— О-о-о! — хохотал он.— Свершилось, свершилось! Удар за удар! Смерть за смерть! Змеи хотят побоища? Йо-хо-хо! Ха-ха! Получайте побоище! Маленькие мохнатые бестии умеют сражаться, а?

Пару раз он дрыгнул ногами, нанося удары невидимому врагу. Затем повернулся и спустился в лагерь.

Вся левая половина его головы была в крови. Мех свалялся, левый глаз совершенно заплыл. А левого уха вообще не было. Он потерял его в битве и сейчас пытался остановить кровь. Если он потеряет слишком много крови, то больше не сможет сражаться, а это для Хорька было совершенно невыносимо.

— Эй, Шантеклер! Эй, Повелитель Шантеклер! — позвал он, приблизившись к Курятнику. — Петух-Повелитель видит, куда дело клонится?

«Да, — подумал Шантеклер, — я вижу много смертей, я вижу побоище».

Но он сражался своим кукареканьем и не мог ответить Хорьку.

— Это негодяи, Шантеклер. Это грязные негодяи родом из ада. Мы бьем их. У. сражаются так, что все поле смердит трупами.

«Они убивают нас, — думал Шантеклер, не переставая кукарекать. — Страшная бойня».

— Кукарекай, Повелитель Шантеклер! — весело крикнул Хорек. — Кукарекай, будто конец света близится! Тебя слышат! — И он нырнул в Курятник задним ходом Вдовушки.

Хорек скрылся, и Шантеклер увидел Оленя, павшего на колени в алую грязь. Олень Нимбус поднял лицо к небесам и умер, не произнеся ни слова. В грудь его впилась змея. Шантеклер кукарекал. Он кукарекал и кукарекал.

Вдруг он почувствовал, что весь Курятник под ним заходил ходуном. Как громко ни кукарекал Петух, снизу до него донеслась целая буря стонов, криков, проклятий. Шантеклер немедленно подумал о Пертелоте, что была там, внутри. Но он не мог покинуть своего поста, не мог замолчать.

Затем Джон Уэсли кубарем вылетел из задней норы, и в зубах он держал корчащуюся змею. Джон Уэсли яростно хлестнул змею о стену Курятника. Он бил ее снова и снова, пока не разорвалось тело ее и не хлынула отовсюду черная кровь. Но он по-прежнему дубасил изодранный труп. Он терзал мертвую плоть. Он вгрызался в нее с необузданной яростью и ненавистью.

Он бросил поверженного врага.

— Создатель! Создатель! — закричал он, выламывая себе лапы. Потом он опять юркнул в нору.

Это был Василиск, укрывшийся в мертвом теле Пучеглаза. Он выжидал своего часа, прежде чем проскользнуть в самый Курятник Шантеклера.

Джон Уэсли снова вылез из норы, он осторожно нес тело Крошки Вдовушки Мышки. Он дошел до дверей Курятника, остановился там и закричал:

— Пертелоте! Пертелоте! Посмотри, что они наделали!

Он кричал:

— Шантеклер, вот что они сделали. Что делают мышки? Весной мышки затевают уборку. Мышки надевают передник и подметают. А проклятые!.. Проклятые!..

Он больше не мог говорить.

В дверях показалась Пертелоте. Она взяла у Хорька мертвую Вдовушку. Она сказала:

— Посмотрите, что они творят.

Хорек стоял и смотрел, пока Пертелоте не нашла в Курятнике места для Вдовушки. Затем он набрал полные легкие воздуха и пронзительно взвизгнул:

— Бить, бить и бить! Джон Уэсли покончит с вами!

Он молнией пролетел расстояние от Курятника до стены. Вверх и через стену. Он перепрыгнул ров и окунулся в сражение.

И как же он сражался!

Вот змея поднимает голову. Джон Уэсли летит вперед, увлекая гадину за собой. Вот змея кувыркается в воздухе. Джон Уэсли вскакивает и на лету хватает врага, и, когда они снова падают оземь, мертвая змея уже истекает кровью. Вот целый клубок змей присосался к Лисьей спине. С криком набрасывается на них Джон Уэсли. Он разбрасывает и уничтожает их всех. Джон Уэсли быстрее и жарче пламени. Он мечется с боевым криком: «Бить, бить и бить!» Слева от себя он убивает сотню, будто они бумажные. Справа он убивает пять сотен. Неисчислимое множество складывает головы перед ним. Но ему все мало. Он в ярости. «Бить, бить и бить, пока духу вашего не останется!»

