Раймель проводила время в своей версии медитации, а на деле просто сидела перед зеркалом, одетая в воздушный и просвечивающийся спальный комплект, неподвижная и прекрасная. Вот у кого фетиши и без кольца развиваются, не удивлюсь, если скоро она всерьез попросит меня помочь ей через Грезу и внушить на некоторое время, что она неподвижная секс-кукла в виде женщины, а не живое и разумное существо. У нее эта перверсия и раньше проглядывала, когда она только обрела свое тело - идеальное, удивительно пластичное и гибкое, не нуждающееся в пище, воде и даже дыхании. Тут бы забить в набат на тему флерового поражения, но на фоне того, как ее психику торкнуло после Косновения, такая мелочь и вправду мелочью кажется. Проверить проверил, но глубоко проанализировать существо, являющееся облаком бездонного и всерастворяющего, либо всеразвращающего тумана, довольно сложно.
Сбросив с себя наваждение-фантазию, стараясь не подать виду, насколько она была от своей игры возбуждена, Гестия несколько минут размышляла, а после лишь приподняла бровь в вопросительном жесте. Вот как это вообще получается-то? У меня, сколько бровями не маши, выглядит как шевелящаяся бровь, просто и понятно. А вот это книжное, прямо из дамских романов взятое, словосочетание "вопросительно поднять бровь", всегда считал именно что фразой, красивым оборотом, заезженным на уровне стрелки осциллографа. А вот у Гестии или Тиа этот жест отлично получается, именно таким и выглядит, прямо видишь и понимаешь, что бровь поднята не просто так, а словно задавая немой вопрос - там не в брови дело, а в позе, выражении лица, выборе момента и прочей кинетики тела. Я теперь тоже так могу, с моим-то контролем организма, но все равно не покидает ощущение, что повторяю попугаем за настоящими мастерами тонкой мимики. Не иначе, нужно реально повариться с детства в аристократических кругах и получить соответствующее воспитание.
У-у-у!
Буржуи проклятые, французской булкой на вас хрустеть!
Кхм.
На немой вопрос Гестии, которая явно заметила, что я ушел в себя и привлекла внимание грациозно сместившись от зеркала во второе кресло, усевшись напротив меня, отвечаю только тяжелым вздохом и не менее тяжелым вопросом:
- И что мне теперь делать? - Угу, скажи мне, добрая тетя, как правильно жить.
- Со мною, разумеется, ничего. - С легким осуждением, а также тщательно скрываемым внутренним напряжением, отвечает соратница. - Я думаю, мне и объяснять не стоит те причины, по которым это воздействие ко мне не должно быть применено ни в каком случае?
- Да уж, не дурак. - Хотя, изредка, иногда, временами, часто, почти всегда и сомневаюсь. - Вопрос не в том, что освободить тебя нельзя, если не хочу на практике выяснять, сумеешь ли ты мне сделать очень больно. Вопрос в том, могу ли я как-то заручиться доверием изначальной Гестии Раймель? Ты себя знаешь, так чего бы я мог тебе-старой предложить такого, чтобы, реши тебя освободить, сделать тебя не другом или союзником, так хотя бы не врагом? Я, как бы, немало могу предло... жить.
Заканчиваю я уже под громогласный, заливистый, звонкий и по-настоящему красивый хохот чудища, которое сейчас выглядит настолько человеком, как не выглядела уже долгие месяцы. У нее смех действительно изящен и красив, а то и я, и Тария, смеемся по-простецки, хотя у танцовщицы получается весьма мило. Ганс вообще без комментариев, Лосий тоже, хотя манеры и держит. Тиа, наверное, умеет вот так завораживать смехом, но она ведь и не смеется почти. Красивый смех у Гестии, просто образцовый, можно заслушаться, если бы я сейчас себя дураком не чувствовал и не было чуточку обидно.
- Тин, прошу вас не обижаться на мою секундную слабость. - Допустим, слабость была не секундная, смеялась она заметно дольше, но я и не обижаюсь. - Это так не работает. Нельзя просто взять и купить чужую ненависть или вражду, оплатить утраченную жизнь и потерянную суть, или можно, но только... арендовать, купить притворство и затаенное зло, клинок каленой стали, что будет дожидаться своего часа. Та, прошлая, я... она не была несчастной, просто не знала счастья и привыкла к тому. Но потеряла все, сначала в бою с тварью, что пришла за вами, а после и сама почти став еще одной тварью, отдав Мгле слишком много от себя, почти все, оставив лишь чуточку памяти, немного горечи и крохотную слезинку, что оплакала былое.
