— Никакого подыгрыша, — тонкие губы Анартаха дернулись в улыбке, и расплылись в ней, когда Вестник отхлебнул из кружки. — Надо лишь знать и любить ее.

Вестник поставил кружку на ковер. Пустую кружку. Анартах счастливо выдохнул.

— Вождь, — изумленно глядя то на вождя, то на пустую кружку, то на подогреваемый на огне чайник еле смог проговорить вестник. — Вождь, что это было? Что я сейчас попробовал? Мне нужен рецепт!

— Еще? — спросил вождь, совершенно, абсолютно довольный произведенным эффектом.

— Конечно! — Вестник подвинул кружку к центру ковра, поставил ее на круг.

Девушка служанка тут же подскочила, упала на колени, подняла чайник, налила в кружку темной жидкости и убежала, унося чайник с собой. Она нальет воды и вернется, вдруг гость еще захочет.

Вестник сделал большой глоток, вытер губы, поставил кружку, занес над ней руку, но передумал и брать не стал.

— Твой дед поил меня чем-то подобным, но не в обиду твоему предку и тебе, то было сущее дерьмо.

— Согласен, хотя в наших племенах и не принято так говорить о предках, но ты прав, то было сущее дерьмо.

— А где ты так хорошо научился говорить на языке империи?

— Моей нянькой была людская девушка-рабыня. Не помню, она училась где-то, в каком-то университете.

«В Дамио,» — подумал Вестник. — «Я помню. Я сам подарил ее тебе», — но вслух ничего не сказал, лишь кивнул.

— Так зачем ты пришел, Вестник? Ты не появлялся двадцать лет и вот ты пришел, почему?

— Я Вестник, — пожал плечами человек. — И это не просто имя. Я доставляю вести, послания, пожелания, приказы, просьбы, все, что люди и не только хотят передать друг другу. Я Вестник и часто езжу туда- сюда по всему миру. Да и честно, мне никогда не нравились эти горы песка.

— Кто прислал тебя ко мне и зачем?

— Часовщик. Зачем? Он просил передать, что твой шаман мертв. Надо быть полным идиотом, чтобы прыгнуть через половину мира, только для того, чтобы стать ближе к алтарю. Ладно бы сам прыгнул, но зачем готовую осуществить кладку Мать с собой тащить. Мы эту искали тридцать лет, еще десять готовили. Сколько будем искать следующую? Впрочем, у тебя, вождь сейчас все равно нет шамана, так что время есть.

— Ошибаешься, Вестник, шаман у меня как раз есть.

На лицо Вестника набежала короткая тень, но он тут же улыбнулся.

— Так это же прекрасная новость. Я могу передать ее Часовщику?

— Конечно! И скажи ему больше. Это женщина.

— Что? — глаза Вестника стали огромными. — Женщина? Женщина-шаман? У тебя в племени?

— У меня в племени. Женщина. И скажу тебе правду, я видел на своем веку пятерых шаманов. Хвала Сути, что двое из них умерли, не успев натворить бед. И да, я рад что прошлый шаман погиб. Жаль вместилище, но этого старого дурака совершенно не жаль. Так вот, она сильнейшая из всех, кого я видел.

Вестник молча смотрел на вождя. Это маленькое почти бесполезное, сморщенное существо с коричневой кожей, уверенное золотыми побрякушками, с вросшими а череп золотыми рожками только что сумело его удивить. Его! Вестника! И как удивить. Женщины в их племени всегда считались низшими существами. Они даже с рабами обращались более вежливо, чем с собственными женами. Мужчина имел право даже убить жену без объяснения причин. Конечно если она не была беременна или не кормила ребенка грудью. Но все другие причины были ничтожны.

И вот у него, у Анартаха шаман-женщина. Шаман! Человек от которого зависит как будет жить племя, что оно будет есть, куда пойдет. Часто у шамана в руках сосредоточена вся реальная власть, в то время как вождь лишь исполняет роль рта. Конечно это не случай Анартаха, слишком уж он своеволен и решителен, но все же. Все же женщина!

— Я просто обязан с ней познакомиться, — сказал Вестник, глядя на вождя и улыбаясь ему.

— Вот только не говори, что ты проделал такой путь ради шамана. Ради моего нового шамана.

