- Прощение - дело добровольное, да? - голос Элари зазвучал неожиданно зло. - Хочешь - прощай, не хочешь, - умирай, да?

- Ты можешь выбрать любое оружие, место - всё, кроме времени.

- Да? Мне уже предлагали, какой смертью умереть. Ты же... - Элари задохнулся от злости.

Суру промолчал, спокойно глядя на него, и юноша вдруг понял, что этот прирожденный боец просто позволит себя убить, - чтобы он, дурак, не умер от собственной глупости... или заставит убить, если он не захочет.

Элари захотелось грохнуть чашу об пол и завопить во весь голос... он уже сделал движение, когда Суру схватил его за руки. Они дрожали... но их хватка была крепкой.

- Слушай, ты, идиот! Если ты так поступишь с жертвенной кровью, ты смертельно оскорбишь не только меня, - весь мой народ. Такого мы не прощаем никому. Здесь тридцать Воинов - лучших из лучших. Разбив чашу, ты не проживешь и секунды. Ради своей жизни, и ради моей тоже, - прими дар!

- Ладно! - Элари стряхнул его руки, чуть не расплескав содержимое чаши. - Всё как хочешь! - он поднял чашу и резко припал к краю, чтобы покончить с этим побыстрее. В последний миг он ощутил запах... и его замутило. Он испугался, что сейчас его вырвет, - прямо в чашу.

"Интересно, что они со мной тогда сделают? - подумал он с внезапно холодным любопытством. - Заставят умереть медленной смертью? Или очень медленной?"

Эта мысль придала ему мужества и он сделал глоток. Его рот наполнился кровью... ещё живой кровью. В первый миг его желудок взбунтовался, но потом...

Потом он понял, что значит быть хищником, - он пил кровь друга, и ему нравился её вкус.

9.

Когда Элари опустил чашу, Суру невольно попятился. Перед ним стоял совсем другой юноша, - гибкая фигура подобралась, мускулы напряглись, лицо стало твердым, глаза смотрели внимательно и остро. От их пристального блеска файа стало не по себе, - они даже не просили добавки, а спокойно оценивали, - взять ли её сейчас или подождать удобного случая.

Потом Элари моргнул и наваждение исчезло... но осталась эта невесомая легкость движений... и этот внимательный взгляд...

- Что с тобой? - спросил Суру.

- Я не знаю, - юноша прикрыл глаза, прислушиваясь к себе. - Словно я...

- В тебе - часть моей жизни. Теперь мы братья - ты и я.

- Наверно. Я чувствую... - Элари несколько раз повернулся с пугающей грацией, потом вдруг прямо с места прыгнул на целый метр вверх, кувыркнулся в воздухе и вновь стал на ноги. Его сандалии ударили в пол с шумом пистолетного выстрела, но тело даже не дрогнуло, - оно осталось пружинистым и твердым. Вдруг он заметил, как смотрит на него Иситтала - совсем как...

Прежде, чем он успел понять это, Суру начал оседать, и юноша подхватил его на руки, не удивленный тем, насколько он легок.

1.

- Интересно, почему они послали со мной тебя? - спросил Элари, отвернувшись от окна. За ним был уже вечер, - вечер дня, когда он обрел брата. - Ну, я, - это понятно. Мне восемнадцать лет, по вашим законам я не могу здесь жить. Но ты - Воин, а их осталось так мало!

- Это просто. Побежавший дважды побежит вновь. Лучше отправить его туда, откуда бежать уже некуда. Так будет лучше для всех и для него самого. А Воины нужны везде... и я сам рад вернуться домой. Я познакомлю тебя с моей мамой.

- Она жива?

- В отличном здравии. И ещё, там у меня три сестры - три старших сестры. Благодаря им я и стал воином, - иначе мне не удалось бы выжить, - Суру широко улыбнулся.

- А у меня никого нет, - просто ответил Элари.

- Извини, - Суру помолчал. - Я совсем забыл, кто ты. У нас почти нет сирот.

- Извиняю. Надеюсь, это не потребует от тебя нового искупления кровью?

- Только пары приятельских затрещин, - Суру улыбнулся ещё шире. - Кстати, как ты?