Выдав этот весьма цветастый оборот, явно указывающий на то, насколько ее этот разговор задевает, раз уж унесло в откровенно высокий стиль, больше подошедший бы Тиа, а не предпочитающей суховатый канцелярит Гестии. Похоже, она не раз об этом думала, не раз рассказывала эти же слова самой себе, потому и срываются они настолько легко, плавно, будто давно заготовленная речь.
- Возможно, та Гестия Раймель, чье имя я несу в память о ней, и была бы готовой принять виру, особенно такую, какую вы, Тин, можете предложить. - Даже не знаю, чего в ее взгляде больше - грустной меланхолии, нерадостной насмешки или усталого понимания. - Смирить гордыню, принять клятвы, принести свои обещания. Но если ей дать мою силу, мои знания о ваших планах, мою способность если не сразиться, то хотя бы отступить даже от вашего гнева? Если взамен утраченного подарить вот это тело, эту память, эти чувства, это вечное ощущение Мглы, что никогда не оставит и всегда будет рядом?
Словно демонстрируя свои слова, женщина встает и делает этакое балетное па, прокручиваясь в пируэте и развевая свои и без того ничего не скрывающие одеяния, открывая вид на молочно-белую кожу совершенного тела.
- Вы никогда не сможете быть уверены в моей верности или хотя бы молчании. - Словно ребенку объясняя, говорит она, садясь мне на колени, приближая лицо так близко, что я чувствую едва различимое тепло ее дыхания. - Всегда должны будете ждать удара или нарушения договора. Я была врагом, врагом, которая погибла в бою и пусть так остается и дальше. Вы ведь и так это знаете, не можете не понимать, просто промолчать не в силах, считаете молчание неправильным. Это просто глупо и немного лицемерно, мой господин, ведь я-нынешняя и не могла ответить иначе. Вы, понимаю, хотели верить в то, что в глубине моей памяти скрывается ответ, что даст возможность найти компромисс одинаково удобный и не меняющий ничего. Так не бывает, никогда не бывает, Тин. Я - ваша, целиком и навсегда, не могу и не желаю даже захотеть иного, убью, замордую, изменю кого угодно, кто только посмеет предложить мне то, что он назовет свободой. Если же хотите сделать мне подарок из подарков, просто помните эти мои слова, как и те, что были сказаны вам в Вечном. И на этом закончим.
Трепетные и нежные прикосновения чуть прохладных ладоней, прижимающееся ко мне податливое и требовательное тело, внимательный и пронзительный взгляд серых глаз - если это не намек на вероятный интим, то я даже не знаю, что этим намеком можно считать. Вроде бы и все в полной норме, но она опять умудрилась проехаться по моему... нет, не самолюбию, в этом Тарию не переплюнуть, по желанию остаться чистеньким, по моему эгоизму и самообману и такие раны, признаюсь, очень болезненны. А безжалостная и беспощадная Гестия играет роль того, кто прижигает раны или останавливает кровь - больно и обидно, но иногда нужно высказаться едким словом, чтобы не пришло время для безрассудных действий, для которых все равно поздно.
От нее я тоже вышел не скоро, но полностью довольным и удовлетворенным.
Кровопийце я демонстрировать кольцо и его последние модификации не стал - не имелось в том никакого смысла, помочь она не могла, а на ее мнение мне наплевать, не говоря уж о том, что освобождать ее идея лишь чуть лучшая, чем освободить Дарящую. Мол, злая и мстительная тварь с набором околомифических синергичных даров-талантов в дополнение к накачке эссенциями и общему усилению - что может пойти не так?
Другое дело Тиа, которая хоть и нигде не под кольцом, но банально может поделиться своим опытом на тему артефактов-дарителей и их последствий. Лекции на эту тему в нашей программе присутствовали, но больше в рамках связи с иными вопросами. Нет, так-то мы уже давно, еще в Вечном скрываясь, обсудили некоторые аспекты прохождения процесса одарения через артефакты или ритуалы, но тогда речь шла о самих эффектах даров, их эффективности и рисках. Вопрос минимизации последствий даров никогда не поднимался толком, просто не было времени, даже не повода. Повод как раз был - повторное развращение, которое раскрылось задолго до финального, уже тогда выглядело весьма притягательно и Тария не единожды намекала на возможность побыть добровольцем и первоиспытателем. Отказал я ей тогда по той же причине - риски поехать крышей на почве вложенных перверсий и неясность в том, какими эти последствия будут, степени их опасности и влияния на мозги.
