Я медленно шел среди могил старого погоста, держа наготове камень огня в одной руке и короткий нож в другой. На поясе меч, за плечом маленький самострел, подмышкой колчан с двадцатью болтами, за поясом кистень и тоже маленький. Я боялся. Очень боялся, хотя и не понимал, чего. И ночь не помогала избавиться от страха. Она делал его гуще, тяжелее, темнее. Она пропитывала им воздух наполняя приторной сладостью. Превращала предметы в ужасающих зверей и чудовищ.

Я остановился, стряхнул комок налипшей на сапог грязной ледяной крошки. Выпрямился в полный рост, осмотрелся. Кладбище как кладбище ничего выдающегося. Я не помнил, чтобы когда-то бывал на кладбищах, но что это такое, я знал прекрасно. И это ничем не отличалось от моего о них знания. Могилы, могилы, могилы, дорожки меж ними, а у дальней стены склеп. Вот туда мне и надо. Там тот, кто мне нужен.

Елизар рассказал мне страшилку, про старого мага, что увлекся запретными знаниями и едва не погубил и себя и всех своих людей. Спасаясь от его безумств, крестьяне подняли колдуна на вилы. А затем похоронили в семейном склепе, здесь на погосте. Мне это показалось странным, зачем хоронить в фамильном склепе человека, которого вы только что убили потому что он мерзавец последний. Я спросил, но Елизар лишь подал плечами и продолжил. Похоронили и забыли, а он о них не забыл. И теперь каждую ночь убитый, но неуспокоенный колдун выбирается из склепа и ходит по погосту, разыскивая кого-то или что-то. Что ищет старый покойник никому не известно. Он не говорит, не нападает, не пытается убить или напугать. Он просто стоит и смотрит. И пока ты на дорожке ведущей к склепу ничего не случится. Но стоит лишь свернуть.

А вот, что случится, если свернуть с дорожки, тут истории разные. Кто-то утверждал, что на него напали демоны, кто-то говорил про армию призраков, кто-то про остроухих большеглазых, похожих на гоблинов человечков. Но все сходились в одном: воздух там становится густым, словно превращаясь во что-то твердое, медленно засасывая в себя и оттаскивая дальше от дорожки. Откуда это известно? Так люди князя народ любопытный, вот и ходили на погост по двое, по трое, а иногда и пятеро. Обвязывались веревками и спрыгивали с дорожки. А потом рассказывали кто что видел. Пока пятеро не погибли в один день, и дед нашего князя не запретил подобное развлечение. И погост опечатал.

Но истории побывавших на погосте, дошли до столицы и так заинтересовали магистерию, что они без ведома князя, тайком послали команду исследователей. Затем еще одну, еще, и еще. Лишь после бесследной пропажи пятой команды они спохватились. Повинились князю и предпочли забыть о погосте.

А Грачевы не забыли. Князь распечатал погост, и молодняк до сих пор ходит туда, смелость испытать. Только с дорожки больше никто не прыгает. Потому, как если там и получится выжить, если друзья вытащат, то по возвращению в Дол или родную деревню счастливчика казнят. И слушать не станут, что он там видел. А потому берут с собой парни выпить и поесть, сидят всю ночь на дорожке и ждут, когда колдун нагуляется и скроется в склепе. И как только он уходит, вокруг начинается настоящее представление. Призраки, духи, светящиеся огоньки разных цветов, чудные птицы, бабочки, феи. Все летает порхает, кружит, мелькает, светит. А парни сидят, пьют и радуются. Страшно, но красиво. И в город на ярмарку не надо.

Главное, не сходить с дорожки.

Этот сошел. Я заметил его не сразу. Он лежал за обросшей высохшим плющом могильной плитой. Ног его не видно, но перекошенное ужасом, застывшее в безмолвном крике лицо и скрюченные пальцы протянутой к дорожке руки видны хорошо. Уж не ко мне ли он ее тянул. Дать что-то хотел. Я присел возле него, у самого края, отмеченной колышками с тряпочками безопасной дорожки. Темно, особо не разглядишь, что там у мертвеца с одеждой, что Камень огня ломать не стал, убрал его в сумку, света маловато, но любоваться мертвецом я не собирался. Я боролся с соблазном опробовать на нем свои таланты. Можно собрать трофеи, можно узнать кто он откуда и для чего сюда полез. Достаточно лишь протянуть руку, взять его за протянутую ладонь и… Вот только будет ли это считаться сходом с тропинки? Формально — нет. Ноги мои останутся на ней, сойдет лишь рука. Так как по мнению тех, кто ждет, что я сойду, это будет считаться?

