В какой-то момент старик начал ходить очень мрачный, все больше времени проводя в своей книжке, исписывая всякими таблицами одну пачку дорогой бумаги за другой. Даже поесть приходилось носить тому самому, и самому же, едва не силком, кормить - служанок он и стукнуть мог, а сила в старческом теле была недурственной. Вильгельма он тоже пару раз приголубил, но в отличие от хрупких девушек, Вильгельм привык получать по морде и не стеснялся в ответ вывернуть блюдо с рагу из баранины на голову старику. Потом он получал еще одну порцию тумаков, но наниматель все же кушал.

В какой-то миг, старик начал не только работать с книгой, но еще и письма отсылать, причем самыми разными способами и вообще, начал закрывать на ночь окошко в свою комнату, хотя раньше даже в самый лютый мороз максимум прикрывал его, чтобы снег не залетал. Вильгельм на всякий случай начал выпивать на ночь на один стакан вина больше, чтобы спалось лучше.

Потом в гости к старику пришел какой-то мутный хмырь с рожей такой, что поневоле тянешься к мечу на поясе, а второй рукой кошелек сжимаешь. Они встретились как старые друзья - прибывший без разговора вломил его нанимателю в морду, тут же отлетев в стенку из-за удара молнией от сработавшего быстрее мысли амулета, сжатого старческими пальцами.

Вправивший выбитую челюсть старичок похромал ко все еще подергивающемуся и искрящемуся гостю, явно с целью попинать парализованное тело. Пнул только дважды, а потом амулет рассыпался пылью, а старик получил еще одну оплеуху, отвесил еще один заряд молнии из нового амулета, назвал гостя нехорошими словами за порчу имущества и отослал Вильгельма притащить выпивки. Потом они, видимо помирившись, заперлись в рабочем кабинете старика вместе с записями и кучей жратвы и бухла, откуда два дня раздавались маты и взаимные обвинения в скотоложестве.

А потом хмурый мордоворот вышел из кабинета, выбив с ноги дверь, дал в морду подвернувшемуся Вильгельму и был таков. Старик вышел следом, всучил своему охраннику флакон с исцеляющим зельем, после чего немного подумал и веселым таким тоном заявил.

- Знаешь, Вилли, пора нам из этого города съ*бывать.

А он что, дурак что ли? Сказали съ*бывать, значит нужно съ*бывать. Только пошел на прощание осчастливить увольняемых, - с отличным пособием, - служанок, да собрать коллекцию своих любимых романов.

- А кто приходил-то? - Спросил он между делом, оттаскивая в купленный к переезду фургончик какие-то баулы да сундуки.

- Старый знакомый. - Поморщился старик. - Был когда-то моим сотрудником. А сейчас я с него должок стребовал, заодно ему кой-чего подсказав из дел былых, что он ищет.

- А, ну тогда ясно, чего он такой злобный. - Чтобы бывший сотрудник, да не захотел дать в морду бывшему шефу, это надо очень добрым и незлопамятным быть.

А с такой рожей в добрые люди точно не берут.

Особенно если с тебя старые долги требовать начинают.

- Нам не удалось найти странника. - Подытожил свой часовой доклад невзрачный мужчина, одетый в неприметную мантию, одинаково подходящую как аристократу, так и торговцу или даже приключенцу на отдыхе. - Он скрылся.

Тот, кому доклад был предназначен, молчал, не делая никаких движений и не давая докладывающему понять, каково отношение к его словам и что ему теперь грозит. Впрочем, сам он не имел ни малейшего понятия, что еще он мог в этой ситуации сделать, а потому только и мог, что ждать ответной реакции.

- Что с Ферн? - Поинтересовался тот точно тем же спокойным голосом, каким он говорил всегда, сколько докладывающий знал этого человека.

- Предположительно устранена, но для полноценной уверенности нужно разворачивание тенет, что вызовет ослабление покрова. - И добавил, чуть сомневаясь. - Я не рискнул брать на себя ответственность.

Сидящий в мягком кресле мужчина в весьма почтенных годах, одетый исключительно по-домашнему, мягко поднялся на ноги и прошел к широкому витражному окну, открывающему вид на утреннюю столицу. На лице его на один короткий миг проступило легкое раздражение, что было лишь тенью кипящего внутри бешенства.

