, — и глянул на сына, — Джимми, поторопись, в школу не опоздай.

— Конечно, папочка, — выскочил из-за стола мальчуган, грозя пальцем Жасмин, с которой обменивался шутками весь завтрак.

Как только Камал с Джимми покинули столовую, Жасмин и Мэри с Дони последовали за ними.

Сони осталась наедине с матерью.

Фериде-ханым протянула руку к руке Сони и нежно погладила:

— Доченька, тебя что-то беспокоит?

— Нет, мамочка, — улыбнулась ей в ответ Сони, — с чего ты взяла?

— Я вижу, что в ваших отношениях с мужем не всё ладно, — озабоченно проговорила мать, глядя на дочь.

Проницательность матери, как всегда, поражала Сони, но она не подала виду и мило улыбнулась ей.

— Тебе просто показалось, мамочка. Всё замечательно, я просто переживаю за папу. Очень хочу его видеть.

Мать улыбнулась дочери:

— Он тоже. Надеюсь, вы приедете навестить его в скором времени?

— Обязательно. Сейчас у меня важный проект, как только доведу его до ума, сразу же приедем.

«Убирайся и никогда не возвращайся в этот дом!» — прогремели в ушах последние слова отца Сони.

Она вздрогнула от зловещих фраз в памяти и глаза её повлажнели.

Мать почувствовала сомнение в душе Сони и похлопала её по руке ободряюще.

— Он действительно сожалеет о сказанных словах тебе в тот день и поэтому сделал первый шаг, отправив нас к тебе для примирения. Теперь твоя очередь сделать шаг со своей стороны, — она обеспокоенно смотрела на дочь. — Возможно, ты не можешь простить его за это…

Сони подняла взор на мать полный отчаяния и слёз.

— Что ты, мамочка?! — поспешила заверить мать Сони и заставила себя улыбнуться сквозь слёзы. — Я давно его простила. Просто не знаю, как переступить порог его дома.

— Не говори так, доченька. Это и твой дом тоже.

Сони задумчиво посмотрела на мать и вспомнила слова отца:

«Родная моя, помни, сильный человек — это тот, кто может признать свою слабость. Лишь сильный человек не побоится попросить помощи, когда она ему действительно нужна. Слабый человек не способен переступить через свою гордыню и готов даже пожертвовать своей жизнью, чтобы избежать огласки своей слабости. Но этим он делает хуже только себе. Таким образом он не получает ни опыта, ни знаний, ведь он скрывает под маской смущения свои недостатки, над которыми можно было бы работать. Расти духовно, развивать свой внутренний мир! Становиться сегодня лучше, чем вчера!»

Отец Сони никогда не сравнивал её ни с кем, тем более со сверстниками. Он всегда показывал её уникальность. Он никогда не сомневался в людях, у него была твёрдая вера. От него Сони переняла веру в добро и светлое будущее. Это он вложил в неё семя уверенности в её возможностях. Если Сони что-либо делала, она делала с душой и вкладывала в это все свои силы, как физические, так и душевные. Если любила, то беззаветно. Если работала, то самоотверженно. Если дружила, то преданно. Если боролась, то открыто, в честном бою без интриг и заговоров. Ненависть была ей несвойственна! Ведь ненависть — это результат негатива. А негатив — признак неуверенности. А Сони была безоговорочно уверена в своем совершенстве. Ведь она дочь своего отца — Хасанова Дауда Кудратовича! Представителя одного из древних родов, что уходил корнями в прошлое к царской династии Темирлана. Однако в далекие времена прихода к власти советов были разбиты и разорены все баи, чьи имущества были конфискованы во благо народа. Отец Сони не присутствовал при этих разгромах, но помнил из историй, рассказанных родителями, а потом и передал эту легенду своим детям, в надежде взрастить в детях любовь к добру, милосердию, великодушию и ко всему светлому.

И сейчас Сони как никогда нуждалась в помощи, в поддержке, в мудром совете матери. Ведь её упрямство никак не соответствовало признакам сильного человека, каковым она, бесспорно, являлась, но сейчас она боялась показаться слабой и беззащитной.

Сони продолжала смотреть на мать, словно не решалась ей что-то сказать, и Фериде-ханым похлопала дочь по руке ободряюще:

— Ты всегда была сильна духом и твёрдо верила, что справишься с любой ситуацией. Почему же сейчас в твоих глазах я иногда улавливаю тень печали?

После небольшой паузы, Сони всё же нерешительно задала свой вопрос:

— Мама, скажи, пожалуйста, тебе когда-нибудь приходилось сомневаться в чувствах папы?

Мать пристально посмотрела на дочь, на мгновение опустилась оглушающая тишина, затем она опечаленно вздохнула: