Я поднял камень повыше. Лучше не стало. Ни таблички, ни обозначений, ни различий. Совершенно одинаковые двери, одинаковые доски, одинаковые ручки, даже кучки пыли под дверью и те одинаковые. Ровненькие такие, словно намел кто.

Я прикрыл камень рукой, лишил себя света. Решил положиться на удачу, тем более что разум здесь бесполезен. Свет пробивался сквозь пальцы, мешал думать. Я сунул камень в сумку. Тьма окутала меня. Я закрыл глаза, и тут же их распахнул. Из-под ближайшей ко мне двери пробивался лучик света. Лучик света? Здесь в склепе?

Разум говорил, что не стоит этого делать, что лучше вернуться в Дол и рассказать об этом Данкану, пусть пошлет людей, ну или сам сбегает, засаду устроит, да поймает тех, кто в склепе себе притон устроил. Любопытство кричало, что надо проверить кто и что там, а уж потом, когда все станет ясно, можно и в Дол, к Данкану. И любопытство победило.

Я потянул дверь, вновь ожидая жуткого скрипа и вновь она открылась тихо, разметав по полу сверкающую пыль. Я шагнул за дверь, воткнулся лицом в паутину, запутался в ней, едва не упал, но вцепившись руками в стены устоял. Сорвав паутину с глаз увидел, что стою в коридоре, шагов пятнадцать длиной, перекрытым еще одной дверью с той стороны и из-под нее, едва заметно пробивается свет. Я нахмурился. Пытаясь понять, как я разглядел за первой дверью, то, что едва видно за второй, приблизился к ней, взялся за ручку, потянул. И эта тоже не скрипнула, открылась тихо. Я глянул в щелочку. Увидел свет не то костра, не то пары близко стоящих факелов. Колонну, перила, судя по изгибу идущие вкруг чего-то. Уши уловили голос, но слов не разобрал, слишком тихо он говорил. Но голос мужской, жесткий, но приятный. Даже без понятых слов он обволакивал, расслаблял, подчинял. Я вздохнул, отбрасывая лишние мысли и шагнул внутрь. Тут же нырнул за подмеченную раньше колону и замер, пытаясь унять дыхание и успокоить сердце. Только оказавшись за колонной, я подумал куда и зачем лезу. Но раз уж залез.

— Воняет! — сказал, тот самый голос, но на этот раз такого эффекта не было. — Как же воняет смертью. Ты не чувствуешь? Нет? Мне кажется, или вонь стала сильнее.

— Потерпи, — произнес другой голос. — Мы поговорим, и ты сможешь вернуться к более приятным запахам. Ты же сам меня сюда позвал.

— Но я не думал, что будет так вонять.

— А чего ты хотел возле этого, — человек засмеялся. — Как никак возле мародера стоишь!

Я замер. Дыхание прекратилось. Горло сдавило. Сердце перестало биться. Накатила паника. Хотелось бросить все и рвануть назад, в Дол, подальше от старого погоста, склепа и говорящих обо мне людей. Я приподнялся, готовясь бежать, но сдержался и опустился на пол. Бежать поздно, если они знают обо мне, то и не убежать. Но почему тогда я еще жив? Они не пытаются ни убить меня, ни поймать. Почему? Они лишь раз что-то сказали о мародере и ничего больше не происходит. Они вообще ничего не говорят.

Против воли я подумал о том, что Елизар и князь разыграли неплохое представление и я не был бы удивлен, окажись они оба здесь. Совсем не был бы, это в их духе. Мысли о продолжении представления немного успокоили. Руки дрожать не перестали, сердце в движение не пришло, но бежать уже не хотелось. Хотелось просто оказаться как можно дальше. Желательно сразу и без бега.

С трудом, стараясь не производит ни звука, я глубоко и очень медленно вдохнул сквозь зубы. Паника отступила. Сердце забилось вновь, слишком быстро, слишком шумно. Я вдохнул еще раз. Закрыл глаза, постарался успокоиться. Если бы речь шла обо мне, то они бы уже что-нибудь сделали, но они не двигаются. Открыл глаза, обвел взглядом потолок. Огонь, горящий где-то внизу, отбрасывал на стены пляшущие тени, но силуэтов людей среди них я не вижу. Но и меня не видно за колонной, к тому же я немного выше. Я видел перила еще через дверь. Когда же нырял сюда, увидел и лестницу, ведущую вниз. Тихо, на всякий случай, потянув нож из ножен на бедре, я передвинулся, стараясь держаться за колонной, и прижиматься спиной к ней. Выглянул.

