Мы справились. Хотя и в первый раз проскочили мимо вентиляционного лаза. Парень оказался силен. Он не только пер вверх на руках, но и упершись здоровой ногой в стену помогал подняться мне. Мы вылезли. Солнце ослепило, но нам было все равно, мы развалились на поросшем мхом камне и хохотали в голос, пока мрачно улыбающийся надсмотрщик не навис над нами.

Халкан Мирир выглядел плохо. Его лицо посерело, осунулось, тонкие губы дрожали, в уголках рта залегли складки, под глазами синие круги. Мрачный, хмурый, сдвинув брови к переносице, он стоял посреди лагеря, смотрел на обвалившийся вход в шахту пустыми глазами, и зябко кутался в подбитый мехом кафтан. Его душил кашель, но он держался, лишь изредка дергался и прикрывал рот дрожащей ладонью.

На наше появление он не отреагировал, даже когда надсмотрщик громко сказал:

— Еще двое выбрались.

Мирир лишь мельком взглянул на нас и поморщился.

— Калеки, — беззвучно прошептали его губы, и плечи опустились ниже.

Нас отвели к лекарю. Старик с седой козлиной бородкой и лихо закрученными к носу усами, осмотрел нас, парня отправил дальше, а мне сунул лохматую палку.

— Зажми зубами, — сказал он. — И отвернись!

Я повиновался. Почувствовал, как теплые руки лекаря погладили плечо, слегка надавили на вывернутый, опухший сустав, прошли ниже, обхватили кисть. Я заорал, зубы впились в палку, рот заполнился стружкой, из глаз брызнули слезы.

— Молодец! — доктор отобрал палку. — Иди туда, там вода и каша. С мясом каша. Поешь, ты заслужил. Эй, стой! — крикнул он, когда я сделал пару шагов. — Ты мужика на себе вытащил?

— Кто еще кого тащил, — усмехнулся я, вспоминая подъем по вентиляционной шахте.

Мирир ходил меж рядов грязных рабов, лично пересчитывая нас по головам. Его руки не переставали дрожать, его губы шевелились, повторяя всего одно слово:

— Калеки. Калеки!

Иногда он останавливался, дрожащий палец указывал на кого-то, к рабу тут же подскакивал надсмотрщик, подхватывал его под руки и уводил. Халкан кивал и следовавший за ним писарь делал пометку в книжице. На меня, сидящего последним с примотанной к животу рукой, халкан даже не взглянул.

Мирир остановился, осмотрел сидящих рабов еще раз и сокрушенно покачал головой.

— Сколько? — не поворачиваясь, спросил он писаря.

— Тридцать семь, — с готовностью отчеканил тоненьким голоском писарь.

— А здесь?

— Шестьдесят девять. Еще сорок три вон там, — писарь ткнул пером за спину. — У лекаря.

— Полторы сотни. У меня не осталось даже полутора сотен рабов и большая часть из них калеки.

Халкан хлопнул себя по бедру, выудил из складок одежды фляжку, отвинтил крышку, понюхал содержимое и приложил фляжку к губам. Пил он долго, медленно, глотал с трудом, каждый раз, подолгу держа жидкость во рту.

Оторвав флягу от губ, он сплюнул в сторону и уставился на меня. Его трясущаяся рука поднялась, на лице появилось кровожадное выражение. Он покачал головой, сделал пару шагов в мою сторону, но дойти не успел, его остановил трясущийся писарь.

Писарь вздрогнул, обернулся, уставился на спускающегося в лагерь бородатого человека в коричневом запыленном костюме и высоких сапогах. Я вытянул шею и тут же потерял интерес к надвигающемуся на меня халкану. Ощущение силы и власти, идущее от незнакомца, накрыло с головой. Захотелось упасть на колени и биться головой об землю, до тех пор, пока холеные пальцы незнакомца не погладят грязные волосы. Первая реакция прошла, я закрыл рот, стряхнул оцепенение. Мужик производил впечатление, хотя и оказался меньше чем на первый взгляд. Ухоженная серая борода до половины груди. Густые русые, зачесанные назад, покрытые маслом волосы. Слегка прищуренные глаза, взгляд которых прожигает насквозь, проникает внутрь, вытаскивает наружу все секреты. Он шел уверенно и широко шагая, не глядя ни на рабов, ни на хмурых надсмотрщиков. Последние провожали жадным взглядом, но не него, а идущих за ним воинов в красных рубахах и накинутых поверх кольчугах.

