Так прошел месяц, и два месяца, и год. Суру вступил в ряды Защитников Твердыни, - пути молодого офицера и простого рабочего теплицы разошлись быстро и далеко. Нет, они остались друзьями, но вот говорить им было не о чем. Теперь лишь Янтин оставался для Элари последним напоминанием о той, другой жизни. Но и он быстро вырос, стал красивым, умным и очень сильным юношей, обзавелся семьей, - и Элари остался в одиночестве. Он привык к такой жизни и уже не хотел большего. Это пугало его, - вся эта череда протянувшихся в будущее нескольких десятков бесконечных пустых лет.

Когда Суру притащил окровавленного мальчика из другого мира, Элари понял, что судьба дала ему последний шанс расплатиться по счетам. Спасти личность мальчишки можно было лишь ценой своей жизни, но Элари не колебался ни мгновения. Он растянулся на столе в лаборатории, зная, что хотя бы умрет не напрасно. Последнее, что он запомнил, - тоскливые глаза Суру и укол в руку. А затем он навсегда ушел во тьму.

1.

Закончив историю Элари, я поставил точку и задумался. Записывая всё это, я словно постепенно выплывал из тьмы. Меня спасла собственная молодость и череда прожитых Элари тоскливых, однообразных лет, - сначала в приюте, потом здесь, в Твердыне. Большая часть его памяти была ещё пуста и мои воспоминания свободно разместились в ней, - благо, я сам, по малости лет, видел и знал немного. Элари был старше, больше повидал, - и я удивлялся, что смог взять над ним верх.

К счастью, наши воспоминания не перепутались. Я понимал, где чужая память, удивительная и странная, полная самых невероятных подробностей об этом мире. А вот чужое тело меня очень доставало. Стать взрослым сильным парнем, - это, конечно, здорово, но переселение украло у меня десять лучших лет жизни, и это совсем мне не нравилось. Сам Элари мне тоже не слишком-то нравился. Изучая его память, я понял, что по сравнению с ним я наивен, но далеко не столь глуп. И не одинок, вот что главное.

Я посмотрел на неумело нарисованный Элари портрет Усваты, - самое дорогое, что у того осталось. Но у меня, пусть в ином мире, в ином мироздании, был дом, семья, друзья - всё, чего Элари был лишен. Вдруг мне нестерпимо захотелось вернуться туда, сказать им, что со мной всё в порядке... раньше я не знал таких чувств. "Я вернусь домой любой ценой, как бы она ни была велика", - с внезапной бесповоротностью поклялся я.

В дверь постучали.

2.

Я удивленно посмотрел на Суру. У того было странное лицо, - растерянное, и, в то же время, ожесточенное. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга.

- Всё, - неожиданно решившись, сказал файа. - Реактор сдох. Починить невозможно, - полопались охлаждающие трубы, и вытекла вся вода. Наверху всё сгорело, а понизу затопило. Персонал разбежался. Там такая радиация, что не подступишься, да и смысла нет. Сегодня починим, завтра вновь лопнет - проржавело всё. Прорва наполовину пересохла, - бетон горячий, лишь лужи остались кое-где, а вся вода стекла в отстойник. Сурами уже знают, и через несколько дней навалятся на нас всей ордой.

- И что дальше? - спросил я. Меня так занимали свои мысли, что я не оценил новости.

- Дальше? - Суру удивленно взглянул на меня. - Что ещё может быть дальше... после этого? Ничего. Они нас сомнут, - у нас и патронов почти не осталось. Электрозаграждения сдохли, света нет, качать воду из скважин нечем, - короче, тот, кто строил Твердыню, был полным идиотом. А другие идиоты ему поверили. И теперь мы все умрем.

- И ничего нельзя сделать? - я спросил почти равнодушно. Мои мысли всё ещё были заняты другим.

- Ну, сделать можно много. Только смысла в этом уже нет. Бежать некуда, сражаться нечем, прятаться негде. Какое-то время мы ещё будем держаться, потом нас перебьют. А что ты предлагаешь?

- Я хочу вернуться домой, - я сказал то, о чем думал, и лишь через миг осознал, что произнес это вслух.

- Куда, в Айтулари? - Суру вновь удивленно взглянул на меня.

