— Ты хочешь… землю.

Все еще глядя на бухту, он спросил:

— Зачем еще мне предлагать? Это деловая сделка, Шей. Я возьму долю в твоем бизнесе и помогу его начать, а также задействую часть твоей земли в процессе. Ты унаследуешь ферму. Что еще?

Кислота в моем горле на вкус была как шоколадный пудинг. Вода не помогала. Сегодня слишком много разговоров о свадьбах. На сто процентов больше предложений руки и сердца, чем я могла бы переварить.

— Это просто… вау. Очень много вещей, упакованных в несколько предложений, Ной. Хорошо. Ты должен знать, что я только что вышла из… эм, ну, непростой ситуации. Так что сейчас я не могу говорить о будущем или браке без желания забаррикадироваться под одеялом. Даже о фиктивном браке.

Мужчина снова скрестил руки на груди, и я заметила его толстые, жилистые предплечья. Это было объективное наблюдение. Или научное. Вовсе не основанное на влечении или интересе. Это скорее исследование контрастов: этот сильный, загорелый мужчина против мальчика, которого я знала много лет назад. Все больше и больше казалось, что диаграмма Венна, сравнивающая эти два понятия, представляет собой пару кругов, перекрывающихся только по названию и происхождению. Прошедшие четырнадцать лет раздвинули остальное так, что края едва касались друг с другом.

— Что случилось? — спросил он.

— Не то, что мне хочется обсуждать, — сказала я.

Мы смотрели друг на друга в течение долгой минуты. Затем:

— Я могу обеспечить финансирование такого рода проекта. Могут возникнуть проблемы с привязкой названия, но я могу это обойти.

— Потому что хочешь летний сад.

Ной переместился, осматривая землю, в основном плоскую с небольшими холмами, и всю причудливую странность, заключенную в ее границах.

— Это единственный участок земли на холме, который мне не принадлежит. Есть возможность увеличить мои владения и дать мне доступ к тому, для чего у меня нет подходящего помещения, а именно к центру проведения мероприятий, который можно сдавать в аренду круглый год. Летний сад — это простой источник дохода. Затраты были бы практически нулевыми, и это заполнило бы промежуток между сезонами сбора черники и яблок. Хочешь, чтобы я продолжал? Должен ли я объяснить остальные способы более эффективного использования твоей земли?

Нет, эти новые, сварливые флюиды не имели ко мне никакого отношения. Это Ной, совсем взрослый и освободившийся от своих подростковых идеалов. Теперь его заботили источники дохода и земельные владения. Я не знала, изменил ли его колледж, Уолл-стрит или возвращение домой в Френдшип, но мне это не понравилось.

— Это просто из-за земли, — сказала я.

Мгновение он наблюдал за мной.

— Не обязательно все должно быть завязано на чувствах, Шей. Становится намного проще, когда перестаешь делать все из-за эмоциональных привязанностей.

— Как ты можешь так говорить? — спросила я. — Раньше ты…

— Ной! — закричала Дженни. — Я поймала кузнечика, и он коричневый.

— Мы оба можем получить то, что хотим. Это не обязательно должно что-то значить, — сказал он мне, прежде чем переключить свое внимание на Дженни. — Это, наверное, сверчок. Не раздави его, ладно?

— Не буду, — сказала она, подбегая ближе. — Я не буду забирать его домой. Он живет здесь с кузнечиками «Двух Тюльпанов».

— Да, — согласился Ной. — Для него «Маленькие Звезды» была бы похожа на чужую страну.

— Как Коннектикут, — сказала она.

Ной быстро покачал головой, что говорило о том, что он не собирается сейчас заниматься географией с Дженни.

— Дай мне посмотреть, — сказал он ей, низко наклоняясь, чтобы заглянуть в ее сложенные чашечкой руки. — Ты, должно быть, была очень быстрой, чтобы поймать его.

— Вот такая быстрая, — сказала она, пробегая несколько ярдов к полевым цветам и обратно. Она проделала это несколько раз, прежде чем объявить, что ей нужно увидеть коз и показать им сверчка.

