Вероятно, потрясение юноши было столь велико, что даже Шэн Линъюань что-то почувствовал. Он слегка склонил голову на бок и открыл глаза.

Сюань Цзи замер, но затем обнаружил, что под полузакрытыми веками молодого человека, как блики на воде, плескалась сонливость. Вероятно, ему снились не самые добрые сны, но, когда он проснулся, то лишь сильнее нахмурился. Тень от ресниц утонула в глубине его зрачков. Его Величество выглядел невероятно одиноким. Но его взгляд был пуст. Казалось, в нем не отражалось ничего, кроме полога над кроватью и света горевших всю ночь свечей.

Сюань Цзи был ошеломлен. Неужели он действительно никого не видит?

Возможно, Шэн Линъюань вовсе и не просыпался. Он лишь бессознательно приоткрыл глаза в промежутках между фазами сна. Его взгляд застыл. В тусклом свете свечей он рассеянно смотрел на легкую занавеску. Сюань Цзи задержал дыхание и наклонился ниже. Теперь они были слишком близко друг к другу. Их взгляды встретились, но, казалось, их совершенно ничего не связывало.

Сюань Цзи… или тот, кем он был во сне, пристально всматривался в чужие глаза. Но они не видели его. Вдруг, юноша почувствовал, как его настроение переменилось. Его руки яростно сжали шею Шэн Линъюаня, желая отнять его дыхание.

Сознание Сюань Цзи раскололось надвое. С одной стороны, все это происходило не с ним. Он был лишь смущенным наблюдателем, ощущавшим, как по коже бегут мурашки. С другой стороны, находясь под влиянием чужой воли, он действительно чувствовал жгучий гнев и невероятное желание, нестерпимую боль, которую нечем было утолить. Все это раз за разом бросало его в адское пекло.

Дыхание Шэн Линъюаня было похоже на падающий снег: такое же спокойное и тихое. «Неоновый огонек» растратил все свои силы, так и не оставив на гладкой шее Его Величества ни следа.

Сюань Цзи, все это время боровшийся со своим телом, внезапно затих и попытался проникнуть в мысли «захватчика». На мгновение юноша почувствовал безграничное разочарование.

В этот момент снаружи донеслись далекие голоса… Наступило время третьей стражи². Ресницы Шэн Линъюаня дрогнули, взгляд прояснился, и Сюань Цзи почувствовал, что сердце «неонового огонька» пропустило удар. Он ждал, что Его Величество почувствует его присутствие.

² 子时 (zǐshí) — первый большой час суток (от 11 ч. вечера до 1 ч. ночи).

Но… нет. Шэн Линъюань лишь слегка изменил позу, рассеянно глядя сквозь занавеску на пустую спальню.

«Неоновый огонек» потерпел поражение. До ушей Сюань Цзи донесся невероятно хриплый голос: «Почему ты не можешь посмотреть на меня? Линъюань, пожалуйста, посмотри на меня...»

Гнев и отчаяние слились воедино. Дыхание Шэн Линъюаня, прикосновение губ… легкий аромат благовоний, вьющийся вокруг его шеи. Все эти образы выросли во множество раз и превратились в клеймо, выжженное на его душе. Он так самозабвенно целовал этого человека, будто пытался проглотить его целиком.

Оказавшись в ловушке собственного сознания, Сюань Цзи ощущал себя самым настоящим разбойником. Он стал невольным участником этой сцены. Более затруднительного положения его трезвый ум и представить себе не мог. Юноша кидался от одной мысли к другой, пока вдруг не вспомнил, как Шэн Линъюань выбрался из гроба в кургане шаманов, и как потом, простоволосый, лежал в ванне…

Так или иначе, каждый раз на нем было лишь «новое платье короля»³.

³ «Новое платье короля» — сказка датского писателя Ганса Кристиана Андерсена. Историй повествует о том, как король некоторого государства нанял двух проходимцев, пообещавших сшить ему новое платье из столь тонкой ткани, что она будет практически невидимой для глупцов. Проведя некоторое время за пустым ткацким станком, мошенники передали королю «невидимое платье».

Но стоило ему только почувствовать, что сон складывается в гармоничную мозаику, как позади него открылась черная дыра, размером со взрослого человека. Огромная тень растянулась до самого потолка и проглотила юношу. Во сне Сюань Цзи изо всех сил попытался схватить Шэн Линъюаня за руку, но их переплетенные друг с другом пальцы прошли насквозь.

