Лис еще побегал за собственным хвостом, прежде чем окончательно понял, что остался в одиночестве. Но как только это дошло до него, он тут же повалился на первую попавшуюся кочку, совершенно вымотанный всеми этими переживаниями. Случайно его подбородок опустился прямо на хвост — желанный случай. Лорд Рассел погрузился в сон.

Страхи Берилл совершенно не дошли до Шантеклера, и его гнусавые попытки успокоить ее только подлили горечи в ее перепуганную душу. Постояв перед ним приличествующее время, она, совершенно неудовлетворенная, опустила голову и вышла. Всего на несколько минут она зашла в укромное место, где горячо помолилась за Чиков и взяла себя в руки, чтобы дети не видели ее испуганной. А потом она отправилась туда, где оставила их.

Но когда она подошла к кругу, тот был пуст.

— О Создатель, — выдохнула Берилл, хватаясь за грудь, — сбежали!

Гнев сверкнул в ее глазах, ибо дети ослушались ее. Повсюду заглядывая, она засуетилась по двору, прочесала траву, где они иногда прятались, обегала все ямы и рытвины, заглянула во все углы Курятника, повсюду выкрикивая их имена. Они покинули круг! И теперь она нигде, нигде не может их отыскать.

Забыв обо всех приличиях, она второй раз за день ринулась в Курятник к Шантеклеру. Но и его там не было. Берилл не знала, что Петух-Повелитель отправился показать Пертелоте и Мундо Кани затопленные южные земли — и Курятник опустел, никого, кроме самой Берилл. Ниоткуда ей не было помощи. Не с кем даже поделиться ужасными новостями.

Скоро гнев ее вновь уступил место страху, а страх сменился осознанием собственной вины.

— Зачем я оставила их одних? — вслух причитала она, пожимая плечами и беспомощно бегая по кругу.— Я же знала, что нельзя им оставаться одним. Дети! Они всего лишь дети! А Берилл оставила их одних.

Затем, прежде чем покатятся слезы, Берилл сделала вещь, которую, похоже, никто объяснить не сможет. В бешенстве она схватила метлу и потратила час, неистово чистя пустой Курятник, распевая при этом во всю мощь своих легких. Пол, стены, насесты, гнезда и даже потолок довела она до ослепительной чистоты; всю мебель и все добро она тщательно расставила по своим местам. Порядок! Господи, как душа ее желала сейчас порядка и чистоты, и чем больше она гнула спину, тем легче становилось на душе.

— Сударыня! — Холодный, зычный голос рявкнул на нее из дверей. Берилл дважды посмотрела, прежде чем заметила стоящего там Тик-така, Черного Муравья; и ей пришлось дважды подумать, прежде чем охладить свой пыл и остановиться перед ним.

— Сударыня, ты, возможно, желаешь знать, что чада твоего сердца болтаются в лесу. Пока ты здесь распеваешь свои песни беззаботно, — говорил Тик-так срывающимся, замороженным, ледяным голосом, — твои питомцы, нянька, носятся по лесу в поисках палок! Они рассказали моим работникам, что собираются идти к реке...

— Река! — пронзительно взвизгнула Курица.

— ...а мои работники почтительно доложили мне.

Передав свое сообщение, Муравей уже собрался поворачивать восвояси. Но Курица налетела на него с такой страстью, что он вылетел из дверей и свернул себе нос.

— Слепая нянька — это не нянька,— рыдала Берилл, поспешая со двора на юг, к реке. — Дура есть дура, и больше ничего. Увы мне, увы, что проморгала, не позаботилась о них. Никогда мне больше не нянчить трех малышей. О Повелитель мой, я недостойна. Я недостойна!

Почти в это же время Лорд Рассел Лис очнулся и напомнил себе о том, что следует встать и пойти позаботиться о цыплятах. Для него этот день выдался необычайно приятным. Он получил особое удовольствие, открывая Чикам хитрость насчет блох; а вследствие этого он получил особое удовольствие, вздремнув напоследок. Это был заслуженный сон добившегося успеха, причем успех был отмечен и восторженно принят публикой. Более того, это был сухой сон, такой, что Лису даже вставать не хотелось. А потому Лорд Рассел еще растянул удовольствие и полежал, прежде чем собрался идти.

Тогда он встал и направился на юг, в сторону реки, где полагал увидеть, насколько Чики усвоили урок.