Да я был прав, сижу на возвышении, небольшом в половину человеческого роста. На каменном балкончике, отгороженном каменными перилами с толстыми колоннами, поддерживающими свод склепа. За одной из них я сейчас и сижу и если не стану никуда переползать, то могу остаться незамеченным, тогда как сам буду видеть и слышать этих двоих.

И как жаль, что они не Елизар с князем, ну или хотя бы Данканом.

Внизу возле большого каменного саркофага стоят двое. Одежда дорогая и слишком приметная для грабителей могил. Один повыше, шире в плечах, светловолосый, коротко стриженный, чисто выбритый, со слегка надменной, но располагающей улыбкой, пляшущей на тонких губах. Одет во все светлое, короткая пухлая куртка расшита золочеными нитями, светлые серые сапоги доходят до колена, широкие штаны заправлены в голенища. Оружия не видно, даже кольца для меча на поясе нет. Зато в кольцах все пальцы.

Второй, тот, что пониже, во всем сером, только сапоги черные, начищенные, блестящие. Золотых нитей в одежде не видно, да и выглядит он проще. Скуластое, чуть красноватое лицо, суровый взгляд, острый нос, брови домиком. Странное лицо. Выглядит вроде нормально, но каждая его часть не сочетается с другой. Да и демоны с ним, я не лицо его пришел сюда рассматривать. Взгляд мой скользнул ему на пояс, меча нет, кольца тоже, да и подпоясан он широким темным кушаком, за который заткнуты обе ладони.

— Неполноценного, — насмешливо произнес светловолосый, тут же получивший от меня ярлык «блондин». — Он им так и не стал.

— Ошибаешься. Стал. Именно потому ты его и убил. Разве нет? — прищурился брюнет.

— Я? Да что ты, разве ж я б мог? Мои руки чисты?

— А твой язык?

— Я же не виноват, что люди понимают все так, как понимают. Я не приказывал его убить, они сами так решили, — он развел ладони в стороны, смеясь, покачал головой. — Но как же он воняет! Он не лучшим образом пах при жизни, а после смерти стал совершенно не выносим.

— Грехи всегда пахнут неприятно, — усмехнулся брюнет. — Особенно когда они свои.

— Можно подумать, ты безгрешен, — улыбкой ответил ему светлый.

— Не претендую, — развел руки серый. — Но я и не страдаю. Я принимаю все как есть.

Они замолчали, улыбаясь, глядя друг на друга.

— И все-таки нет, он им не стал. — блондин похлопал ладонью по крышке саркофага. Не хватило самую малость, — он хитро прищурившись взглянул на брюнета. — Времени. Кто ж виноват, что люди, доведенные до отчаянья, такие прыткие.

— И бесстрашные, — улыбнулся брюнет, странно поведя плечом.

— О, этого у людей не отнять. Однако, чтобы довести их до отчаянья, приходится приложить немало усилий.

— Но не напрасно ведь.

— Не напрасно! Сколько великих дел было сделано доведенными до отчаянья людьми. И сколько еще будет. Но ты прав, брат, хоть я его и не убивал, скажем я устранил его, и вот теперь пришло время пожалеть об этом. Сейчас бы нам его таланты пригодились как никогда. Да, я знаю, — он махнул рукой, облокотился на крышку саркофага, — знаю, что люди так долго не живут. Но ведь есть способы протянуть их жизни. Я бы мог помочь.

— Зачем? Зачем тебе понадобился мародер? Или ты о других его талантах?

— О мародерских, — кивнул блондин, запрыгнул на крышку саркофага, заерзал устраиваясь поудобней, и успокоившись взглянул на брюнета. — А я тебе не сказал? — притворство в его голосе было слышно даже мне. — Не сказал? Прости! Это все моя занятость. О таких вещах надо сообщать сразу. А я не сказал. Прости, брат, исправляюсь. Я ведь нашел.

— Нашел что? — шумно выдохнув, подавшись вперед, спросил брюнет.

— Нашел ее. И она не пустая, — он замолчал, позволяя собеседнику переварить информацию. — В этом я уверен. Столько лет поисков, и я ее нашел. Я изрыл весь мир, я перетряхивал самые потаенные места мира. Я обследовал Бездну и это чуть не стоило мне жизни, я спускался к демонам и едва не спился с ними, я возненавидел библиотеку небесного града, я ходил по руинам империй, я убивал существ, о существовании которых и сам не догадывался. Я даже Пустые горы и те обследовал. А знаешь где нашел?