- Всё прошло, - Элари задумался. - Только... только что-то во мне теперь всегда будет хотеть крови. Ты не представляешь, как это было приятно - чувствовать себя невесомым, как воздух, и твердым, как сталь. Все мои чувства обострились... я словно проснулся! И не хотел засыпать. Теперь я стыжусь этого, но не жалею. Увы.

- Ты думаешь, что в искуплении кровью платил только я? Ты тоже - своей наивностью. Теперь ты - не совсем прежний. Кстати, ты проживешь этот вечер без меня? Мне надо пойти кое-куда...

- Куда?

Суру смутился.

- Ну...

- Она красивая?

Суру промолчал, опустив голову, но смуглая кожа на его щеках стала чуть-чуть - самую малость - темнее.

- Извини. Я такой глупый...

- Ты красивый, - Суру как-то странно смотрел на него. У него был задумчиво-мечтательный взгляд. - У вас были одинаковые глаза.

- У кого?

- У Иситталы и у тебя, во время искупления кровью. Она смотрела на тебя... боюсь, у вас похожие души. Это опасно... но я плохо её знаю, Элари. Наши женщины свободны в своём выборе. Если она полюбила тебя, Ир не сможет её удержать... никто из нас не сможет. Это тоже закон - выбор в любви священен. Нельзя запретить любить.

- Мне надо её избегать? Чтобы мне не выпустили кишки?

Суру рассмеялся.

- Она сохранила мне жизнь, наплевав на законы, - всего лишь затем, чтобы ты не расстроился. По-моему, огорчать такую девушку довольно неразумно. К тому же, она была лучшей в Садах, а ты будешь там жить... может быть, она...

- А короче нельзя?

- Короче, я завидую тебе. Ты можешь обрести великое счастье. В любом случае, она не причинит тебе вреда... умышленно. А ободранные плечи заживают быстро.

Теперь Элари тоже смутился и покраснел.

- Ладно, я пошел. Только не замечтайся. Нам этим же вечером на корабль, не забыл? Если я не приду в девять, иди в порт и жди там. На крайний случай... названия ты всё равно не прочтешь... такой синий парусник с белыми мачтами. Он там один, так что не спутаешь. Если я не приду, - спокойно садись и уплывай. Я найду другой корабль и через пару дней догоню. Идет?

- Ага.

Хлопнула дверь. Элари остался один. Он сбросил сандалии и с ногами забрался на стул у окна. Ему нравилось смотреть на эту чужую жизнь... но его сердце уже пело в сладком предчувствии новых приключений. Ночное плавание на паруснике среди ароматов осени, - о чем ещё можно мечтать?

Но сегодня этой мечте не суждено было исполнится.

2.

Элари не сразу понял, что надвигается буря. На северо-западе и севере небо резко потемнело от наползающих из пустыни мощных туч, - они плыли, казалось, прямо на него. Под основном их слоем, кое-где спускаясь почти до земли, неслись рваные, бурлящие низкие облака. В тучах непрерывно сверкали молнии. Их непрестанные розоватые вспышки дополнял гром, словно катавшийся по небу.

Скоро небо потемнело, словно опустившись на землю. Ветер всё усиливался. Что-то упруго било по стеклам... снег! Элари поспешно натянул теплую куртку и кинулся наружу. Пропустить такого он не мог.

Дверь на улицу открылась с трудом. Ветер промывал двор, поднимая вместе с крупинками песка кинжально заостренные камешки, бумагу, мусор и стебли бурьяна. Всё это бешено кружилось в маленьких смерчах, что метались меж стен, пытаясь найти выход и продолжить свой бег. Они то и дело налетали на юношу, мешая смотреть и забивая пылью рот и нос. Он спешно вернулся назад и жадно припал к окну.

Пыль окутала город, становясь всё гуще и превращая день в ночь. Она просачивалась даже в мельчайшие щелочки. Как ни были плотны добротно сделанные рамы, пыль всё же находила, куда проникнуть, и на подоконнике появились узкие, постепенно растущие полоски.

Наконец, Элари начало казаться, что дом поднимает на воздух. Ветер гудел в кровле, неистово, почти до земли, склонялись деревья, беспомощно размахивая ветками, - они стали черными, будто их окунули в мазут. Город продувался насквозь. Машины подбрасывало на ухабах, - на улицах уже появились наносы песка и намерзлины.