Поскольку лисы передвигаются быстрее цыплят, он не особенно торопился. Напротив, он внимательно отмечал в мыслях, как хрустят под его шагами высохшие жуки. Он оглядывался мимоходом в поисках подходящей палки для себя самого. И несколько раз он снимал с себя мерку, дабы увериться, что палка ему подходит.

В лесу дул приятный, сухой ветерок — на пригорках земля совсем высохла — замечательный день! И по дороге к реке Лорд Рассел время от времени тер свои лапы маслом побегов руты. То была его другая хитрость, именно та, которую он собирался открыть Чикам завтра: это сбивает со следа любого преследователя.

Вдруг с вершины холма Лис увидел Шантеклера и его спутников, возвращающихся в Курятник. Они двигались не спеша, явно беседуя на ходу. Лорд Рассел сделал вывод, что разговор у них серьезный и важный, о чем свидетельствовали их медленные шаги. Но он не мог их услышать с такого расстояния.

Воодушевленный столь неожиданной встречей, он уже было собрался замахать палкой и покричать им. Но тут что-то еще привлекло его внимание — маленькая желто-белая кучка на тропинке перед Шантеклером.

С недобрым предчувствием Лис прищурился, дабы рассмотреть, что это там такое. Он хотел и в то же время не хотел это знать. Несколько раз он моргнул, несчастное сердце его бешено колотилось. Наконец взгляд его сосредоточился, и он остолбенел.

Он увидел лежащих рядышком Курицу и трех цыплят.

Не в силах вымолвить ни слова, Лорд Рассел снова взглянул на спускающуюся по тропинке компанию. Пертелоте что-то говорила, а Шантеклер качал головой. Шантеклер беспомощно развел крыльями, а потом заговорил, в то время как остальные слушали. Он говорил решительно, широко простирая крылья, как будто обращался ко всей своей стране. Но все же троица приближалась и приближалась к мягкой кучке, а Лорд Рассел, застывший в молчании, мог лишь наблюдать за их продвижением.

Вдруг Мундо Кани остановился, напрягся и уставился вперед. Шантеклер посмотрел на Пса, затем он также уставился вперед. Петух-Повелитель будто окоченел. Какое-то время он стоял абсолютно неподвижно. Затем, не глядя на остальных, что-то сказал и пошел вперед.

Лорд Рассел ощутил камень в горле. Он не мог закричать, предупредить их. Он не мог и шептать. Он мог только смотреть.

Петух-Повелитель дошел до места, где лежали Курица и цыплята. Он лишь раз прикоснулся к ним. А затем надолго-надолго застыл.

Воздух наполнился странным звуком. Лорд Рассел слышал его. То был пронзительный вой, ветер пронесся сквозь голые ветви деревьев. Но сейчас это был не ветер.

Пертелоте отвернулась от того, что предстало перед ней. Она смотрела назад, на реку. Голова ее была высоко поднята. Она оплакивала своих детей.

И плач ее пробудил Лиса от скорбного оцепенения. Он побежал, хотя знал, что Шантеклер наблюдает за его приближением. Подойдя, Лорд Рассел увидел, что рядом с детьми лежит Берилл.

— Я собирался... встретить их там,— жалобно проговорил Лис.

— Где? — тихо сказал Шантеклер.

Лис не мог поднять на него глаза.

— У... э-э. Рядом с э-э... Они должны были... э-э, принести...

— Где? — повторил Шантеклер.

— ...палки. Река.

— Река,— выдохнул Шантеклер.

Из груди Мундо Кани донесся негромкий, угрожающий рык; его голова была низко опущена между мощными лопатками, глаза помутнели. Лорд Рассел съежился от страха.

— Заткнись, — сказал Петух-Повелитель, и Пес утих.

— Они умерли, Лорд Рассел,— тихо сказал Шантеклер.— Палки и реки, наводнения и грозовые тучи, змеи ползучие и летучие — мои дети мертвы, Лорд Рассел.

— Я знаю, — сказал Лис и больше ничего не добавил.

— И вот что печально — их убили.

Берилл лежала на боку, как будто бы страшный удар пришелся ей по горлу. Голова ее была вывернута и казалась лежащей отдельно, ибо шея у нее была сломана. Маль Чик, Паль Чик и Пер Чик лежали рядом с ней. Спины у них были согнуты так, словно они просто улеглись поудобней. Но клювы их были открыты, глаза закрыты, а на груди у каждого был след от укуса. Все четверо лежали в начертанном на земле круге.