У него словно обручем стискивало грудь, пока он лежал на диване, прокручивая в голове местные новости. Убийство талантливой молодой журналистки, у которой вся жизнь была впереди. Эдриан не мог дышать и закрыл глаза, сосредоточившись на попытке унять нестерпимую боль. Это его вина. Он несет ответственность за гибель Люси, и только с этими мыслями он старался сейчас смириться. Доминик хотел нанести удар по нему, а она заплатила за это страшную цену. Люси была бы жива, если бы не познакомилась с ним.

Имоджен и детектив-сержант Фрейзер ехали к детскому приюту «Вязы», который значился в документах как место, где когда-то жили братья Локк. Напряжение в машине было почти осязаемым. Обычно прямой, как стрела, Фрейзер сейчас долго молчал, хотя отчаянно хотел расспросить об Эдриане. Имоджен почти физически ощущала исходящее от него любопытство. До сих пор только она, Гэри и Мира Капур знали, что на самом деле произошло. Фрейзер был осведомлен лучше остальных, но Капур приняла решение: чем меньше людей посвящены в детали дела, тем лучше. Имоджен не сводила взгляда с дороги, но мысленно готовилась к неизбежному разговору.

– Ты же знаешь, что я очень хорошо отношусь к тебе и Майлзу, верно?

– Спасибо, Фрейзер. Ты мне тоже нравишься.

– Однако вот что происходит, если действуешь не по инструкции. Это и поставило Эдриана сейчас в тяжелое положение. Все эти ваши секретные разговоры… Вы думали, я ничего не замечаю. Они-то и делают вас уязвимыми, когда доходит до подобных ситуаций. Однажды твое слово будет против слова кого-то другого и тебе не хватит авторитета, чтобы отстоять правоту.

– Я знаю, что ты не всегда одобряешь наши методы ведения дел.

– Я просто вижу, что вы порой подходите к черте, и все в порядке, если вы знаете, где эта черта находится. За ней начинается скользкая дорожка.

– Я все знаю, Фрейзер. Мне прекрасно известно расположение черты.

– Неужели? – Он замолчал и так звучно втянул воздух, что это больше походило на глубокий вздох. – Я в курсе твоих отношений с бывшим нарушителем закона, с человеком, у которого впечатляющая репутация и внушительное прошлое.

– В курсе? – удивилась Имоджен. А она-то думала, что ведет себя очень осторожно.

– Я не собираюсь читать тебе нотации, но…

– Всегда существует пресловутое «но».

– Мое «но» означает вопрос: насколько хорошо ты знаешь этого человека? Я вполне серьезно. Как можешь быть уверена, что он не утянет тебя на дно вслед за собой?

– Он хороший человек. Просто у него была тяжелая жизнь и ему пришлось приспосабливаться к ней.

Она сказала это с большей уверенностью, чем ощущала на самом деле. Имоджен давно не разговаривала с Дином, и ей оставалось только надеяться, что он не опровергает ее оценку прямо сейчас.

– У многих людей жизнь складывается тяжело, но они стремятся сделать в ней нечто действительно важное, помогать другим, использовать свои познания для блага человечества.

– У нас с ним не слишком-то близкие отношения, – солгала Имоджен в надежде прекратить этот разговор.

– Хотелось бы, чтоб это было правдой, ради твоего же блага, Имоджен. Ты важный член команды, и мне ненавистна мысль, как легко может рухнуть твоя репутация.

– Я все понимаю.

– Не верится, что на самом деле понимаешь.

– Ты уже доложил боссу об особенностях моей личной жизни?

– Нет. Хотел сначала поговорить с тобой. Попробовать достучаться.

– Что ж, и на том спасибо, но на самом деле в этом нет нужды.

– Не согласен, – возразил Фрейзер, глядя на Имоджен. – Я никому об этом не рассказывал. Я вообще подумываю перебраться на север. А здесь тогда откроется вакансия детектива-инспектора. Думаю, ты должна претендовать на нее.

Имоджен была слегка шокирована.

– Я?

– Да, ты.

– Но Эдриан служит здесь дольше.

– И ты собираешься уступить только из-за него? Неужели ты позволишь лояльности диктовать тебе, как жить?

