И о а н н а (задумчиво). Слушаю, будто сказку в детстве…

С у л ь м а. Сказку? Нет, одна правда. Ныне такая правда случается, что никакому сказочнику не придумать. (После паузы.) Вроде как со мной было. Мало-помалу, год за годом, и я уже не замечал прежнего Сульмы в себе. Странно даже подумать, что когда-то он был… Перестал я ждать как дурак, да и слушать всяких. Но интересно, как дальше-то будет с тем хорошим, которое мы все строить взялись, ой как интересно!

И о а н н а (тихо). Я вас понимаю, Сульма, может быть, даже больше, чем вам кажется…

С у л ь м а. Не все понимают. Вы там, в своем мире, видите разных людей, так должны знать, что не все… Да и то сказать, трудно порой разобраться, к примеру, хоть бы и вам в себе самой — трудно… И отказаться от своего еще трудней, да от желания, чтобы старое вернулось… Нескладно я говорю, панна Иоася?

И о а н н а. Говорите, пожалуйста, говорите. Я слушаю, хоть нового вы мне ничего не сказали…

С у л ь м а (медленно поднимаясь). Да, конечно, куда уж мне придумать новое! Я только хочу, чтобы вы узнали про Сульму все как есть. Потому — вдруг вы себя тешите, вернется, мол, прежнее, и что тогда? Людям вроде меня снова в старую шкуру влезать? Нет уж, паненка, что нет, то нет! Искать тут вам, в старом доме, нечего! (После паузы, спокойно.) Извините меня, лично на вас я обиду не держу, плохого вы мне ничего не сделали… Но к той темноте, в которой мы столько лет прожили, возвращать людей не надо! Нельзя! Ни меня, ни других. Понимаете, паненка? (Строго.) Нельзя!

И о а н н а (глядя в одну точку). Искать в старом доме нечего… (Сульме.) Обидели вы меня немного, пан Сульма.

С у л ь м а. Обидел?

И о а н н а. Потому что то, зачем я сюда шла… (Обрывает.)

Оба прислушиваются. Где-то справа хлопнула тяжелая дверь, а вскоре послышался скрежет ключа в замке.

С у л ь м а (тревожно). Кто-то вошел в прихожую…

И о а н н а. Кто? Может быть, ваша жена?

С у л ь м а. Эх, нелегкая… (Быстро подходит к выключателю, тушит электричество.)

Слышны приближающиеся шаги в комнате справа. Затем открывается дверь; луч света ручного фонарика прорезает темноту — на пороге  В р о н а  с плащом, перекинутым через руку, портфелем и фонариком.

В р о н а (увидя застывших Иоанну и Сульму). Это вы, пан Сульма? Вы не один? (Идет к выключателю, зажигает сеет, подходит к Иоанне.) А-а! Это вы?

И о а н н а (пытаясь скрыть смущение). Вы удивлены? Мы с паном Сульмой тоже. Ведь вы собирались вернуться только завтра вечером…

В р о н а. Означает ли это, что вы хотели воспользоваться моим отсутствием?

И о а н н а. Ваша логика безупречна. Разумеется, я пришла сюда в полной уверенности, что вас не будет… иначе я не позволила бы себе…

В р о н а (испытующе смотрит на Сульму). Вы, коллега Сульма, тоже, конечно, были уверены, что меня не будет?

Сульма молчит.

(Насмешливо.) Ничего удивительного, утром я сам был в этом уверен. Однако в мире нет ничего прочного. Конференцию в последний момент отложили по случаю болезни основного докладчика, и я приехал вечерним поездом, вот и все. А поскольку шел через парк, меня привлек свет — ставни были не плотно закрыты… Полагаю, теперь уж их можно смело раскрыть. (Подходит, открывает все ставни, останавливается на пороге террасы.) Май! Какой чудесный воздух! А луна какая! (Возвращается, с добродушной улыбкой, маскирующей настороженность.) Так, стало быть, у нас гость! Редкий случай, — правда, пан Сульма? Да еще в такое позднее время…

И о а н н а (свободно). Не знаю, вправе ли я считать себя гостьей, ведь меня никто сюда не пригласил…

В р о н а. Сейчас это выясним. Но прежде, если вы не побрезгуете домашней наливкой…

И о а н н а. С удовольствием выпью чего-нибудь. Я прошагала два километра…

В р о н а. Пан Сульма, может быть, спуститесь в наш погребок? Возьмите, пожалуйста, мой фонарик…

Сульма молча берет фонарик, уходит. Иоанна с улыбкой смотрит ему вслед.

