Вдруг что-то сбоку громко хлопает. Лена вздрагивает, пытается отпрянуть, и я нехотя разрываю поцелуй. Откидываюсь спиной к стене, рядом с Леной. Нахожу ее руку, легонько сжимаю. Переплетаемся пальцами. Так и стоим, плечом к плечу, тяжело дыша и с трудом соображая. Я, во всяком случае, точно.

Пытаюсь понять, что за шум был, но перед глазами всё плывет, и мне требуется несколько секунд, чтобы сфокусировать зрение. Вижу в дверях, ведущих во двор, чей-то силуэт. Опять же не сразу понимаю, кто это. А это, оказывается, Чернышов. Замер и таращится на нас.

– Чего надо? – вскипаю я. Какого черта он тут встал столбом? Помешал нам. – Иди куда шёл.

Он мямлит что-то себе под нос и быстро проскакивает мимо, на лестницу. Вскоре его шаги стихают, на втором этаже хлопает дверь и становится тихо. Но мы с Леной еще полминуты стоим неподвижно, выравнивая дыхание и успокаиваясь.

Потом я замечаю, что она дрожит, и притягиваю ее к себе, обнимаю, грею, вдыхая запах ее волос. Они щекочут нос и пахнут шампунем.

– Тебе холодно?

– Нет, – отвечает тихо Лена, но продолжает дрожать. – Петька нас видел…

– И пусть. Ты не обижаешься на меня? – спрашиваю полушепотом в макушку и чувствую, как Лена качает головой. – Я не хотел тебя обижать. Это были просто эмоции. На самом деле я так не думаю. Сам не понимаю, почему так сказал…

– А ты на меня не обижаешься? Ну, что влезла со своими советами…

У меня вырывается смешок.

– Нет. На тебя невозможно обижаться. И прости, что испортил наше первое свидание.

– Ну что ж, первый блин комом, – слышу, что она тоже улыбается.

– Попробуем еще раз?

– А ты этого хочешь?

– Я бы не звал, если бы… Очень хочу.

– Ну давай попробуем, – соглашается она.

Ручка ее двери дергается, и Лена стремительно вырывается из моих рук. Отскакивает на шаг, и в тот же миг в подъезд выглядывает ее бабушка. Мы с Леной замираем, словно пойманные врасплох за чем-то неприличным. А Ленина бабушка, между тем, разглядывает меня с нескрываемым любопытством.

– Здрасьте, – здороваюсь с ней я.

– Здравствуй, здравствуй, – отвечает бабушка. – Вот, значит, ты какой… Герман, если не ошибаюсь?

– Бабушка! – подает голос Лена. Ей явно неловко.

– Да я ничего. Просто спать уже пора.

– Я сейчас. Пять минут еще…

Бабушка скрывается, и я снова притягиваю к себе Лену.

– Жаль, я завтра утром уезжаю с отцом. Уже пообещал ему…

– Далеко? – спрашивает Лена. – Надолго?

– Да нет, на пару дней в Байкальск. Там горнолыжка, Гора Соболиная… отцу нравится. Покатаемся и обратно, – говорю я, а у самого такое чувство, будто и впрямь уезжаю на другой континент на год, не меньше. И расставаться не хочется до безумия.

– Как здорово, – улыбается Лена, но мне слышится грусть в ее голосе.

– Я буду тебе звонить или писать, – обещаю я.

– Спасибо. Герман… – говорит Лена и замолкает в нерешительности.

– Что, Лена? – не могу сдержать улыбку.

– Я тебя хочу кое о чем попросить…

– Всё, что пожелаешь, – шепчу я, наклоняясь к ней ближе.

– Пришли мне фото…

– Ты хочешь мою фотку?

– В смысле, фото оттуда… – сразу смущается она. – Там же красиво наверняка. А я никогда не бывала на Байкале.

– Как скажешь, – я почти касаюсь ее губ своими губами. Она дышит взволнованно, но не отодвигается. И я целую ее. Мягко. Без прежнего безумия. Просто прощаюсь. Но даже и такой поцелуй пьянит невероятно. Потому что затем я всю обратную дорогу еду с блаженной улыбкой…

Байкальск всего в трех часах езды от города, но если там у нас уже всё тает и плывет, то здесь, на горнолыжке, весной и отдаленно не пахнет.

В первый момент, как мы вышли из машины, я аж зажмурился от слепяще-белого снега. И эта белизна повсюду, куда ни повернись.