Надсмотрщикам тоже не помешали бы кольчуги, после того, что случилось сегодня, их наверняка погонят в шахту, а там им могут припомнить все, что они творили пока у них, была власть. Ко мне они не лезли, но я в лагере не один. Солдаты выглядели небрежно, кольчуги кое-где топорщились, не плотно закрывая тело. У одного нож на поясе чуть выдвинут из ножен, у второго торчит рукоять из-за голенища. И в воровских душонках надсмотрщиков появлялись мысли, как заполучить кольчуги. И ни одной законной среди них не было.

Незнакомец, не обращая внимания на разруху вокруг, шел к Мириру, и с каждым шагом его улыбка становилась шире.

Писарь задрожал и тронул Мирира за руку.

— Халкан, — он указал пальцем через плечо. Мирир обернулся, выплюнул набранное в рот вино и тихо выругался.

— Мне сказали, что я найду тебя здесь, — громогласно издали объявил незнакомец, широко и добро улыбаясь.

Мирир сморщился, отвернулся, убрал фляжку и повернулся к гостю.

— Нашел, — тихо проговорил он, я сидящий у его ног едва расслышал слова, нот улыбнулся шире и, подойдя ближе, обнял халкана, как старого друга. Взгляд его скользнул мимо меня по ряду сидящих на земле рабов, пробежал по лагерю и уперся в заваленный камнями вход в шахту.

— Но я вижу, я не вовремя.

— Ты всегда не вовремя, — халкан слабо ответил на объятья. — Не было еще такого дня, когда бы я сказал, что ты пришел тогда, когда нужно. Но сейчас, сейчас ты особенно не вовремя. Как говорят в народе: беда не приходит одна? Я думал, неприятностей на сегодня хватит. Но нет, судьба думает иначе. Она прислала тебя. Расскажи, что привело тебя ко мне? Боги или демоны мели тебе дорогу?

— Я хотел купить рабов. И все еще хочу.

— Рабов? Купить? — халкан истерически засмеялся. — Да, пожалуйста. Милости прошу! Тебе каких? Могу предложить без рук, без ног. А вон там отборный товар — без голов. Возьмешь десяток по весу?

— Мне нужны рабы с навыками шахтера. Просто умеющий держать кирку не подойдет.

— Ах, тебе еще и с навыками. Конечно. Они вон в той куче! — халкан указал трясущимся пальцем на гору трупов. — Нет у меня рабов. Все. Нету! Кончились. Вон там под камнями остались. Жалкая сотня инвалидов, все, что у меня есть. Устроит? Забирай всех!

— Это не деловой разговор.

— Да, что ты! Что ты, Елизарушка, что ты! — халкан фальшиво всплеснул руками, прижал ладони к щекам и закачал головой. — Не деловой. Кончились мои дела, на нет изошли. Совсем.

Халкан не сдержался, достал флягу и приложился к ней.

— Мне через неделю отправлять партию Соли по имперскому заказу, кем я должен ее добывать и где? Ты видишь, что стало с шахтой. С моей шахтой.

— Что случилось?

— Да, демоны знают! — отмахнулся Мирир. — Внизу что-то взорвалось. Никто из выживших не может сказать, что именно. Я потерял три сотни людей.

— Может еще кто-то выйдет, — сочувственно сказал незнакомец, неодобрительно косясь на фляжку в руках Мирира.

— Может и выйдет. Еще пара калек. Да что от них толку, мы месяц будем завалы разгребать. Партию я не соберу. Даже если начну прямо сейчас. Но и начинать некем. Вот этих, — он кивнул на нас. — Этих надо еще лечить. Половину даже и лечить бессмысленно. Зачем в шахте раб без ноги? А без руки? Он и кайло держать не сможет. Я использую их конечно, безрукие будут породу выгребать. А что мне с безногими делать? — халкан обреченно махнул рукой. — А здоровых трусов у меня лишь тридцать пять.

— Тридцать семь, — поправил писарь и вжал голову в плечи, под тяжелым взглядом халкана.

— Мне нужно лишь двое, — улыбаясь, сказал незнакомец, словно и не слышал слов халкана. — Я куплю их по рынку, а не по имперской стоимости, — халкан скривился. — И я покрою недостачу Соли. Ты отправишь партию. Что будешь делать с шахтой потом, решишь сам. Ты взрослый мальчик. Мое вложение покроешь со временем. Устроит? Мне очень нужны рабы.

— Так ты не за рабами приехал, — засмеялся халкан. — Тебе Соль сбыть нужно! — он согнулся и хлопнул себя по коленкам, истерически хохоча. — Тебе мало моих неприятностей?