Звучно хлопаю в ладоши, прерывая нервный срыв Тиа, у которой от интоксикации и без того скачут эмоции, не говоря уж об общей картине нашего разговора, после чего выставляю ладони в защитном жесте, не давая продолжить.

- Слушай, давай просто сойдемся на том, что флер - очень коварная штука, а потом сделаем вид, что ничего не было, потому что ничего и не случилось. - Высказываюсь, подводя черту и выдавая окончательный вердикт. - Тем более что после всего пережитого мне и так еще долго отходить, а свободное время все равно девать станет некуда. И вообще, считай, что ты меня замотивировала... или демотивировала.

На последней фразе, которую явно подтолкнуло сказать свойство насмешника, эльфа даже выдала что-то похожее на улыбку, пусть и несколько натянутую. Я, конечно, рассчитывал поддеть или даже смутить, но для этого парочки обменов подколками явно будет маловато, категорически недостаточно.

- Я бесконечно польщена твоим доверием, Тин, как и пониманием, в том не собираюсь юлить или преувеличивать. - Видимо, моя попытка расставить точки над игреками оказалась достаточно успешной или просто Тиа меня опять просчитала и успокоилась самостоятельно. - Тот сон был навеян, вырвал из глубин подсознания те мысли, какие в ином случае даже прорасти не имели права и возможности, и мы оба это понимаем. Подобное действие, к которому меня подвела логика зараженного похотью сна, имеет право существовать лишь на просторах подобных снов. Меня многое в тебе раздражает, не могу и не желаю того скрывать, многого я не в силах принять, еще большего не могу понять, но едва ли я приму решение исказить чистоту твоих желаний из желания исправить то, что считаю ошибкой. Тем более в такой форме. Если и не потому, что твои руки держат мою верность и вечность, так хотя бы из отсутствия нужных умений и навыков.

Это она так мягко намекнула на то, что сама идея заставить меня учиться даже против моей воли, даже под гипнозом и с кучей рейтингов восемнадцать плюс, хоть и останется только идеей, но все равно в чем-то привлекательна? Я бы подумал, что паранойей страдаю, но, то самое чувство, которое позволяет мне поддевать окружающих максимально эффективно, подсказывает, что этот намек, призрак его существования, был оставлен намеренно. Товарищ мой, Тиалрианрелия, вы ступаете на очень тонкий лед, пытаясь играть со мной в "кто кого перешутит"! У вас, почтенная, огромный опыт и, признаюсь, несколько раз вам удавалось меня подловить, но сейчас, вероломно атаковав меня моим же оружием, вы ступили на мою территорию, а преимущества внезапности больше не имеете.

- Ясно, понятно, все отлично. - Отвечаю, устало растягиваясь в своем креслице, закрывая тему. - Тарии, так и быть, ни словечка не скажу... и не напишу, не передам образом или иным способом, не надо на меня так смотреть.

Внешне я был абсолютно искренен, да и внутренне тоже, но сейчас нужна не вот эта искренность, а ложь, которую нужно выдать за искренность. Мы оба не в лучшей форме, но она пострадала куда меньше, восстановилась полнее, ей, именно в этот миг, доступно больше. Я могу выйти на высокую планку, но это будет стоить мне дней и недель в частичном бессилии, а потому тот огрызок моих способностей, какой я могу беспрепятственно использовать, уступает тому, что может беспрепятственно использовать Тиа. И от этого я и начинаю вести свою партию.

Вереница образов, хоровод информационных матриц, каким я могу работать, пострадал сравнительно не сильно, требуя куда больше внимательности и собранности, чем предельной концентрации духа и разума, которые могли бы меня доконать. И я успеваю, пусть и на грани того, чтобы закашлять кровью (не опасно, но опять в постель и лежать пластом до утра), создать своеобразную обманку внутри обманки, сделать вид что я пытался что-то спрятать, но не рассчитал сил и оттого часть спрятанных помыслов просочилась за пределы внебытийности, попавшись в поле внимания опытной зрящей.

Что я ей показал?

