Вместо того чтобы подумать об этом еще секунду, я спросила:

— И как часто такое случается? Пару ударов из засады и игры на чувстве вины?

— Все время, черт возьми. — Он сделал шаг назад и засунул руки в карманы. — Такое ощущение, что я живу для того, чтобы взять на себя проблемы всего общества. Как будто я хочу спасти всех просто потому, что мой отец делал это. — Он покачал головой, и тяжесть этой проблемы, казалось, исчезла из его глаз. — Сколько банок ежевики у тебя там осталось?

Я схватила банку.

— Только одна. А у тебя?

Он провел кончиками пальцев по банкам, сортируя их по группам.

— Будь я проклят, — пробормотал он. — И у меня только одна.

— Тогда мы оба выиграли.

— Я уже согласился обрабатывать твои поля, — сказал он. — Чего бы ты еще хотела от меня?

— Я… не знаю.

— Как насчет того, чтобы я выкроил немного времени в календаре с моим генеральным подрядчиком? Ты сможешь изложить ему все свои идеи по поводу места проведения свадеб, и он смог бы начать работу.

Я кивнула, обдумывая это. Генеральный подрядчик казался очень большим шагом вперед во всем этом деле.

— Да. Может быть? Не знаю. Сейчас нам не стоит на этом зацикливаться. А что насчет тебя? Чего ты хочешь?

Его взгляд смягчился на долю секунды. Я бы не заметила этого, если бы не наблюдала за ним.

— Все в порядке. Мне ничего не нужно.

— Может быть, тебе ничего и не нужно, — сказала я, — но есть кое-что, чего бы ты хотел.

Его уши приобрели прекрасный оттенок помидора.

Тут в разговор вступила Дженни.

— Ты сказал, что должен сделать что-то приятное для Шей, чтобы компенсировать то, что сегодня утром вбежал в ее дом, как бешеная обезьяна, и не позаботился о своих чертовых манерах. — Она поправила повязку на глаз, чтобы та свисала с ее шеи. — Ты сказал, что должен принести ей большую гребаную корзину фруктов. Ты сказал «гребаную». Я не говорила «гребаную». Это был ты. Но я думаю, что большая гребаная корзина фруктов — это глупо. Никому не нужна корзина с фруктами.

Ной провел рукой по лицу.

— Боже мой.

— Что бы ты предложила, Дженни? — спросила я.

Она побарабанила кончиками пальцев друг о друга, как будто строила злой заговор.

— На детской площадке в парке возле библиотеки есть пиратский корабль.

— Пиратский корабль? — спросила я.

— Это детский игровой комплекс, — сказал Ной. — Сбор средств на этот проект чуть не высосал душу из моего тела несколько лет назад, но Джен он нравится.

— Думаешь, нам стоит пойти на детскую площадку, когда закончим здесь? — спросила я ее.

— Это твоя альтернатива корзине с фруктами? — спросил он. — Как пиратский корабль поможет Шей?

— Мне очень нравится пиратский корабль. Я бы хотела иметь такой пиратский корабль только для себя. — Она теребила подол своей черно-белой полосатой футболки. — А еще там часто бывает грузовик с замороженным лимонадом.

Пристально глядя на племянницу, Ной указал на другой конец рынка.

— Грузовик с замороженным лимонадом находится прямо там. Нам не нужно идти на детскую площадку, чтобы купить тебе лимонад.

— Но мне нужно было работать с кассой, и у нас было слишком много людей, чтобы ты мог сам справиться. — Она пожала плечами. — А может, Шей хочет увидеть, как я взбираюсь на наблюдательный пост на самой верхушке? Я очень хорошо умею лазить и быть наблюдателем. Ною это тоже нравится. Он может сидеть на скамейке один и ни с кем не разговаривать. Это его любимое занятие.

Мы с Ноем обменялись взглядами. Я приподняла брови. Он пожал плечом. Я усмехнулась. Ему удалось криво улыбнуться.

— Хорошо, Дженни. Думаю, мне нужно посмотреть на эту детскую площадку.

— Ты собираешься посидеть со мной на скамейке? — спросил Ной.

— Не знаю, — поддразнила я. — Я бы не хотела разрушать атмосферу одиночества и тишины.

Он обхватил меня рукой за плечи и притянул к себе.

