Средний Казан, высокий и кряжистый усатый дядька возрастом под сорок зим, без устали машет саблей, наполняя ее своей силой, создавая настоящий кокон из вспышек стального цвета, не давая сразу двум рядовым тварям приблизится на дистанцию привычного им удара. Когти их выглядят внушающе, но руки-то у них более-менее привычных гуманоиду пропорций, так что дистанцию держать просто. Единственное на двоих щупальце он им отрубил, а сейчас медленно увеличивает количество ран на неплохо так бронированных псевдотелах.

Резкая смена позиции и чуть поднятое плечо позволяют принять на закаленный и зачарованный наплечник метательную иглу, выпущенную рукою дурацки улыбающейся во весь рот чернокожей красавицы с абсолютно пустым взглядом. Майса, любовница его младшего брата, была одной из первых, кто попал под полный контроль какой-то из дальних тварей, а братец совершенно по-глупому промедлил, не стал сразу бить насмерть. Это новую грелку найти просто, а вот он нового брата теперь не найдет - яд на лезвиях Майсы, прозванной за цвет кожи Маслиной и даже переставшей за это прозвище отрезать пальцы, всегда был отменным.

Взмах сабли, рискованное сближение, удар стилета, спрятанного до поры в широких рукавах по-алишански свободного тканевого одеяния, которое натягивают поверх доспехов, и первая тварь, которая раньше имела щупальце, расползается гнилой сахарной пудрой, лишившись головы. Вторая, попытавшись зайти в спину, выцарапывает из глаза упомянутый стилет, причем вместе с глазами - яд на тот ножик тоже Майса варила, клятвенно заверяя, что даже призраку или мертвяку от него будет дико больно.

- Не соврала, падла. - Устало, но довольно подытожил Казан, перехватывая тканью рукава еще одну метательную иглу разбушевавшейся Отравительницы и Ассасина. - И вправду сработало.

Где-то рядом, но точно так же и бесконечно далеко, вопит свои команды его старший и теперь уже единственный брат, сбрасывая новую порцию дурмана, но средний брат только горестно вздыхает. Наложенные на них всех перед выходом в атаку блага, уберегающие от львиной доли мозгокрутства, уже скоро выдохнутся, а личных амулетов пополам с силами немногочисленных бенефиков на всю толпу не хватит. Хотя, чего это он? К тому моменту никакой толпы уже все равно не будет!

Снося голову уже подраненному извергу, Казан машинально пытается прикрыть бок от еще одной ядовитой железяки, но подарочек запаздывает, хотя он был готов поклясться, что подчинившая девку тварь натравила ту строго на всех троих братцев. Изверги такие шуточки любят, вроде бы, чтобы друзья убивали друзей, а любимые любимых. Впрочем, в отличие от младшего, он эту стерву терпеть не мог всю жизнь и в глубине души был даже рад тому, что теперь может ее, наконец-то, зарезать.

- Казаны! - Орет кто-то из последнего набора, то ли Чика, то ли Брик, он не мог сразу вспомнить. - Казаны, я Маслину поймал!

Примерно таким тоном орут тогда, когда "поймали" хищного пустынного верблюда, которого теперь очень хотят куда-то деть, потому что просто отпускаться на волю зверушка не желает. Чуть развернуть корпус, уступая место какому-то громиле с дорогим даже на вид фламбергом в руках, и вот Казан видит, что Брик (точно он, у него еще сережка в ухе) и вправду поймал Майсу, взяв ее в захват. Только та даже не вырывается, только вжимает свои формы в обнявшего ее бойца, а у того аж выданные амулеты стабильного разума дымятся.

Ну, вот сейчас он свою мечту и выполнит, так сказать, на прощание!

Рывок, на который даже не жалко потратить чуточку резерва, приносит Казана прямо к сплетшейся в страстном объятии парочке, где новобранец даже сопротивляться перестал настойчивым ласкам стянувшей с него штаны кушитки, а сам старый рубака уже заносит верную саблю в богатырском замахе... чтобы упасть оземь двумя кусками, разрезанными вдоль. Брик, с которого уже стянули почти всю одежду, просто разрезав ее острейшими ядовитыми лезвиями завороженно смотрит на широко, словно кукла, улыбающуюся девушку, лишь тенью сознания осознавая конец их сражения.