Да всего-то тщательно скрываемое, даже от самого себя, сожаление о том, что Тиа сейчас сказала. Вернее, не совсем сожаление, а этакую грусть о том, что хоть мы и полностью раскрыли карты, восстановив и без того не пошатнувшееся доверие, но кое-что осталось печальным. Я рисковал тем, что Тиа - не простушка, не рядовой гадатель какой-то торговой гильдии, она даже в ослабленном состоянии остается тем еще монстром, у которого опыта подобных интриг больше, чем я на свете живу, даже если считать только время, проведенное в специфических сражениях нескольких видящих.

Рисковал, но справился, разумеется. Она, как уже говорилось, была тем еще профи, а потому ни внешне, даже для пытливого взора, ни в ясновидении не показала, что мою обманку заметила и скушала. Я даже начал переживать, что она реально не особо всматривалась в мою реакцию и потому не уловила показавшуюся на короткий миг "правду". Кусочки образов, затертые и даже мне самому, как она обязана была подумать, до конца не ясные, словно только пробудившиеся. Образов, которые складывались в картину того, что одному призванному увиденное в ее сне очень понравилось и подсознательно он был бы только всеми руками и ногами за, реши строгая училка Тиа ускорить и мотивировать учебный процесс своими гипнотическими ножками.

Вот если честно, хотелось просто оставить ситуацию подвешенной и смотреть, как именно она будет реагировать и не попробует ли, ведомая собственным долгом "отданной вечности" подвести меня к мысли, что о моем желании знает и готова пойти на подобную жертву. И жертву ли вообще? В конце концов вся эта фантазия, флеровый сон пришел из ее подсознания, а не из моего! Но это было бы несколько некрасиво и даже бесчестно в некоторых отношениях, как бы потом ни было смешно и весело. Потому я лишь воспользовался сетью зеркал, чтобы посмотреть на лицо спокойно развернувшейся и покидающей комнату эльфийки, ведь на том лице, несмотря на весь самоконтроль, все же промелькнуло некоторое количество весьма противоречивых эмоций. Удивление, шок, веселье, недоумение и даже легкое предвкушение, хотя последнее мне, вероятнее всего, показалось и меня не переубедить.

Ну, еще свою роль в том, что я не стал затягивать шутку, сыграл тот факт, что дольше выдержать я просто не сумел, как ни старался, только вслух я это никогда не признаю. Тиа была уже в дверях, когда ее остановило тихое подвывание, почти писк, постепенно переходящий в хихиканье, а оно сменялось уже полноценным и не сдерживаемым гоготом. Я ржал бессмертным пони даже тогда, когда Тиа медленно и грациозно развернулась на каблуках, вызвав ассоциацию с поворачивающейся центральной орудийной башней линкора Ямато, не в силах заставить себя утихнуть, даже если бы от этого зависела моя жизнь или хотя бы физическое здоровье.

Приковылявшая спустя некоторое время команда мечты застала сюрреалистичную картину валяющегося на полу призванного Героя, которого, не меняя равнодушного выражения лица, наглым образом вышвырнули из его креслица, после чего принялись методично, будто гвоздь забиваешь, колотить по чему придется тяжелой перьевой подушкой, несмотря на то, что каждый удар заставлял меня переходить от смеха на короткий и визгливый вскрик.

- Ни!

Шмяк!

- О!

Шмяк!

- Чем!

Шмяк!

- Не!

Шмяк!

- Жалею!

Шмяк!

Шмяк!

Шмяк-треск-фырканье!

Вычищать перья изо всех углов все равно пришлось пригнанным кровопийцей слугам, а спросить у Тиа о причинах моего вероломного избиения не решилась даже Тария, настолько у Тиа, покидающей комнату с видом, словно покидает званый ужин в королевском замке, где ей в десерте попался усатый таракан, был невозмутимый вид. Правда, потом пришлось долго, очень долго отбиваться от желающей все знать и самой посмеяться Тарии, но я был кремнем и ничего ей не сказал, потому что эта подколка была подколкой против Тиа, между ею и мной, а не достоянием общественности.

А еще я опасался, что в следующий раз перья из подушки мне забьют не в рот, а прямо в задницу, раз уж временами я именно ею и думаю.