— В Доле много шпионов. Нам предстоит большая чистка, — он закрыл глаза и покачав головой тяжело вздохнул. — Но сейчас не об этом. Я ни секунды не сомневаюсь, что магистэр знает о твоем походе в склеп. Знает и будет спрашивать. Наверняка. Теперь ты знаешь официальную версию, которую знает и он. Придерживайся ее и все будет хорошо.

— А откуда в саркофаге взялись пауки с собаку размером? — спросил я, уже чистого озорства ради.

— Никто не знает, — грустно пожал плечами князь.

— Призрак призвал. Или наколдовал, — усмехнулся Данкан.

— Садись, Михей, — князь подошёл ближе. — Садись и слушай. Слушай и запоминай. А запомнив делай так как мы сказали. Переживи этот день, а дальше делай, что хочешь.

Инструкции выданные мне князем были не слишком длинными, но весьма жёсткими. Он расписал, что мне можно говорить, а чего нельзя. Что я могу делать, а чего нет. Он даже еды коснулся, запретив есть хоть что-то, если оно не привезено с собой из Дола. И воду в Стожке из колодцев тоже пить запретил.

Данкан был короче, но злее. Он кратко пояснил на счёт оружия, показал пару сигналов, как то приподнятая бровь, выпяченая нижняя губа, прищуренные левый глаз. Это должно было мне помочь во время допроса. Слегка прищурив левый глаз, например, Данкан мог приказать мне заткнуться.

Когда инструктаж закончился князь повернулся к двери и крикнул:

— Заходи!

Елизар вошёл. Остановился, глядя на меня, перевел взгляд на князя, кивнул. Князь поднялся.

— Михей, ждём тебя у конюшни, — сказал он и вместе с Данканом вышел.

Елизар вздохнул. Дёрнул дверь, проверив плотно ли она закрылась, снова вздохнул, обошел стол и сел напротив меня.

— Я с вами не поеду, — не поднимая глаз произнес он. — Меня не было в Стожке и я не князь, чтобы сопровождать своих людей на увлекательную беседу с магистерией. А в том, что она будет весьма увлекательной я не сомневаюсь, — он тяжело вздохнул. — А потому мы можем спокойно поговорить о том, что случилось в склепе, — он взглянул на меня полными грусти глазами. — О том, что на самом деле там было.

— Давай! — легко согласился я. — Ты знал, что меня там ждёт?

— Только о призраке. Обо всем остальном даже не подозревал. Кстати, куда ты его дел?

— Кого?

— Призрака! Куда ты дел призрака?

— В карман положил! Видишь, вон торчит его лапка!

— Я серьёзно спрашиваю, — взгляд Елизара изменился. Стал колючим, злым. Я не нашелся, что соврать, а потому решил не юлить.

— Я оборвал его нить.

— Демоны! — ругнулся Елизар и сжал кулаки. Он был по-настоящему зол, но я чувствовал, что злость его направлена не на меня.

— Это плохо? — что-то в напряжённом лице Елизара заставило напрячься и меня.

— Скоро узнаем, — уклонился он от прямого ответа. — Ты говорил с ним?

— А что изменится если я скажу — да?

Он вперил в меня тяжёлый взгляд. Я же улыбнулся ему. Широко, добро, максимально как мог.

— Ты ведь не случайно меня купил? — я продолжал улыбаться. — Он тебя надоумил?

— Он тебя почувствовал. В тот момент, когда она заставила тебя съесть Ядро.

Елизар опустил глаза в стол и руки его безвольно повисли. Зато мои развязались. Как же сильно развязались мои.

