Кромешную тьму разрезали тусклые лучи цветов-прожекторов, демонстрируя убранство сцены: посреди лежал бездыханный зверь с броней из тысячи зубов по правую руку от которого стоял забавный кораблик, на котором учатся летать девчушки; по левую - смятая лозами танковая дивизия меж, которой разбросаны трупики трутней-дронов так и не дождавшихся команды «уничтожить». Между этих декораций расставлены актеры-марионетки, неспособные шевельнуться без дозволения Уолли, однако, имелось три исключения: Серебряный, Анигиляша и то ли какой-то святой, то ли диктатор, то ли святой диктатор. Троица безучастно смотрела вверх, но не на снизошедших полюбоваться пришельцев, а на звездочки под куполом, казавшиеся также далеко, как дом. Также безучастно они смотрели, когда отдавший себя полностью процессу Флор, сплел небольшую трибуну куда усадил марионеток. Цветочная хватка нервировала всех, ведь неизвестно чего ожидать от цветка, которого допек Саймон Кубовски.

— Продолжай репортаж, с момента выстрела, — прозвучал любовный шелест.

Анигиляша захлопала глазками, переглянулась с Серебряным, потом с человеком, о котором многие слышали, но никто никогда не видел его за стенами собственного города. Она несколько секунд вкрадчиво смотрела на трибуну, выискивая очертание головы Балехандро, которую она никогда не спутает из-за его взбаламученной прически. Она потратила еще несколько мгновений на поиски. Выражая утомление публики прозвучал менее ласковый шелест: «Репортаж».

— С вами Анигиляша с планеты Дестрой, — повисла небольшая пауза из-за шуршания лозы, которая ставила оператора на нужный по мнению Флора ракурс. — Мы находимся на сцене цветочного театра, где по левую руку от меня стоит Джонни Серебряный, новый любимец публики, а по правую руку – Коллекционер. Перед тем, как прервался эфир прогремел выстрел…

— БАМ! — все, кто могли подпрыгнули из-за выкрика Серебряного.

— А потом появился он...

Анигиляша слегка поклонилась публике, обеими руками показывала Коллекционера. Он блеснул улыбкой, которой можно смело спорить за звание самой обаятельной. Он выглядел, как человек с настолько прямой спиной, что, тщеславно поклонившись, пробудил в каждом вопрос: «И как он вообще сгибается?», — с таким высоким ростом это казалось чем-то из ряда вон. В то время, как для прозвища Коллекционер – забавные два маленьких усика, и блестящее пенсне казались самим собой разумеющимся. Несколько секунд он пронзал взглядом темноту, выискивая своего слушателя, а после заговорил так, будто открывает торги.

— Многим я известен под имением Коллекционер, и мне бы не хотелось этого менять, — он подмигнул камере. — Тем не менее, если мы и дальше будем изолированы этим чудесным цветком с планеты Флор, то он пойдет на крайние меры.

— Кто он? — осторожно, как актриса цветочной сцены спросила Анигиляша.

— Создатель, — с тоской какой вспоминают о старых друзьях проговорил он, а после окликнул Джонни. — Серебряный? Ты можешь не верить мне, но у тебя нет выбора.

Серебряный мерял сцену длинными шагами, не говоря и слова. По его виду невозможно определить: хочет он вышибить кому-нибудь мозги или прошло несколько бесконечностей за время которых он узнал, что бюрократическая вселенная больная фантазия идиотов, решивших поспорить, о чем спорят Создатели?

— Будь в моем мозговышибателе ещё один патрон, я бы обязательно им сейчас воспользовался! — обращался к публике пират.

Слушающие терялись в догадках, но Флор по-прежнему держал их в лозовых рукавицах, однако, заложники консервных банок, преодолев места, напоминавшие гармошки сумели добраться до трапов. Шеф ничего не говорил, молча покуривая сигарету и шикая всякий раз, когда кто-то из экипажа хотел раззявить рот. Балехандро же, как только выбрался, то сразу окликнул Анигиляшу, пообещав спуститься к ней, как придумает подходящий способ. Он не уверен можно ли просить цветок, удерживающий всех против воли протянуть лозу дружбы. Гарри подумывал столкнуть его, и даже нашел в глазах Ларри одобрение, ведь Балехандро с завидной периодичностью был той еще сволочью, но что-то спрятанное под слоями жировой брони мешало это сделать. Ему стало тошно от того, что этому сукиному сыну, в который раз удалось вытащить его из студии, и если бы не он, то сейчас Гарри стоял в какой-нибудь унылой очереди на парковку. И завтра бы он стоял в ней. И послезавтра. Что-то необычайно горячее растапливало слой за слоем брони. Гарри чувствовал, что находиться здесь всяко лучше, чем в очереди.