Животные видят его неистовое бешенство, и оно придает им храбрости. Они ревут. Они, каждый из них, поворачиваются лицом к врагу и безумным натиском отбрасывают его к реке.

Змеи шипят и пытаются остановить этот грохочущий вал.

Река изрыгает новые орды василисков. Но животные убедились: змеи тоже смертны! Будто один могучий зверь, во главе с Джоном Уэсли, животные рвутся вперед, убивая. Умирая и убивая.

Шантеклер кукарекал. Он страстно кукарекал. Он стоял на цыпочках. Он вытянул шею и криком вселял могущество в своих воинов.

— Дети!

Другой голос! Это не крик Шантеклера!

Внезапно Петух-Повелитель чуть не потерял дар речи. На другой стороне поля он увидел свое отражение. Он увидел чешуйчатого, змееподобного Кокатрисса.

— Дети!

Кокатрисс распростер свои широченные крылья и взмыл в воздух. Он кружил все выше и выше, а за ним извивался хвост — пока не оказался прямо над сражающимся Хорьком. И тогда он кинулся вниз.

— Джон Уэсли Хорек! — пронзительно взвизгнул Шантеклер.

Хорек увернулся. Но Кокатрисс едва коснулся земли и снова поднялся вверх. И снова он набрал высоту, остановился и камнем бросился на Хорька. Он целился хвостом, торчащим снизу, будто жало.

Джон Уэсли боролся. Он метался взад и вперед. Теперь ему было не до сражения — только бы убежать, увернуться.

Молнией обрушился Кокатрисс. Его хвост задел Хорька, оставив на боку рваную рану; и снова взмыло чудовище в белое небо.

Хорек бежал что было сил. На поле брани он был как на ладони. Негде укрыться. Некогда закопаться. Только бежать, уворачиваться и снова бежать — в то время как Кокатрисс уже в третий раз извергается с криком. Внезапно Хорек почувствовал, что вымотан до предела. Он подумал, что вскоре рухнет и не сможет двинуться с места.

Животные и василиски прекратили сражение. Василиски потому, что непоправимо поредели их ряды и оставшиеся сползали к реке. Животные потому, что ужаснулись представшему перед ними. Беспомощно наблюдали они за смертельной схваткой.

Случайно Шантеклер взглянул направо. Там, далеко-далеко, он увидел несущегося Мундо Кани. Земля летела у него из-под ног.

— О, скорей же» Пес! — воскликнул Петух-Повелитель. — Беги! Беги!

Мундо Кани спешил на помощь.

Вновь Кокатрисс стрелою ринулся с небес. Хорек метался по полю, резко меняя направление, стараясь сбить с толку врага. Но если труднее было камнем падающему Кокатриссу, то труднее было и Псу. Мундо Кани бежал изо всех сил. Он уже вдвое сократил расстояние. Но как ему было поспеть за судорожными зигзагами Джона?

— Куст Рассела! — на бегу прорычал он.

Джон Уэсли застыл как вкопанный, удивленно глядя на Пса.

— Беги! — взвизгнул Пес. — О, Джон, беги!

Кокатрисс стремительно приближался.

Хорек побежал. Это был внезапный, судорожный, петляющий рывок. Он бросил взгляд на Пса, оценил его скорость и уставился туда, где должен был быть куст.

С крыши Курятника Шантеклер видел чудовищно стремительного Пса и юркого Хорька, приближающихся друг к другу. Наконец они встретились, и Хорек пропал из виду. Кокатрисс врезался в кучу земли.

Мундо Кани широкой дугой обежал поле и возвращался в лагерь.

— Домой! Домой! Возвращайтесь домой! — снова возвысил голос Шантеклер, дабы скомандовать отбой. — Домой! Домой! Домой! Домой! Домой!

И они возвращались. Лохматые, хмурые, спотыкающиеся, и далеко, далеко не все они возвращались. Невообразимо уставшие, они тащились, еле переступая ногами; уходящие сейчас более от полного истощения, нежели от врага; оглушенные, они возвращались назад — и впереди был Пес. Они взобрались на стену и повалили в лагерь; промокшие, жалкие, унылые — и живые.

День был на исходе. Жаркий день почти подошел к концу. Близилась ночь. Повсюду на лагерном настиле валялись выдохшиеся животные, слишком утомленные, чтобы даже осознать, что победа на их стороне. Они спали и не спали. Просто они были здесь, вот и все. Недвижные.

Шантеклер, по-прежнему с высоты Курятника, вглядывался в них и поражался, как же все-таки он их любит. Напряжение дня отпустило его, оставив в душе лишь нежность к животным.