Он не мог удержать даже пряди волос этого человека.

«Бом!» — прозвонил колокол, и некто в темноте закричал: «Снять печать…».

В глаза ему ударил яркий свет. Сюань Цзи внезапно проснулся и сел на постели. Очнувшись ото сна, он изо всех сил пытался понять, что именно произошло. Казалось, он все еще находился во власти кошмара. В его сердце не осталось ничего, кроме одной единственной мысли: «Я больше не могу этого допустить. Я не могу потерять его снова».

Рядом стоявшая кровать была пуста, одеяло было аккуратно сложено. Сегодня здесь никто не ночевал. Накануне вечером Шэн Линъюань помахал ему на прощание. Не медля ни секунды, Сюань Цзи босиком выскочил из комнаты и, как одержимый, понесся по коридору. Только когда за его спиной с грохотом захлопнулась дверь, юноша, наконец, пришел в себя.

— Погодите-ка, — волосы проницательного директора Сюаня встали дыбом. — Кто я? Где я? Что я собираюсь сделать… неужели я забыл ключ-карту в номере?

Прямо напротив его двери висела камера. Сюань Цзи некоторое время смотрел в ее черный глазок, пока, наконец, не пришел к выводу, что ни в коем случае не должен позволить ей запечатлеть свое невероятное превращение. В конце концов, юноша решил действовать как обычный смертный. Пять минут спустя он появился в вестибюле отеля, поблагодарил обслуживающий персонал за одноразовые тапочки, застенчиво закутался в халат и стал ждать, когда администратор подтвердит его личность, и дверь снова откроется.

Из-за слишком раскованного образа, прохожие обращали на юношу довольно много внимания. К счастью, Сюань Цзи был толстокожим. Одолжив у служащих отеля пачку влажных салфеток, он наскоро вытер лицо и зачесал волосы пальцами, сделавшись похожим на художника-авангардиста, приехавшего представлять новую выставку.

Затем он снова спустился вниз, взял свою новую карточку и проскользнул в столовую, чтобы позавтракать.

Обычные сны, если не просыпаться и специально не записывать их, сразу же забываются, едва человек успевает допить стакан воды. Но именно этот странный кошмар кадр за кадром запечатлелся в его сознании. Даже пробежавшись туда-сюда по лестнице, Сюань Цзи обнаружил, что пережитое им ночью не только не забылось, но и наоборот, казалось, стало куда яснее.

Сюань Цзи не знал, то ли у него отсутствовало какое-то из семи чувств, то ли он просто был бессердечным… он родился в «теплице», в глубине отрезанной от мира долины. Кроме отсутствия денег, больше в этой жизни ему не о чем было беспокоиться. Он редко поддавался каким-либо эмоциям. Даже при просмотре душераздирающей трагедии, стоило только закончиться титрам, и юноша тут же забывал все пережитые им чувства. Его абсурдный сон ничем не отличался от фильма, плохого фильма, в котором его заставили «сыграть».  Он знал, что все это было ложью, однако оставшийся с ночи неприятный осадок не только не исчезал, но и, казалось, собирался преследовать его вечно.

Это было не то же самое, что быть зрителем… Это все равно, что лично пережить столь досадный опыт.

Сюань Цзи поперхнулся, будто в горле застряла кость, и окончательно потерял аппетит.

Юноша дождался, пока официант нальет ему кофе, собрался с мыслями и попытался проанализировать увиденное.

Во сне он целовал Шэн Линъюаня. Любовь и ненависть сплелись воедино, но Сюань Цзи был с этим категорически не согласен. Он всегда считал, что всего должно быть в меру. Излишек был так же плох, как недостаток. Если любить кого-то слишком сильно, рано или поздно начнешь испытывать страх, и тогда, вероятно, возненавидишь объект своих чувств.

Но когда два человека начинают жить вместе, разве они делают это не для того, чтобы весело провести время... а еще чтобы делить пополам арендную плату, счета за воду и электричество?

Им нет никакой необходимости враждовать⁴.

⁴ 苦大仇深 (kǔdàchóushēn) — горе великое и ненависть глубокая (обр. в знач.: испить чашу страданий и быть преисполненным ненависти).