Мария: Как дела?!

Эви: Мы на его любимой заправке.

Мария: Какой-то он странный.

Эви: Это в Милтон-Кинсе.

Сара: Дай ему шанс, Эви.

Эви: Он еще и сексист.

Мария: О боже! Прости, Эви. Я думала, он хороший парень. Я даже сказала ему, что ты не замужем.

Эви: Если честно, думаю, что Грэм далек от романтики как никто. Он только что объявил, что собирается прочистить трубы.

Я не должна злиться на Марию за то, что она свела меня с Грэмом. Но это же не она застряла в машине с мужчиной, который искренне верил, что успешно маскировал свои газы. Я сообщила маме, что задерживаюсь, страстно мечтая о том моменте, когда наконец окажусь на своей старой милой улице. Мы приедем не раньше девяти. Я содрогнулась и включила обогреватель.

Очень мокрый на вид Грэм помахал мне через стекло. Решив, что настала моя очередь сесть за руль, я вышла и посторонилась, чтобы пропустить его.

И тут Грэм сгреб меня за плечи и впился в меня поцелуем — так, словно пытался устранить вантузом засор.

Я выдала чисто рефлекторную и вполне оправданную реакцию.

Грэм отпрянул.

— Ты меня укусила! — удивленно воскликнул он и высунул язык. — У меня кровь пошла? Зачем ты это сделала?

— Ты засунул язык мне в рот!

Он ел… дохлую рыбу? Фу-у!

— Я старался быть романтичным. Ты же сама сказала, что это погода для поцелуев!

Отлично, теперь все окончательно испорчено. — Романтика должна быть по согласию, Грэм. — Я вытерла с глаз морось, тяжело дыша и всерьез подумывая о том, чтобы оставить его там. — Просто садись в машину, — наконец сказала я, усаживаясь на водительское сиденье.

Минуту спустя Грэм сел рядом. Он достал новую бутылку и со упоением отхлебнул из нее. Я включила музыку погромче. Его пальцы потянулись к радио.

— Нет, — коротко ответила я.

Грэм опустил руку. Отвернувшись от меня, он свернулся калачиком на сиденье, прижав к себе бутылку, точно плюшевого мишку. Невероятно, но он тотчас захрапел.

Почти час я наслаждалась относительным покоем, прежде чем Грэм проснулся.

— Проблема ш такими шеншинами, как ты, — заявил он, заставив меня вздрогнуть, — в том, что вы никогда не увлекаетешь хорошими парнями. Только придурками. А потом шалуетешь нам, как плохо они ш вами обращаютша.

Должно быть, у него и впрямь распух язык. Отлично.

Я снова проверила навигатор. Еще четыре часа.

Благоразумный человек сохранил бы шаткий мир. Я не считала себя особенно благоразумной.

— Проблема с хорошими парнями, Грэм, — сказала я, — в том, что они не понимают, что они придурки.

— Проблема ш…

— Видишь?

Грэм уставился на меня, демонстративно глотая жидкость из своей бутылки, как будто это был акт неповиновения. Пробка наконец начала рассасываться. Я ускорилась, чувствуя, что на горизонте замаячила свобода, но тут двигатель автомобиля заскрежетал.

Что это?

Машина содрогнулась. Что-то горит?

— Грэм, когда ты в последний раз проверял масло?

— Прошти, мамочка. «Грэм, ты проверял маш-ло?» «Грэм, зачем ты шмушаешь твоих коллег?» Шеншины вешно рашдрашают твоими дурашки-ми вопрошами.

Из-под капота повалил черный дым, и предупреждающие сигналы на приборной панели погасли.

— Упш! — сказал Грэм.

Машина дернулась, и вместе с ней дернулся Грэм, пролив на меня содержимое бутылки. И я поняла, что в ней на самом деле была не вода, а водка.

HAT. ЗАПАСНАЯ АВАРИЙНАЯ ПОЛОСА, ТРАССА Ml — ВОСКРЕСЕНЬЕ, 23 ДЕКАБРЯ, 17:42

Проблесковые огни пожарной машины окрашивают ночь неестественным оранжевым цветом, полицейские регулируют медленное движение вереницы машин вдоль аварийной полосы. С места происшествия отъезжает скорая помощь, и на смену ей прибывает эвакуатор. Эви, завернувшись в серебряное термоодеяло, разговаривает с офицером полиции. Грэм, тоже завернутый в термоодеяло, спорит с пожарными.