— Может кто-нибудь объяснит, что здесь происходит!? — озвучил вторую в списке популярных мыслей Балехандро, но ему никто не ответил.

— Мне нужен Док, — обращаясь то ли к публике, то ли к Коллекционеру театрально проговорил Серебряный.

— Знать не знаю, кто такой Док, но…

Пространство под куполом наполнилось шелестом, прервавшим на полуслове Коллекционера и просившим всего-навсего подождать. Сидевшие рядом не без интереса наблюдали за тем, как лоза бережно потащила какого-то парня с трибуны. Оператор стоял в выгодном положении, чтобы запечатлеть крепкие, но короткие объятия двух друзей.

— Полагаю теперь, когда у тебя есть Док, тебе нужно посовещаться с ним? — Серебряный дебильно ухмыльнулся Коллекционеру. — Но знаешь, что Джонни Серебряный? Раз у нас полная изоляция от внешнего мира и сотни наблюдателей, то может объяснишь заодно и им?

— А какого хера я должен объяснять эти бредни? — по-пиратски с презрением бросил Серебряный, оглянув трибуну, где сотни глаз готовы испепелить любого, кто и дальше будет тянуть бюрократа за пиджак.

— Бредни? Отнюдь! Это чистейшая правда, и то, что ты отказываешься в это поверить, не делает это ложью или чем-то другим.

Анигиляша хотела что-то сказать, но вмешался Док, которого ни к чему не обязывала цветочная сцена, ведь в глубине его души нет никакой требухи, связанной с актерством или развлечением народа. Он глубоко вдохнул, прежде, чем заговорить и если до этого вдоха Доку хотелось на правах старого брюзги брюзжать, то теперь он чувствовал какое-то дебильное ликование от того, что сможет произнести со сцены:

— Вы, суки, передышали спорами и потому говорите загадками?! Объясните уже кто-нибудь, какого ляда здесь происходит, иначе я… — если бы сидящие на трибуне могли похлопать талантливой игре Дока, то обязательно это сделали. — И Уолли, твою через плечо, спусти сюда Хьюго и Джалинду, и того богомерзкого пони!

— И нас. — как типичный шеф произнес шеф.

— И нас! — подхватил Балехандро.

Уолли бережливо спускал марионеток. Серебряный взял Дока и Коллекционера под локотки, чтобы что-то обсудить пока на сцене творится кавардак. Одни обнимались, как Анигиляша и Балехандро. Другие, как шеф еле держались на ногах, смотря на спину Коллекционера. Третьи же еле держались на ногах перед спиной Джонни, который чувствуя на себе восторженные взгляды украдкой повернул голову, чтобы доказать – его улыбка первая в этой вселенной, и заметив её, шеф так и видел её в эфире Первого Бюрократического. Но вначале нужно уладить другие дела. Удовлетворить интерес большинства, требующих ответа на вопрос: какого ляда происходит?

— Пока не появился цветок, Уолли, — Серебряный скривил лицо, будто только осознал, что за цветок Уолли, но решив, что есть дела поважнее, продолжил. — Коллекционер рассказал о том, как появилась эта вселенная и предложил варианты.

— Варианты? — спросил Док, нелепо улыбнувшись толпе, которая и без этой вымученной улыбки не восторге от шушуканья троицы.

Приподняв ладонь, словно прося подождать, Коллекционер попросил направить все освещение на него, приглушив над остальными, чтобы его разглядел каждый.

— Дамы и господа, я буду максимально краток, и постараюсь донести всю суть не только нашего положения, в котором мы оказались по редкому стечению обстоятельств: я покинул стены своего города или как вы его зовете «Прибежище для лишенных», огромный цветок держит нас в заложниках, и с вероятностью в 90% мы умрем. — Уолли ослабил хватку услышав про смерть от самого Коллекционера, толпа недовольно загудела. — У нас нет времени на это, — отмахнулся от гула Коллекционер, но тот лишь усилился.