— Алина, прости, ради всего святого. Я сейчас дам тебе лёд.

В панике, он теряется в пространстве и ударяется мизинцем о кофейный столик.

— Чёрт!

Оскар возбуждённо лает, глядя как хозяин пытается устоять на одной ноге, хватаясь за другую.

— Я такой бесполезный… — с грустью вздыхает Матвей.

— Присядь на диван. Я достану лёд.

Насыпав лёд в пакеты, и, замотав их кухонными полотенцами, я даю один компресс Матвею, а второй прикладываю себе к затылку. Место удара ужасно болит, но нога мужчины выглядит совсем плохо.

— Палец сильно опух, это может быть перелом… Тебе надо в травмпункт. Да и мне тоже…

— Прости, что всё так получилось…

— Ничего страшного, не стоит переживать. Главное, чтобы с пальцем было всё в порядке. Оденься пока, надо вызвать скорую.

Неловко помалкивая, мы надеваем свою одежду и ждём приезда скорой помощи в полной тишине. В травматологии довольно людно. Мы оказываемся среди разукрашенных синяками и ссадинами мужиков маргинального вида. Пока мы ждём своей очереди, я первой нарушаю молчание и шепчу на ухо Матвею.

— Если бы ты мог видеть, кто сидит с нами в очереди…

— Такие же неуклюжие любители страстного слепого секса?

— Знаешь, не думаю…

— По запаху перегара и пота я могу предположить, что мы здесь самые сексуальные пациенты…

— Это точно, — я не могу сдержать смех, несмотря на всю плачевность нашего положения.

— Переживаю за Оскара, он не любит оставаться один, — я обнимаю его за плечи, чувствуя лёгкую дрожь от нахлынувших эмоций.

— Всё будет хорошо, главное сейчас — твоё здоровье…

— И твоё…

С грустным вздохом он добавляет:

— Я такой идиот. Будет совершенно справедливо, если ты больше не захочешь со мной видеться.

— Брось, а кто тогда будет мыть жопу твоей собаке?

— Мой брат тоже идиот…

— Выдающаяся генетика…

— Чёрт, это точно, — Матвей впервые улыбается за это время и на сердце становится чуть легче.

— Почему он живёт с тобой, а не с родителями? Я бы и недели не выдержала в одной квартире с моим братом.

— У нас нет родителей…

— О, мне так жаль, прости…

— Это давняя история, рана уже затянулась. Но Макар после смерти отца совсем отбился от рук. Ему было 14 лет, когда это случилось, самый сложный период в жизни мальчика.

— А мама?

— Мамы не стало, когда ему было 6, а мне 15…

— Так жаль, что вам пришлось пройти через это, — перед глазами встают растерянные пустые лица двух мальчишек, оставшихся без материнской любви.

— Да, жизнь нас не пощадила… Бывает. Ко всему, два года назад я лишился зрения… И младший брат поневоле стал моей нянькой… Он вытащил меня с самого дна. Поэтому, каким бы он ни был… В общем, моя любовь к нему — слепа, как и я сам…

— Я понимаю… Трагедии либо разлучают людей, либо сближают на всю жизнь…

— Мы спаяны намертво. Во многом, именно поэтому я до сих пор одинок. Макар не принимает никого из женщин и я уже отчаялся.

— Было бы чуть легче, если бы попытка секса с тобой не приводила в травмпункт…

— Спасибо, что пытаешься снять напряжение. Я, правда, чувствую себя ужасно виноватым перед тобой…

— Твоё чувство вины ничего не исправит. Не переживай, всё в порядке. Чего не скажешь про твой палец и мой череп…

Матвей проходит к доктору первым, я настаиваю на этом. Его нет каких-то двадцать минут, а я уже скучаю за его голосом, лицом, улыбкой.

«Кажется, я попала…»

К счастью, у Матвея нет перелома, но сильный ушиб. Доктор прописывает покой, противовоспалительные и мазь. Я тоже отделалась лёгким испугом, а точнее небольшой гематомой. Получив необходимые рекомендации, уставшие и голодные мы покидаем травмпункт.

На улице наконец-то стало прохладнее, глубокое ночное небо подсвечено мистическим сиянием луны. В траве раздаются песни сверчков, вдали слышно шуршание шин по ночной улице.

— Прогуляемся? — с лукавой улыбкой Матвей кивает в сторону стопы, на которую наложили шину. В руках он держит свой шлёпанец.