Горячий ветер обжигал. Песок поднятый им иглами впивался в кожу, заставляя пригибаться, прятать лицо за рукой. Это не помогало и песчинки все равно секли кожу. Как не помогало и разглядеть что-то дальше чем песок у самых ног. Песок. Вокруг один демонов песок. Куда не глянь всюду песок. Высокие желтые барханы, предательски обрывающиеся, заставляющие падать, катится вниз. Он падал несколько раз, прежде чем осознал, что спуститься по короткому пути у него не получится. Падение не страшно само по себе, разбиться о песок сложно, но упав во второй раз он потерял нож. Он пытался его найти, но едва не стал жертвой твари, вылезшей из песка. Прошло уже три дня, а он до сих пор вспоминал эти огромные клацающие не то челюсти, не то клешни. Песок. Всюду только песок. На сколько хватает взгляда кругом один песок. Он поднимался на высокий бархан, смотрел во все стороны, но все что видел это песок. Песок и кружащий над ним стервятник. Человек усмехнулся, вспомнив, как заметив снижающуюся птицу показал ей неприличный жест и послал к демонам. И птица улетела. Не просто поднялась в небо, улетела. Когда черная точка исчезла в бесконечном синем небе он уверился, что сможет выбраться. Убедил себя, что он избранный. Иначе для чего Сути Света сохранять ему жизнь? Для чего раз за разом накладывать благословления, снимая жажду, наделяя силами, закрывая порезы. Он избранный и его ведет сама Суть Света.

Но сегодня даже она помочь не могла. Песчаная буря налетела внезапно. Только что светило солнце, только что ветер был хоть и горячим, но ласковым, и вот небо потемнело. Он было обрадовался, поднял лицо к туче, ожидая дождя, но вместо капель получил песком по лицу. Ему еще повезло, и он понимал это, окажись он на сотню шагов правее, и он был бы уже мертв. Там, в непроницаемом, черном, плотном на вид кружащемся с бешеной скоростью песке он бы не выжил, не смотря на всю помощь Сути Света. С другой стороны, окажись он на сотню шагов левее и буря бы вовсе прошла стороной.

Песчинка разрезала кожу. Капелька крови сорвалась с ладони и улетела подхваченная ветром и песком. Человек упал на колени, взмолился Свету. Но молитву подхватил ветер и засыпал песком.

Человек подполз к бархану, прижался к нему. Здесь было тише, ветер не так хлестал, хотя песок доставал и сюда, но песчинки уже не могли резать его. здесь было так тепло, так тихо, так уютно, что он невольно задремал. Проснулся он от того, что кто-то сильно давил ему на грудь, а что-то горячее касалось его лица. Открыв глаза, он понял, что едва не оказался погребен под песком. Отчаянно заработав руками, он попытался найти точку опоры, вылезти. У него получилось. Не сразу, но получилось. Выбравшись из едва не похоронившего его песка, он стараясь отдышаться, упал на землю. Вокруг было тихо, ни ветра, ни рвущего кожу песка.

Тяжело дыша, выплевывая набивающийся в рот песок, человек взобрался на бархан, встал в полный рост. Прикрыв глаза от солнца рукой, он осмотрелся. Песок. Вокруг один демонов песок. Песок и больше ничего. Человек тихо выругался. Бессильно упал на колени. Взмолился Сути Жизни. И она ответила, сейчас ответила. Она не наделила его силой, не исцелила покрытое царапинами тело, не позволила больше не чувствовать жажду. Нет. Но она повернула его голову, она указала ему путь. Он увидел, как далеко-далеко, почти на самом горизонте, на конце демонова моря песка, мелькнуло что-то зеленое. Он встал, всмотрелся внимательней и вновь увидел короткую зеленую вспышку. Его лицо расцвело улыбкой, он шагнул и сорвался с бархана.

Анартах усмехнулся. Он покосился на сидящего рядом человека, поднял медную кружку, отпил. Вновь усмехнулся. И тут же погрустнел. Гость так и не притронулся к чаю. Его медная кружка заполнена до краев вкуснейшей терпкой жидкостью, но гость не сделал ни глотка. Это не хорошо, это неуважение. Анартах сжал зубы. Он — великий вождь, объединивший уже десяток племен, он чье имя гремит и над пустыней и рядом с ней, должен терпеть какого-то человека рядом с собой. Он, Анартах, способный одним движением бровей поставить под копье пятнадцать тысяч воинов, должен терпеть это оскорбление. Должен. Потому что Вестник никогда не приходит просто так. И все же, как можно прийти в дом и не пробовать еду? Эти северяне совсем обезумели. У них там и мяса полно, и птицы, и травы разной и кореньев. Надо бы в будущем году совершить набег на те два жалких городка в излучине реки, что в четырех днях пути к северу.

Вестник поморщился, потер руки, сбрасывая мелкие песчинки, не глядя протянул руку и взял кружку, лишь затем повернулся к вождю.

— Вождь, — погрозил он пальцем Анартаху, — это не честно, вождь. Сама пустыня подыгрывает тебе.