Пока отцовский водитель разгружает вещи и заносит в коттедж, я озираюсь по сторонам. Народу на Соболиной полно, как всегда. На подъемник цепочкой вьется очередь. Возле корпусов, кафешек и проката – столпотворение. Где-то играет музыка.

Все кругом, и отец уже тоже, пребывают в каком-то радостном возбуждении, как на празднике. Это всеобщее воодушевление так и витает в воздухе. Один я, наверное, на весь курорт рвусь скорее вернуться обратно в город. Делаю на телефон несколько снимков и отправляю Третьяковой с припиской:

«Доброе утро».

Интересно, Лена еще спит или уже проснулась? Десятый час как бы…

Проснулась. Через пару секунд все фотки просмотрены и отмечены лайками. А затем от нее и сообщение прилетает:

«Привет. Спасибо! Как там чудесно, как в сказке. Кажется, что там еще зима».

Пока я придумываю, что бы такого ей написать, отец меня окликает:

– Герман, кому ты там улыбаешься? Пойдем уже в дом.

Я убираю телефон и следую за отцом.

Коттеджи здесь стилизованы под русские избы с бревенчатыми стенами, правда, мебель современная и вся необходимая техника имеется. В общем-то, мне на интерьер плевать, главное – есть вай-фай. Хотя отец ни на минуту не дает присесть с телефоном.

Сначала катаемся на лыжах – к счастью, не слишком долго: отец с непривычки вскоре выдохся и проголодался. Пока он принимает душ, мы с Третьяковой общаемся в мессенджере.

«Вы долго там пробудете?» – спрашивает она.

«Отец вроде хотел пару суток здесь побыть, ну, может, дня три».

«Значит, завтра в школе тебя не будет?».

«Да, завтра меня не будет. А что, уже соскучилась?» – прицепляю я подмигивающий смайл. Жаль, не увижу, как Лена сейчас смутится. Она офигенно смущается. Мило и трогательно.

«Я просто так спросила», – не сразу приходит от нее ответ.

«А я соскучился», – пишу ей.

«Я тоже», – сдается она.

– Опять со своей девочкой переписываешься? – вдруг раздается над ухом, да так неожиданно, что я вздрагиваю и едва не роняю телефон из рук.

– Ты чего подкрадываешься?

– Да кто подкрадывается? – хмыкает отец. – Я два раза тебя спросил, в ресторан пойдем или сюда обед закажем. А ты как сидел со счастливой улыбой на всё лицо, уткнувшись в телефон, так и не пошелохнулся даже.

По ходу, я сам сейчас офигенно смутился.

– Расскажи хоть, что за девочка? – любопытствует отец. – Это к ней ты вчера на ночь глядя ездил?

– Василий доложил? – спрашиваю я, чтобы выиграть пару секунд и взять себя в руки. Не то чтобы я прямо разволновался, просто не ожидал от него таких вопросов, да и вообще не думал, что ему это интересно.

– Ну, это его обязанность. Так что за девочка?

– Просто одноклассница.

– Просто одноклассница? – хитро улыбается отец. – Или она тебе нравится?

– Допустим, нравится.

– Ну вот. Другое дело. А то – просто одноклассница. Не напрягайся ты так, я, наоборот, рад. Прямо гора с плеч. Если честно, я даже тревожиться начал. Мысли всякие нехорошие в голову лезли… Вдруг тебе в этой Канаде мозги промыли этими своими…

– Что ты несешь?

– Ну а что я должен думать? За два года, что ты здесь, ни одной девушки с тобой рядом я не видел. И моих девчонок ты всех отшил. Даже Виолу, а уж она…

– Так и думал, что это ты ее подослал.

– Я, – чуть ли не с гордостью подтверждает отец.

– Ну и зачем?

– А ты как думаешь, зачем?

– Ну это бред какой-то.

– Да ладно тебе, не кривись так, брезгливый нашелся. Другой пацан радовался бы. Я ж не знал, что у тебя уже есть подружка. Но ты не ответил, что это за девочка? Кто ее родители?

– У нее нет родителей.

– Куда делись?

– Погибли, – неохотно отвечаю я, глядя на него хмуро. Был бы кто-то другой, не отец, вообще бы разговаривать не стал.

Я и не думал, что так сильно не люблю, когда лезут в душу. А от его расспросов именно такое ощущение.

– Сирота, значит? Ну она хоть не из детдома?

– Она с бабушкой живет. К чему эти расспросы? – все сильнее раздражаюсь я.

– Ну, должен же я знать, с кем мой сын встречается. Ну, какая она? Красотка хоть?