— Нет уж, хватит с меня прогулок. Завтра рабочий день…

— Точнее, уже сегодня…

— И правда… Ты не обидишься, если я поеду к себе?

— Я буду скучать, но не обижусь… Едь, конечно, — видно, что Матвею, как и мне, тяжело прощаться.

— Я тоже буду скучать… — обнимаю его, прижимаясь всем телом, мне хочется оставить на себе его тепло, запах, прикосновение.

Он нежно гладит меня по спине и плечам, пропускает мои волосы сквозь пальцы, целует моё лицо и каждое его прикосновение отдаётся нарастающим жаром внутри.

— Я могу надеяться на продолжение? — с надеждой в голосе спрашивает Матвей и от этих слов в груди разливается тёплый мёд.

— Я надеюсь на продолжение не меньше, чем ты. Наверное, так не принято…

— Что именно?

— Чтобы девушка так быстро… Открывалась…

— Не забивай себе голову этой чепухой…

— Я был одной ногой на том свете и уж точно не хочу тратить своё время на "вокруг да около".

Замечаю своё такси и чувствую, как всё внутри сжимается, при мысли, что придётся с ним расстаться. Он чувствует твою дрожь и сильнее прижимает к себе.

— Я заеду за тобой после работы. Ты не против?

— Уже жду…

Он целует меня на прощание, а мне хочется плакать, будто мы больше никогда не увидимся.

Сев в такси, я прикасаюсь к своим губам, вспоминая наш поцелуй. Всё тело ноет от недополученной ласки. Когда машина отъезжает на приличное расстояние я с горечью понимаю, что у меня нет его номера.

«Я такая липучка… Только мне кто-то понравится я становлюсь похожа на анаконду… Душу жертву своей заботой и чувствами, которые превращаются в навязчивость… Макс не выдержал этого и сбежал… С первой попавшейся доступной девкой… Сколько продержится Матвей?..»

Дома мне становится совсем горько, воспоминания о Максе, надёжно спрятанные в дальний ящик памяти, вновь лезут наружу.

«Как не заметай мусор под ковёр, ощущение грязи и беспорядка никуда не денется…»

Я решаю принять душ, пока стирается рабочая форма. Под горячими струями воды тело медленно расслабляется. Воспоминания о Матвее, заставляют мои руки блуждать по телу. Перед глазами возникают то его широкие плечи, то крепкий пресс, слегка смуглая кожа, его эрекция.

«Как же я хочу его… Это невыносимо…»

Не имея возможности сказать ему об этом прямо сейчас, я посылаю ему свои мысли сквозь пространство.

«Знал бы ты, как сильно я хочу тебя… Никого и никогда я так не хотела… Даже своего жениха… Это не просто влечение тела… но влечение души. Желание слиться с тобой, раствориться в тебе… Может, я наивная дурочка и жизнь опять припечатает меня лицом об асфальт. Но я хочу быть с тобой, сколько это возможно».

Я не замечаю, как ласки под эти мысли доводят меня до финиша. Тело трепещет от желанной разрядки, но это не то, что может подарить мне этот мужчина, сомнений нет.

«Как дожить до утра?» — пульсирует в голове надоедливая мысль.

Этой ночью мой сон больше похож на медленную варку в адском котле. Навязчивые тревожные мысли сплетаются с болезненными ощущениями в теле от нереализованного желания. Да ещё и голова болит после удара.

Утром я просыпаюсь с неприятным ощущением полного провала, будто всё безвозвратно потеряно. Меня одолевают мрачные мысли, а боль в теле становится вполне ощутимой.

«Да что со мной?»

Правда о твоём состоянии вскрывается в туалете. Кровь на туалетной бумаге всё объясняет и боль, и ощущение тревоги.

«Серьёзно?! Почему именно сегодня?! Да что за хрень? Вас не должно быть сейчас, проклятые месячные!!! Как же я ненавижу вас!»

Мрачнее тучи я иду на кухню и делаю себе кофе. Живот ноет, кусок горло не лезет, а на подбородке красуется прыщ.

«Отлично, Алина, даже твоя матка против тебя».

В тяжёлых мыслях, я собираюсь на работу, в надежде, что обезболивающее скоро подействует.

«Быть женщиной — полная херня…Теперь мне надо париться в этой рубашке и чёрных джинсах, чтобы быть спокойной на счёт собственного зада…»