Суть сил Тьмы Смерть благословляет тебя.

И спасибо! Я рванул к комнате, лишь на мгновение, задержавшись, чтобы взглянуть на Данкана. И это едва не стоило нам обоим жизней. Толстая щупальца вылетела их темноты комнаты, ухватила Данкана за ногу, подняло над полом. Я пожалел, что не взял с собой меч, как хорошо было бы сейчас им рубануть по отростку. Второй обвился вокруг моей ноги.

Суть сил Тьмы Смерть благословляет тебя, Мародер.

Мир замедлился. Я смотрел, как медленно стягивается вокруг голени черный отросток, как другой поднимает Данкана над полом. Как еще два толстых жгута выползают из комнаты, ползут по потолку, тянутся к нам. Шаг в сторону. Обвивающийся вокруг ноги отросток беспомощно бьет по полу. Я шагнул в комнату. На полу под окном сидит человек, хотя не совсем человек. Тело человеческое, только голова совершенно лысая, похожая на череп, а вокруг тела извиваются десятки щупалец разного размера. Я шагнул к человеку.

— Нет, — проговорил тот. — Нет.

Щупальце поднялось, полетело ко мне, но я не только успел отойти, но и ударил его ножом, отсекая самый кончик.

— Нет! — завопила тварь. — Не трожь меня! Не убивай! Не убивай.

— Убей его! — крикнул за спиной, пришедший в себя Данкан и я отвлекся на его голос.

Тварь сорвалась с места, набросилась на меня, щупальца обволокли тело, впились в плоть. Он не стремился меня разорвать, он хотел проникнуть в меня, напиться моей крови, впитать меня. Но я не позволил. Я видел, как надо мной поднимается голова, как раскрывается ее рот, как черный язык вываливается, тянется ко мне.

Я не понимал, что делаю, но знал, что это правильно. Я согнул ноги, лишая висящую на мне тварь опоры. Мы повалились на пол, зубы твари звонко клацнули, щупальца ослабли. Где-то далеко-далеко жутко вопил Данкан, но мне было все равно. Я высвободил раненную руку, поднял ее, не обращая внимания на разрывающую тело боль, ухватил язык. Пальцы обожгло, но я сжал склизкий противный язык в кулаке. Щупальцы ослабли, позволили второй руке дотянуться до ножа в сапоге. Удар. Удар. Удар! Еще! Тварь забилась, задергалась, рванула вверх, но сил ей не хватило, она рухнула, погребая меня под собой.

Суть сил Тьмы Смерть снимает с тебя благословление, Мародер.

Демоны, как больно!

Тварь сдохла не сразу. Как я не старался, как ни кромсал ее плоть ножом, но убить тварь оказалось не просто. Напротив, она меня едва не убила. Пока я, сцепив зубы, стараясь удержать язык в немеющей руке, бил, постепенно расширяя и углубляя рану, пока я внимательно следил за толстыми щупальцами, она воспользовалась тонким. Я и не чувствовал, как оно оборачивается вокруг моей груди, ровно до того момента, как тварь выдернула меня из-под себя и что было силы швырнула в стену. Я рухнул на пол, в голове туман, спина одна сплошная ссадина и меж лопаток горит огонь, боль волнами расходится вниз, собирается в пояснице, чтобы там взорваться новым пожаром, ноги онемели. Руки едва слушаются, левая висит беспомощной кровавой тряпкой, правая, словно чужая, дрожит, дергается, норовит разжать пальцы, выпустить нож. Я не позволю, он мое единственное оружие, единственная надежда. Голыми руками, я эту тварь не разорву. Дрожащие пальцы еще крепче сжали нож. Так я и лежал с ножом, зажатым в пальцах, которых не чувствовал. Лежал и смотрел, как тварь медленно отползает под окно.

— Не убивай, — шепчет она, выставив в мою сторону с десяток разных и по форме, и по цвету отростков. — Господин, не убивай! — глаза единственное, что осталось в ней от человека, и глаза эти умоляют не трогать не убивать. Они полны страха. — За что, господин, — шепчет она. — За что? Я ведь всегда был вашим преданным слугой.

Тварь не отводит от меня взгляд. Не верю. Ни на мгновение не верю, что она говорит со мной, скорее это какая-то игра. И мне наверняка не понравятся ее правила. Я был в этом уверен и узнавать, как играть я не собирался. Приподнялся на руках, крепче сжал нож. Тварь попыталась вжаться в стену, завыла. Из глаз ее потекли слезы.

— Не убивай! — попросила она. — Пощади меня! Господин, я еще буду полезным. Не убивай!