— Да я даже не знал о нем! — всплеснув руками воскликнул Вестник и тут же добавил тихо, — точнее о ней. Я должен, обязательно должен с ней познакомиться, но не сейчас. Возможно в следующий раз, — голос его вновь стал спокоен, ни удивления, ни возбуждения, лишь легкая усмешка, что так раздражала всех его собеседников. — И ты прав, я пришел сюда ради шамана, но не того, который у тебя сейчас, а того, что совсем недавно помер. Того, что перечеркнул усилия целого поколения твоих людей.

Анархат взглянул на Вестника, почесал щеку, тронул золотое кольцо в ухе.

— Нет смысла говорить о мертвецах, — осторожно произнес он. — Каждый кто ушел в песок, должен там и остаться.

Он повернулся к пустыне, прищурился всматриваясь во что-то среди барханов и хмыкнул.

— Смотри-ка, Вестник, а ты кажется выиграл.

Вестник проследил взгляд вождя и по лицу его расплылась довольная улыбка.

Он дошел. Дошел! Вон уже и палатки лагеря морщинистых уродов разглядеть можно. И того ублюдка, что ему на спину тавро свое поставил. Вон сидит гнида, золотом обвешанная. Дайте только время, дайте только сил, только нож пусть даже тупой. Лучше если тупой! И он в одиночку раскидает всех этих псевдосолдат. Их костяные копья плохи, броню они не носят, выучки почти никакой. А восемь лет, в роте наемников славного капитана Царгвера просто так не пройдут.

Он поднялся на бархан. Остановился. Упер руки в колени, поднял взгляд на сидящих под навесом людей. Человек? Рядом с размалеванным сморщенным коротышкой, сидел человек. Он что-то пил из кружки и мирно беседовал с ублюдком. Человек. Он может, нет, он должен забрать его отсюда. Обязан, как человек — человеку.

Его заметили. Сморщеный коротышка ткнул в него пальцем. Человек поднялся, махнул ему рукой, наклонился, взял чайник, высоко поднял над головой демонстрируя, что получит несчастный умирающий от жажды.

На лице измождённого, уставшего, поджаренного солнцем, исполосованного песком, появилась улыбка. Он скатился с бархана, песок забивался всюду, обжигал, но он не обращал внимания. У него была цель. И она сидела в тени под навесом всего в сотне шагов. Дойти. Надо дойти. Там вода, там еда, там сон и покой. Там тень!

Он встал, сделал шаг. Что-то укололо щиколотку. Он не придал значения. Дойти. Главное дойти! Перед глазами потемнело, и без того горящее на солнце тело, бросило в жар. На лбу выступил пот. Он размазал его тыльной стороной ладони, поднес ее к глазам, увидел тонкие влажные красные полоски на коже. Не понимая оглянулся, но ничего не увидел. В глазах стояла темнота. Он попытался поднять руку, но не смог. Попытался сделать шаг и упал. Тошнота подкатила к горлу, сердце сжалось в крохотную точку, легкие склеились, не желая принимать воздух, желудок вывернуло наизнанку. Он корчился и извивался. Он не хотел, но мышцы делали это сами.

Тень на мгновение заслонила солнце, сквозь боль и слезы он увидел стоящего над ним коротышку с занесенным копьем.

— Ну, вождь, так не честно. Сама пустыня подыгрывает тебе, — Вестник прятал улыбку за медной кружкой с новой порцией травяного напитка. — Он не мог знать, что в песке притаилась змея.

— Никто не мог этого знать, — ответил вождь, глядя как воины забрасывают тело раба песком. — Все мы лишь отражение Сути. Ее желаний, ее устремлений. Каждый из нас лишь песчинка в ее планах и не в наших силах изменить их.

— Я больше не принесу тебе философских трактатов, — грустно вздохнул Вестник. — Где ты набрался такой чуши?

— В книгах, что ты привозил. У магистра Сонга очень светлая голова.

— Я сожгу Дамио! — сквозь зубы проворчал Вестник. Жаль до Сонга ему не дотянуться проклятый старик помер пару месяцев назад. А ведь был так приветлив, так добр, так улыбался, когда передавал книги. Сволочь!

— Скажи, Вестник, ты появляешься всегда неожиданно и всегда точно знаешь где мы. Тебя может не быть десять лет, но ты всегда находишь нас. Почему?

— Я — Вестник! И я всегда точно знаю где находятся те, кому адресовано послание.