Когда Дженни была вне пределов слышимости, я спросила:

— Когда я могу прийти, чтобы поработать с ней?

— Терапия проводится во вторник и четверг во второй половине дня, — сказал он, внезапно завозившись со своим телефоном. — Лучше всего днем. Она немного спокойнее, если можешь в это поверить.

— Итак, понедельник, среда, пятница? У нас есть всего несколько недель до начала занятий в школе, и я хочу дать ей шанс…

— Да. Хорошо.

— Хорошо. — Я попыталась поймать его взгляд, но мужчина был очень заинтересован своим телефоном. — Значит увидимся завтра. У тебя дома, да?

Он кивнул, все еще просматривая сообщение.

— В полумиле от главного входа есть поворот, который ведет к дому. Там есть почтовый ящик. Если закончатся яблони и начнутся коровники, то ты зашла слишком далеко.

— Ной, Бутси выбрался из загона, — позвала Дженни.

— Черт возьми. — Он сунул свой телефон в задний карман и бросил на меня быстрый взгляд. — Подумай насчет брака, хорошо?

Я наблюдала, как Ной направился в сторону коз в своем новом теле и с новой личностью.

И предложением руки и сердца.

Ной

Учащиеся научаться уклоняться так, как будто от этого зависит их жизнь.

В первый раз, когда я увидел Шей Зуккони, я ехал на старом потрепанном внедорожнике своей матери в школу в первый день учебы в старшей школе. У меня был ежедневный обратный отсчет до выпуска, и этот день стал поворотным моментом. Это было началом последней половины шоу ужасов, которое я переживал в школе. Я был близок к тому, чтобы увидеть жизнь вне этого города, и ничего так не хотел, как протянуть руку и схватить это.

Шей ждала на углу Олд-Уиндмилл-Хилл-роуд, длинные медово-золотистые волосы ниспадали ей на спину, а одежда выглядела очень, очень дорогой. Она выглядела так, словно ей, черт возьми, почти принадлежал весь мир. И была так красива, что это ошеломило меня, хотя дело было не только в ее лице и теле. Девочка была словно солнечный луч, проникший сквозь грозовую тучу.

Даже по сей день я не мог объяснить, почему остановился, но знал, что должен был это сделать. Это казалось мне физической необходимостью.

Опустив окно, я спросил, не хочет ли она прокатиться до школы, а не ждать автобуса. Я знал, что она внучка Лолли Томас, потому что в фермерском сообществе все знали, чем занимаются их соседи, и мои родители очень интересовались обстоятельствами, которые привели эту девочку в дом нашей соседки. Мне тоже было любопытно.

Я боготворил ее с той минуты, как Шей скользнула на сиденье рядом со мной, пахнущая как рай и смотрящая на меня своими кошачьими глазами. Я поверил тогда, что она видела меня, настоящего меня. Она не совершила ничего чудесного, и это хорошо, потому что я не думал, что смог бы вынести какое-либо чудо, кроме того, чтобы быть с красивой девушкой, которая решила прокатиться со мной.

Вот так Шей всех очаровывала. Едва закончился первый школьный день, как она была принята в популярную компанию, и парни, которые всегда получали лучших девчонок, выстроились в очередь. Но я забирал ее каждое утро и отвозил домой, когда она не была занята с крутыми ребятами, и Шей сидела рядом со мной, такая великолепная, сотканная из тайн и на мгновение моя, и я позволял себе верить, что это что-то значило. Я позволил себе влюбиться в нее, и значительная часть меня умерла, когда я столкнулся с реальностью того, что это было совершенно односторонне.

А потом, полжизни спустя, я предложил ей жениться и, из всех глупостей, оправдал это желанием заполучить ее землю.

У меня было слишком много дел, которыми нужно было управлять, и бесконечный поток проблем других людей, с которыми нужно было справляться. Плюс ребенок-пират и все сопутствующие этому осложнения. Я не мог ворваться и спасти положение для Шей. Не тогда, когда Дженни была моей главной заботой.

Так что, в этом смысле, то, что Шей посмеялась над моим предложением, было к лучшему. Меня это не беспокоило. Не было бы ничего хуже, чем фальшивый брак с Шей.