Щупальце я не заметил. Мне казалось, что я внимательно смотрю за скорчившейся под окном тварью, но щупальца я не заметил. Длинный толстый отросток упал на меня сверху, врезал по плечам и спине, впечатал в пол. Поднялся, ударил еще раз, метя в голову, но не попал, лишь окатил меня деревянной крошкой из разбитого пола. Я больше не медлил. Вскочив, перехватив нож как копье, выставив его перед собой, я рванул к твари. На ходу увернулся, от тонкого, вяло пытающегося меня перехватить жгутика и вонзил нож прямо между смотрящих на меня с болью, жалостью и страхом глаз.

— За что, господин? За что? — прошипела тварь, прежде, чем сдохнуть. И на этот раз умерла окончательно. Вся. Кроме щупалец. Те жили еще немного, но им хватило чтобы врезать мне по зубам и еще раз отшвырнуть меня к стене. Они били по полу, по потолку, по стенам круша, все, что попадалось им под плоть.

Я отполз к стене. Руки дрожали, ноги не слушались, желудок то подпрыгивал к горлу, то проваливался обратно. Нос раздирала вонь как от протухшей рыбы, смешиваясь со вновь ставшим сильным запахом крови. Но в этот раз я не был уверен, чувствую ли я запах, или у меня во рту вкус горькой жидкости с примесью крови. А может текущая из пробитого плеча, моя собственная кровь, гнить начала и завоняла. Не знаю. Но надо остановить кровь, иначе скоро сам возле твари лягу, но даже рук поднять сил не осталось. Да и не до того сейчас, щупальца останавливаться не собирались, все сильнее и чаще, лупя по стенам. Я только и успевал уворачиваться. Получалось не всегда.

Они упали резко, неожиданно и все разом. Меня подбросило, швырнуло к потолку. Я ударился обо что-то спиной, задел затылком что-то твердое. Упал, на пробитое девчонкой плечо. Увидел как из раны брызнула кровь. Не могу. Ничего не могу. Сил осталось только лежать и смотреть в потолок, чувствуя, зная, как медленно вместе с кровью утекает жизнь. Надо встать, надо сделать что-то, чтобы спасти себя, Данкана, тех кто остался внизу.

Спасти от чего? Я и так сделал все, что мог, я не позволил убить их там, внизу, не дал твари прикончить Данкана здесь на верху. Хотя не уверен. Возможно, что и дал. Тварь подохла, а он до сих пор не появился. Надо пойти, посмотреть, как он там.

Но я не мог! Я не хотел! У меня болело все, тело превратилось в один сплошной комок боли. Я сам стал болью и кроме нее ничего не существовало вокруг. Не хочу я никого спасать, ни Евсея с Яковом и Прошей, ни Данкана, ни даже себя. Единственное, чего я хочу, это взглянуть в глаза седой богине и спросить не охренела ли она такое мне для пробы подсылать. Но я обойдусь. Смерть уже не далеко, а там ей меня не достать.

Я закрыл глаза, приготовился умереть. Я ни разу не умирал, но смерть я видел. Видел, как страдают люди, когда им отрывает конечности, как они орут, как бьются, мечутся на грязных носилках. Видел как успокаиваются, как засыпают. Я помню, как закрывались их глаза, как на губах появлялась улыбка, не полновесная, ее жалкое подобие, но им становилось хорошо. Боль отступала, и они уходили тихо, во сне. И я сейчас так уйду.

Что-то холодное, скользкое и липкое коснулось лба. Я открыл глаза, вздрогнул, откатился, сжал пальцы, но нож остался в голове твари и ладонь лишь сжалась в слабое подобие кулака. Я уставился на мелко дрожащее щупальце, в локте от моего лица. Демоны, даже помереть спокойно и то не дадут.

Я взглянул на плечо. Плохо, но жить буду. С рукой или без нее, лекарь скажет, мне же сейчас надо заткнуть чем-нибудь дыру в плече, и не дать собственной крови убить себя. А затем…

Я взглянул на тварь. Под окном лежит нечто, что когда-то, наверное, и было человеком. По крайней мере оно еще сохранило человеческие черты лица, правда сильно растянутые. Руки тоже человеческие, но из-за растущих вокруг них, длинных, с ладонь толщиной, черных щупалец они кажутся неестественными и крохотными. Тело не видно, оно если и есть, то все утонуло в черной кляксе, из которой и росли щупальца. Ног тоже не видно, или же нет совсем, только тонкие, почти прозрачные гибкие отростки. И все это было покрыто черной слизью, что медленно растекалась по полу комнаты.