Выбив достаточное количество лидеров сопротивления, элитные изверги потратились на атаку, перестав экономить силы и беречь свои шкуры, в несколько секунд полностью уничтожив центр людской формации. Часть подчинили, уже начав, подобно Брику, процесс насильной вербовки, часть банально убили и лишь единицам удалось рассеяться и отступить в переулки, которые тоже были перекрыты, но не настолько наглухо, как центральные улицы перекрестка.

Того, как замолчал лишившийся возможности говорить, думать и сопротивляться старший Казан, пускающий слюни Брик уже не увидел и не услышал.

Атакующая группа захлебывается в собственной крови, попав в тщательно подготовленную засаду. Не помог ни отвлекающий маневр с недобровольно пожертвовавшими собою наименее боеспособными частями, ни множество одноразовых расходников разной степени мощности, ни даже собственная удаль сработанной пятерки бойцов. Личные порученцы и главные клыки градоправителя Вечного, пусть и не могли сравниться с гвардейцами Императорского Дворца в силу того, что их никто на профпригодность в гвардию не проверял, но вполне заслуживали звание Самоцветов по классификации гильдии авантюристов. Как минимум потому, что пару лет тому назад именно они устроили исчезновение одной из таких команд, необдуманно полезшей с кровной местью на одного из близких родственников того самого градоправителя.

От ударной сотни штурмовиков только эта пятерка и осталась, а остальных просто разорвало вражескими чарами или засосало в стены вражеского укрепления. Кажущееся обычным торговым представительством строение, принадлежащее одной из дочерних гильдий Золотого Пера... здание сие успело перестать быть зданием вообще. Колоссального размера комок слизи проел себе путь сквозь дерево и камень, заменив собою почти весь материал цельного комплекса, оставив только внешнюю оболочку, да и та являлась его плотью, принявшей затвердевший облик.

Чудовищно сильная Легенда, - хотя бывают ли они иными, не сильными и не чудовищными, - была бесполезной в прямой атаке, неспособной сражаться и преследовать врага в открытом поле. В обороне же Липкость Совращения могло не только прикрывать ритуалистов, но и само помогать проводить ритуал, воплощая его внутри собственного тела. Творение и, в некотором роде, ученик Мягкого Косновения пребывало в по-настоящему радостных чувствах, которые делило со всем миром разом - оно почуяло гибель создателя и учителя, жаждая всячески отблагодарить всеми муками, наказать всеми наслаждениями того, кто сумел так услужить Липкости.

Войска извергов здесь были совершенно жалкими, немногочисленными и даже культисты почти не накачивались заемной мощью. Хоть как-то соответствовали уровню проводимого вторжения только ритуальные мастера, сокрытые в глубине плоти Липкости, но беззащитным это место не являлось, что на себе испытали штурмовики. Кажущаяся легкость с какой они вонзились в оборонительные порядки противника, обманчивая простота, с какой пали внешние барьеры, лживая неуверенность в движениях и лицах отступающих извергов да их слуг - все это обмануло людей (а также двух гномов, эльфа, полурослика и громадной зверолюдки-хольставры с классом Джаггернаута), не сумевших вовремя распознать западню.

В иной ситуации они не могли бы пробиться к сердцу ритуала в срок, но дать вынуждено неподвижной твари бой сумели бы, как, возможно, и помешать проводимому культистами действу. В конце концов, они могли бы снять внешние барьеры и запросить огонь залповых систем Дворца, которые не поленились бы отработать по столь заманчивой цели. Легкие внушения, мелкие, почти незаметные уколы флера, раздутая гордыня лидера отряда, на которой так просто оказалось сыграть, даже будучи извергами иного Аспекта, и вот штурмовая группа в западне.

Жадно чавкают стены, отращивая сотни и сотни щупалец, что тут же наполняют тела слабо сопротивляющихся смертных собою и всем тем, что они могут в них излить. Оседает пыль и прах тех, кто не поддался воздействиям на разум, ведь внутри собственного периметра тварь может не только мастерски давить на мозг, но и бить с поразительной эффективностью. Флер довольно булькающей Липкости непозволительно груб, как для Легенды, лишенный изящества и хитрости, но он силен, коварен и ни на секунду не прекращается, все время испытывая наделенных на прочность. В воздухе витают целые коктейли феромонов, зелий, почти материальной магии Похоти, рожденные из нескончаемых запасов плоти и слизи древнего изверга. Один вдох - и частицы его уже в тебе, уже прорастают, занимают место твоих тканей, мышц, крови, мыслей и желаний, а тело добровольно шагает в ставшую мягкой и такой уютной стену.