Арея Ферн и все, что только с ней связано, было одним огромным комком глупости, некомпетентности и непрофессионализма, умноженным на сотню и возведенным в бесконечность. Удачное покушение на Второго Принца не только взбаламутило мутную воду Вечного Града, заставив покров опасно приблизиться к той точке, где его могло и повредить. Оно еще и заставило действовать торопливо, необдуманно, привлекая не до конца проверенные или вовсе ненадежные кадры. И это не могло не вылиться в череду мелких проколов, которые, к счастью, удавалось быстро закрывать и прятать.

До происшествия с Ферн.

Ее вербовка была очевидным решением просто потому, что наглая и своевольная стерва сама, намеренно поставила себя в стороне от большей части клубка связей и взаимных договоров. Во всем Вечном было бы трудно сыскать другого обладателя такого высокого уровня, что позволял бы себе такую беспечность. Практически ничем не защищенное жилье, отсутствие охраны и личной свиты, нежелание принимать чужое покровительство - она просто напрашивалась на приход недобрых гостей.

Несомненно, он знал о том, что ранее случалось с теми, кто считал точно так же, но значения этому не придавал. Ликвидатору ее уровня могло везти довольно долго, но не против той силы, что стояла за ними всеми. Если бы они сработали по изначальному плану, то Ферн, со всем ее опытом, полномочиями и подконтрольными ударными группами, просто уснула бы одним вечером, чтобы утром проснуться полностью их.

Если бы...

Прикрывая прорехи в плане, им не удалось выделить для ее вербовки достаточные силы. Они были, несомненно были, но оставались резервом на крайний случай - ситуация могла поменяться в любой миг и всем им нужно было что-то, чем удалось бы закрыть прорыв, заткнув навеки ненужных свидетелей. А потому пришлось работать не наверняка, а с помощью хитрой комбинации. Увы, но тот, кому эту комбинацию доверили, посчитал себя слишком хитрым, а остальных слишком глупыми.

Несложно было во всем этом бедламе приписать Ферн к одному из кругов видящих. Чуть сложнее было устроить так, чтобы ее нагрузили до того уровня, когда перенапряжение полностью блокирует использование самых опасных ее способностей. Добавить в зелья, какие выдают уставшим видящим, несколько совершенно безвредных, но обладающих минимальным эффектом добавок, было уже действительно тяжело - работать приходилось, на минуточку, с видящими, да еще и прямо в сердце Очей Вечных.

Из уже пришедшего в трех экземплярах доклада стало ясно, что никогда и никому не доверяющая Ферн не просто закупалась собственными составами, но еще и закупалась ими у нескольких разных алхимиков и зельеваров. Как на зло, в тот день она выпила состав, сделанный одним из тех, кого они посетить не успели. Это не прекратило работу добавок, но ослабило ее, слишком ослабило.

Ферн не должна была проснуться в ту ночь, не должна была и точка.

Но она проснулась, а чертов самоуверенный болван отправил за ней недостаточно подготовленную группу. Что ей, резавшей алишанских журавлей в их гнездах, какие-то тихушники, потерявшие элемент внезапности. Могучий дар, сложнейший в своей изощренности артефакт, что был выдан лидеру группы захвата, бесполезен, если нет возможности активировать связь.

Вдвойне бесполезен, если слишком быстро завербованный, не успевший пройти всей нужной обработки, мужчина не сможет удержать контроль над своими желаниями, пропустив удар в спину. Дурацкий удар, глупый, как и смерть ударенного, как и провал их - практически захваченная Ферн ускользнула из их рук, хотя уже и помыслить не могла о сопротивлении.

А дальше начиналась какая-то ярмарка глупости, парад идиотизма и торжество некомпетентности, читать описание которого было больно почти физически. Торопливость обработки все же смертельно опасна и, пожалуй, стоит с этой практикой завязывать. И без того не самый умный агент, после познания страсти своей стал чудить еще сильнее, попросту пойдя вслед за зовом артефакта, даже не взяв с собой нормальной охраны. О чем только думали те профурсетки, что выпускали его из своих объятий с заверениями, будто его состояние удовлетворительно?