Что вас рассмешило?

И о а н н а. Вы не догадываетесь? Просто я вспомнила рассказ гражданина Сульмы сегодня утром о том, как бывший владелец этой усадьбы, пан Вельгорский, посылал его в погреб за рейнским или токаем… Оказывается, легче изменить общественный строй, чем некоторые функции таких людей, как Сульма…

В р о н а. Ваше замечание, может быть, и меткое, но не совсем точное. Утром я говорил, что гражданин Сульма уже другой человек, чем тот, кто подавал вино пану Вельгорскому… (Внезапно, нахмурясь.) То есть… гм… по крайней мере я так думал еще вчера…

И о а н н а. А сейчас вы уже не уверены? Я буду очень огорчена, если это произошло хоть в какой-то степени по моей вине.

В р о н а. Я думаю, что это мы тоже выясним. Но вы все стоите. Садитесь, пожалуйста…

И о а н н а (садится). Жаль, что вы не добавили: «И чувствуйте себя, как дома…»

В р о н а. Что поделать, мы, деревенские, не обучены всем тонкостям. Наша жизнь, не могу пожаловаться, что скудна, но отдана главным образом работе.

И о а н н а. Не очень-то мне верится. Я бы, например, если б жила в старинном доме, в прекрасном парке…

В р о н а. Я уж знаю, что вы хотите сказать: «внутренняя жизнь» и так далее. Это я слышал уже утром… (Вдруг, что-то сопоставив.) Прошу прощения, не вы ли случайно та женщина, которая вот уже три дня сиживает на опушке леса, недалеко от нашего парка?

И о а н н а (удивленно). А вы откуда знаете?

В р о н а. Значит, вы! Кое-кто видел, хотя и не знал, что это вы. В деревне всегда найдутся глаза…

И о а н н а. Совершенно верно. Я сама немало лет прожила в деревне, должна была помнить.

В р о н а (заинтересованный). Так, значит, это вы. Тогда ответьте мне, пожалуйста, еще на один вопрос, который интересует меня гораздо больше. Что вас связывает с нашим Сульмой?

И о а н н а. Меня с Сульмой? Теперь уже ничего, но когда-то мы с ним были, так сказать, в большой дружбе… если я могу использовать это слово.

В р о н а. Не понимаю… Кто же вы, собственно?

И о а н н а. Попросту говоря, я — дочь бывших владельцев этого поместья. Теперь ношу фамилию мужа, а моя девичья фамилия — Вельгорская.

В р о н а (опешив). Вот как! Почему же вы не раскрыли нам эту деталь сегодня утром?

И о а н н а. Не сочла нужным. Мне было удобнее выдавать себя за постороннего человека, случайно попавшего на станцию защиты растений. Надеюсь, вы понимаете, почему удобнее?

В р о н а. Понимаю, но не хвалю. Надо было искренне, откровенно…

И о а н н а. Я не нуждаюсь в похвалах.

В р о н а. А в чем вы нуждаетесь? То есть, точнее, что вас сюда привело?

И о а н н а. А разве надо объяснять? Я пришла, чтобы побыть несколько минут в родном доме… А у вас никогда не появляется желание навестить дом, в котором прошло ваше детство?

В р о н а (просто). Я бываю там, это недалеко отсюда, всего в километре, хата в деревне. Но и вы, должно быть, понимаете, что разница между помещичьей усадьбой и деревенской хатой всегда была и, с вашего разрешения, будет еще какое-то время, правда, в несколько другом качестве… А кроме того, вы были здесь утром, и я хочу и имею право спросить, почему вы пришли в такое неурочное время и, так сказать, конспиративно?

И о а н н а. Вы, кажется, готовы принять меня за какую-то шпионку или еще кого-то…

В р о н а. Дело не только в вас!

И о а н н а. Понимаю, прежде всего в Сульме. Тогда слушайте. Я не была в этом доме семь лет. Разумеется, я нашла свое место в жизни и даже неплохое. Как вам известно, я восстанавливаю памятники старины. Одним словом, я не паразит…