— С вами все в порядке, мисс? — спросила обеспокоенная сотрудница полиции, не сводя глаз с Грэма. — Ваш муж, кажется, волнуется.

— Все хорошо, спасибо, — ответила я, дрожа под моросящим дождем. — И он мне не муж.

Я не сказала ей, что на самом деле мы совершенно незнакомы и что я организовала эту поездку, чтобы заставить сценариста написать сценарий ромкома. Она уже заподозрила, что я пьяна.

Я вернула ей алкотестер.

— Спасибо, мисс. Похоже, все нормально. Просто мы обязаны удостовериться.

— Понимаю.

В конце концов, я была залита водкой. Женщина-полицейский оставила меня и отправилась спасать пожарных от Грэма. Я тяжело опустилась на дорожное заграждение, измученная и желающая только одного: оказаться рядом с мамой, есть домашние пирожки с мясом и пить горячий глинтвейн. Казалось маловероятным, что я сегодня попаду домой, а ведь завтра сочельник.

Я едва была способна набирать текст заледеневшими пальцами.

Рыжая: Ты был прав.

Эго: Я знаю. Погоди. Ты пыталась симулировать оргазм?

Эго: Рыжая?

Рыжая: Я на аварийной полосе Ml. Грэм (кстати, он пьян) орет на пожарного за то, что тот поливал его горящий двигатель из шланга. Короче говоря: нет.

Эго: Этот синий драндулет, случайно, не ваш?

Сердце у меня бешено заколотилось, когда я взглянула на синюю «шкоду», на которой в данный момент распростерся Грэм, жутко раздражая сотрудников службы помощи на дорогах. «Да, а что?» — напечатала я. Ответа не последовало.

Грэма благополучно отодрали от капота, и «шкоду» установили на эвакуатор. В этот момент к аварийной полосе подкатил красный спорткар.

Я попыталась разглядеть за тонированными стеклами водителя, гадая, кто и зачем остановился на месте дорожного происшествия. Пассажирское стекло начало опускаться, открыв сначала с продуманной небрежностью уложенные светлые волосы, пронзительные голубые глаза и, наконец, до омерзения красивое, невероятно привлекательное лицо.

— Привет, Рыжая.

Мне это не снится? Эго? На аварийной полосе Ml? Сердце заметалось в груди, словно крошечная колибри.

Эзра Честер ухмыльнулся и, наклонившись над пустым сиденьем, открыл пассажирскую дверцу.

— Каковы были шансы, что ты и в пробке меня достанешь, Рыжая? — Глаза его искрились весельем. — Залезай уже, черт тебя дери.

— Ты действительно приехал, чтобы меня забрать? — дрожащим голосом произнесла я, наклонившись к теплому салону.

— Зачем же еще? — спросил он. — Давай живее, с тебя капает на кожу.

— А для него найдется место? — Я указала на Грэма, который сидел чуть поодаль, обнимая свой чемодан. Эвакуаторщики отказались взять его с собой. Он редкостный придурок, но ведь уже поздно, скоро Рождество, и его ждет мама.

— Зависит от обстоятельств. — Эзра многозначительно поднял брови. — Подбросить его к тебе?

— Он живет через две улицы от меня.

Самое большее, через пять.

— Прекрасно. Если моя лохматая подруга не возражает. — Эго указал на заднее сиденье. Если его можно было так назвать. Вместо сиденья там была небольшая кожаная полочка, казавшаяся еще меньше под занимавшим ее огромным псом.

— Кто это? — спросила я. Мой замороженный мозг уже ничего не соображал. Это определенно была не Моника.

— Рыжая, познакомься с Зигги. Зигги — это Рыжая.

Эго улыбнулся. Постойте. Так это и есть знойная брюнетка? Он вообще догадывается, что я думала?

Насмешливая ухмылка подсказала мне, что догадывается.

Чтобы затащить пьяного мужика средних лет и два промокших чемодана в изящную, но крошечную машину Эго, понадобилось столько времени, что, когда мы наконец тронулись, пробка практически рассосалась.

— Спасибо, — сказала я, задаваясь вопросом, может ли это слово в полной мере выразить мою признательность. Кажется, Рождество опять вступило в свои права, и все это было благодаря Эго. — Я действительно…