— Ты бы не смогла, даже если бы попыталась.

Шей

Учащиеся смогут научиться звонить по телефону в нетрезвом виде.

Когда началась вторая неделя учебы, я устала, но чувствовала себя очень хорошо. Мои ученики вспоминали, что такое школа, а я вспоминала, что такое просыпаться каждое утро и работать как обычный человек. Все в моей новой школе были приветливы и доброжелательны, и, хотя я скучала по своим девочкам в Бостоне, мне было приятно найти новых друзей-учителей.

Тем не менее, я не знала, чего ожидать, когда директор заглянула в мой класс после окончания занятий в среду днем. Помимо того первого утра, когда она задала мне несколько вопросов и объяснила должностные обязанности, я мало общалась с Хелен Холтхаус-Джонс. Она была общительной и энергичной, и все называли ее ХоДжо, хотя я не могла образовать это сочетание звуков без фырканья.

— Как дела, мисс Зи? — спросила она, звякнув ключами и значками на шнурке, когда вошла в мою комнату. — Похоже, что они все еще не прогнали тебя.

— Нет, — сказала я со своего места за столом. — Даже близко нет.

Женщина кивнула.

— Хорошо, хорошо, — пробормотала она, глядя на рисунки, вывешенные на доске объявлений. Затем подошла к столу, выдвинула стул. — Как продвигаются дела?

— Отличная группа детей, — сказала я, отложив в сторону свои планы уроков на следующую неделю. — Думаю, мы хорошо начали.

Она скрестила ноги, поигрывая своим шнурком.

— Ты знаешь, что делаешь. Ты нравишься детям и нашей команде. Родители из других вторых классов уже жалуются, что у них не было возможности отдать их детей в твой класс.

— О. Ну что ж. Спасибо, — сказала я.

Хелен откинулась на стуле, обхватив руками колено.

— Вот в чем дело, Шей. Я не хочу потерять тебя. Не хочу, чтобы моя коллега в начальной школе Пруденс узнала, что у меня есть учитель-ветеран на долгосрочной роле заместителя. — Хелен заговорщицки ухмыльнулась. — Она переманит тебя прямо у меня из-под носа.

Никогда бы не подумала, что я попала в мир переманивания учителей высокими ставками.

— Хорошо, — сказала я.

— Адельма Санзи собирается в декабре на операцию по замене колена, — сказала Хелен. — Она говорит, что вернется в январе, но я сомневаюсь, что мы увидим ее снова до февраля. — Женщина широко улыбнулась. — Как ты относишься к третьему классу?

— Третий класс. — Я моргнула, глядя на планы. Грейс могла бы объяснить мне все, что касается третьего класса. Она преподавала ребятам этого возраста всего один год, и поклялась, что дети были невероятными. Но… Декабрь. Казалось, что до него еще миллион лет. И февраль. Боже мой. Это было похоже на то, как если бы я решала в голове задачи по высшей математике. Не вычислялось. Тем не менее, я должна была остаться до следующего лета, если хотела унаследовать «Два Тюльпана». И я была уверена, что хочу этого. — Мне нравится этот возраст.

— Хорошо, хорошо. — Хелен кивнула. Она каждый день носила спортивную обувь и платья, волосы слегка неестественного бордового оттенка, и, если бы мне пришлось гадать, я бы сказала, что ей где-то между сорока пятью и шестьюдесятью. — Хильди Лазко, работающая в детском саду, уходит в декретный отпуск. Она еще не объявила об этом, и я знаю, что не сделает этого до июня, потому что у нас очень сложно с оплачиваемыми отпусками, но она не вернется, пока ребенок не будет готов к школе. Я знаю, что детский сад — это твое любимое место, и хочу, чтобы ты была в ее классе в следующем году.

— В следующем… году? — выдохнула я.

— Знаю, что это безумие — говорить о следующем учебном годе, когда этот еще только начинается. Подумай об этом, хорошо? Хорошо, хорошо. Мы еще поговорим до того, как вернется Келли, и до того, как Адельма уйдет на больничный. И если я тебе понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти. — Она встала, задвинув маленький стул. — Тебе не нужно принимать никаких решений сегодня, но я не хочу потерять тебя, Шей. Хорошо. А теперь убирайся отсюда, пока солнце еще не село.