- Нет. Домой. Туда... откуда я родом. У меня там друзья и родители.

- Чудесно, - Суру сложил руки на груди. - А как?

- Анмай должен знать. Наверняка. Мы должны найти сначала его. Он нам поможет.

- Анмай за горами Безумия. Как мы туда попадем? Впрочем... - Суру вдруг задумался. Мышцы на его лице задвигались, словно подгоняя мысли. - Ладно. А что ты помнишь про тот, другой мир?

- В общем, немного. Там мне было лишь четырнадцать лет. Но рассказать могу разве что за год. И ты всё равно не поверишь.

- Я постараюсь.

Я начал рассказывать. Суру внимательно слушал меня. Мы сидели совсем рядом и иногда невольно улыбались, - самые счастливые из всех обитателей Твердыни.

3.

Неделю спустя я сидел на крыше дома Элари, наблюдая за разгоревшимся с утра сражением. Собственно, сражения я не видел. Доносилась стрельба, иногда над гребнем вала поднимались дымки - и всё. Взгляд невольно притягивали клубы пара, ещё ползущие над отстойником, - огромная масса воды остывала медленно. Пирамида реактора казалась совершенно безобидной, - толща земли надежно скрыла радиоактивный клокочущий ад, в котором расплавленная масса погружалась всё глубже, сама себя погребая среди мертвого света и взрывов. Но эти взрывы гремели лишь в воображении, - никто не подходил туда ближе, чем на милю. Теплицы, пустые и холодные, были заброшены, и я всё это время бездельничал, изучая свою, и, в то же время, чужую память, - словно смотрел бесконечный фильм, видимый только мне.

Оба друга Элари, - Янтин и Суру, - были сейчас там, на валу, отбивая атаки наконец собравшихся с силами сурами. Но я с ними не пошел, - попросту потому, что оружия мне не дали. Вообще-то, оно мне полагалось, но, когда до меня дошла очередь, в арсеналах уже ничего не осталось. Сил для защиты Твердыни не хватало. Кроме прекрасно подготовленной роты Защитников в 142 штыка, она могла выставить 1092 вооруженных добровольцев, четыре легких вертолета, 18 БТР, десять станковых и двадцать ручных пулеметов, пять гранатометов и две 16-ствольных ракетных установки. Сурами было не менее десяти тысяч, и, несмотря на укрепления, у защитников Твердыни не осталось шансов уцелеть. Впрочем, я бы, наверное, всё равно пошел, - даже с голыми руками, - но Суру запретил мне. "Конечно, это оскорбляет твою гордость, - сказал он, когда я начал возмущаться, - но лучше перенести её укусы, чем глупо умереть. И ты сам знаешь, что твой черед неизбежно придет. Я воин, это моя работа и мой долг. Янтин защищает семью, а это можно сделать лишь защитив всю Твердыню. А ты... В конце концов, это не твой мир и не твоя война". Я понимал это, но всё же, ощущал себя предателем, - и это было на удивление мерзко.

4.

За гребнем вала сверкнули ослепительные вспышки, - одна, вторая, третья, четвертая, - и через минуту в небо поднялись четыре черных дымных гриба. Я понял, что в ход пошли магнитные пули Ньярлата, и значит, сражение вступило в решающую стадию. Я с нетерпением ожидал пятой вспышки, но её не было, - похоже, сурами хватило и этого.

Я подумал, что это победа... и тут же заметил, как с вала в беспорядке скатываются темные точки. Отсюда даже острые глаза Элари не различали деталей, и я лишь гадал, что происходит... пока не заметил другие темные точки. Более крупные и многочисленные, они спускались вниз рядами. Я не сразу понял, что это сурами, настигающие бегущих защитников Твердыни. Кто-то бежал со всех ног, кто-то становился на пути этих черных точек, - и тут же исчезал, словно гас, а сурами шли дальше.

Я, оторопев, смотрел на это, чувствуя, как противно сжимается живот. Лишь когда до меня донеслись крики, я опомнился, - нырнул в пыльную вонь чердака, опрометью скатился вниз и выбежал на пустынную улицу. Мне хотелось что-то делать, - но что я мог?..