Я смотрел на протянутую ко мне руку. Вот она, лишь протянуть свою, всего чуть-чуть, лишь коснуться пальцев, слегка-слегка. И тогда все тайны мертвеца станут моими, я узнаю все, что только можно, да и чего нельзя. Только коснуться его пальцев. Я смотрел как моя трясущаяся ладонь сама приближается к скрюченным пальцам, видел, как удобно мои пальцы войдут меж его, как сцепятся в плотный замок. Еще немного, еще совсем чуточку. Лишь протянуть руку. И быть может замок окажется даже слишком плотным.

Я опустил руку. Мертвые, остекленевшие глаза покойника дернулись. Может быть мне показалось, но в них мелькнуло разочарование. Я покачал головой и уже собирался уйти, но внимание мое привлек какой-то предмет, торчащий из-под тела. Медальон? Я наклонился, чуть отодвинулся в сторону, чтобы лучше видеть. Да, это был медальон. Круглый, из белого металла, не крупнее ладони. Часть его скрывалась под плащом мертвеца, а на той части, что была видна две змеи переплелись друг с другом и впились зубами во что-то. Странный медальон. Красивый, но странный. Однако он что-то значил для покойника при жизни, так пусть остается с ним и после смерти.

Я встал. Повернулся к склепу. Не затем я сюда пришел, чтобы мертвецов разглядывать, да медальоны у них отбирать. Я мародер, но пришел сюда не за вещами. Вздохнул, достал камень огня, на всякий случай, взял в другую руку нож и медленно направился к склепу.

Призрак появился, когда я остановился на нижней ступени и отдышался. Ничего не происходило, я просто гулял на улице холодной зимней ночью. И все же я чувствовал, как страх сковывает жилы холодными цепями, как втыкает в мышцы тысячи холодных игл, что парализуют их, заставляют сжиматься. Я испытывал почти животный ужас и только усилия воли и закушенные в кровь губы не позволили мне броситься наутек, не разбирая по дорожке я бегу или нет. И вот когда я добрался до склепа, когда поставил ногу на нижнюю ступень короткой лестницы появился призрак.

Высокая, светящаяся, переливающаяся голубым и зеленым фигура зависла в локте над землей, нависла надо мной и смотрела испускающими зеленый дым глазами. Ног ее не видно, широкий плащ обрывается несколькими лоскутками и те переливаются зеленым и синим, качаются на ветру. А вот руки видно хорошо. Тонкие, высохшие, с выпирающими костяшками над кистями и торчащими локтями. И руки его голые по самые плечи, кои скрываются под неестественно большим плащом. Словно кто-то высушил плоть на руках, или согнал всю ее на полечи.

Бородатое лицо наклонилось, глаза уставились на меня. Я так боялся, так устал не понимать, чего именно боюсь, что не выдержал и глядя прямо в глаза призрака спросил:

— Ты дома сегодня? Никуда не собираешься? Мне с твоими костями поговорить надо. Не против я зайду?

Призрак отстранился, отлетел на пару шагов, словно давал понять, что он не против моего визита.

— Ты погуляй пока, я не долго.

Я протянул руку, взялся за ручку двери склепа, потянул на себя, ожидая что жуткий скрип несмазанных петель, разорвет мои уши в клочья, но дверь открылась мягко, ничего не скрипнуло ни разу. Я поднялся, шагнул внутрь, отпустил дверь, ожидая громкого хлопка. Но дверь закрылась тихо и аккуратно, лишь подняв крохотное облачко сверкающей пыли.

Пыль осела быстро, и я оказался в полной темноте. Вот теперь мне и пригодился камень огня. Все же князь прижимист, владеет множеством земель, с коих налоги собирает, а мне выдал лишь один камень огня. Мирир и тот двадцать отсыпал, по числе кулей.

Камень разгорался медленно, часть за частью выхватывая внутренности склепа и чем больше он освещал, тем меньше мне все это нравилось. Четыре двери, включая ту, через которую я пришел. И за какой из них искать кости мага? У меня не было ни малейшего желания открывать каждую и блуждать по темным идущим вниз коридорам в поисках нужного мне могилы.