– А разве это плохо?

– Я лишь удивлен, вот и все. Ты же знаешь, Эдриан будет только рад за тебя.

– Вопрос о повышении в звании может вообще не возникнуть, если мы не раскроем это дело.

Она остановила машину на парковке перед зданием приюта и дернула ручной тормоз.

– Хорошо, но только обязательно подумай над моими словами, – донеслось до Имоджен приглушенно, потому что она уже вышла из автомобиля.

Они по диагонали пересекли парковку и постучали в дверь «Вязов» – приюта с постоянным проживанием для сирот. Получить ордер на осмотр частной психиатрической больницы «Ангел-Хранитель» оказалось труднее, чем ожидалось, и старший инспектор Капур попросила для начала проследить, куда может привести эта ниточка. Имоджен отметила, что когда-то этот добротный дом был даже красив, хотя обычные окна в нем заменили на пластиковые, открывающиеся неполностью, должно быть, во избежание побегов или самоубийств, которые, говорят, в последнее время повсеместно участились. Сейчас же здание выглядело грязным и запущенным, а баки для отходов при нем буквально утонули под горами мусора.

– Кто-нибудь вообще контролирует эти приюты? – спросил Фрейзер, тоже заметивший все, на что обратила внимание Имоджен.

– Вероятно, нет.

Дверь приотворилась, и в образовавшуюся щель поверх цепочки выглянуло лицо мужчины.

– Чем могу помочь?

Имоджен и Фрейзер одновременно показали удостоверения. Створка закрылась, они услышали скрежет снимаемой цепочки. Дверь тут же распахнулась настежь, и мужчина встал на пороге во весь рост, словно защищая то, что находится за его спиной. Имоджен не была уверена, но ей показалось, что промелькнуло другое мужское лицо. И в нем ей почудились знакомые черты.

– Вы здесь управляющий? – спросила она.

– Я официально зарегистрированный менеджер приюта. Мня зовут Генри Армстронг.

– Мы бы хотели побеседовать с вами, если это возможно, – сказал Фрейзер.

– Разумеется, возможно. Будьте любезны, заходите.

Генри провел их в помещение, отведенное под кухню и столовую. Там оказалось гораздо чище, чем можно было предположить по внешнему виду дома, но обстановка выглядела слишком простой и скудной, чтобы создавать хотя бы подобие домашнего уюта и комфорта. Обеденный стол на козлах явно позаимствовали из школьного кафетерия, как и черные пластиковые стулья. Все кухонные рабочие поверхности были чистыми. Раздвижные двери выходили в сад, где двое мальчиков пинали футбольный мяч.

– Я детектив-инспектор Фрейзер, а это моя коллега детектив-сержант Грей, – представился Фрейзер. – Нам бы хотелось поговорить с вами о некоторых подростках, прежде содержавшихся здесь.

– Хорошо. Скажите, кто вас интересует, и я пойму, смогу ли помочь.

– Крис и Ашер Локк, – назвала имена Имоджен. Она знала об этом деле значительно больше Фрейзера, которого кратко ознакомили с ним в общих чертах всего двадцать минут назад, и не собиралась позволить ему внести в разговор ненужную путаницу. – Как давно вы начали работать здесь?

– Этот приют открылся в тысяча девятьсот девяноста восьмом году, а я работаю в нем последние двенадцать лет.

– Вы помните мальчиков, о которых идет речь?

– Помню. Не знаю, насколько вы осведомлены об этом приюте, но мы имеем дело с особенно трудными подростками, которые в силу разных причин не смогли прижиться в приемных семьях.

– То есть вы хотите сказать, что братья тоже принадлежали к числу трудных подростков?

– Да, но не более трудных, чем остальные наши воспитанники.

– Когда в последний раз вы контактировали с кем-нибудь из них? – задала вопрос Имоджен.

– Очень давно. Я не видел их после того, как они покинули приют.

– Когда это произошло?

– Мне придется просмотреть записи. У нас дети постоянно то поступают, то уезжают.

– Сколько обычно детей у вас содержатся?

– Не более восьми. Подростки, имеющие подобные отличительные особенности, встречаются не так уж часто, а мы ограничены в возможностях.