Вернувшись в авто, Адам сразу же завёл его. От парня сильно пахло никотином вперемешку с алкоголем, и Аннабелль больше не могла переносить разные, совершенно токсичные запахи впридачу к событиям этого дня.

— Сейчас поедем, — сказал Адам.

— Как ты поведёшь машину? Не помнишь, ты выпил, — опомнилась она, вспоминая три или четыре стопки водки в его руках - одна за другой.

— Мой ангел, ничего страшного, я хорошо соображаю. Я оставлю машину недалеко от твоего дома, а завтра с утра отвезу в школу тебя. Поняла?

Белль хотела пошутить про то, как бы им доехать живыми, но не стала. Адам включил музыку.

— Хорошо, — послушно ответила девушка, - мне к девяти.

Адам кивнул. Аннабелль отвернулась к окну, поглядеть на то, как меняются картинки. Живот сильно болел. Она и Адам проезжали по улицам, где все ещё шатались люди, опьяненные алкоголем или счастьем. С Клэманом открывался мир запретов, мир, который раньше казался ей волшебным, но поселившись в нем, Аннабелль поняла - волшебство фальшивое.

Вскоре Адам привёз Аннабелль домой. В коттедже, как почти и всегда, не горел свет. Зато в доме Воттерсов лампочки оказались зажжены на всех трёх этажах без исключения.

— Слушай, похоже, я сделал больно? — спросил Клэман, отстегнув ремень безопасности девушке.

Аннабелль сконфузилась. Стоило солгать или же сказать правду о том, как ей больно и плохо?

— Уже неважно, Адам, — прошептала она, чувствуя, как на глаза накатываются слезы, — до завтра. Меня тошнит, я хочу домой и спать.

— Ладно. До встречи, Аннабелль, — он легко поцеловал её и открыл дверь для того, чтобы Аннабелль вышла.

Придя домой, Аннабелль села на пол и зарыдала, по-настоящему, зарыдала.

Утром на кухне она встретила Лилиан. Мама вернулась многим позже, чем Аннабелль и судя по её синякам под глазами, совсем не спала. Девушке потребовались усилия для того, чтобы сомкнуть глаза хотя бы на час. Она лежала в своей холодной постели, стонала от боли, непроходившей, даже после принятия таблетки, и перематывала момент того самого, что случилось с Адамом, это не уходило из головы. Никуда и никогда не уйдёт. Она уснула около пяти часов утра, а будильник прозвенел в семь пятьдесят и Аннабелль была готова сжечь этот мир дотла, потому что так ужасно она себя ещё не чувствовала ни разу в жизни.

Впервые за несколько лет, Белль застала свою мать с утра, не собирающуюся на работу. Женщина мирно смотрела глупый телесериал, пила чай и периодически хохотала.

— Уже встала, — таким образом Лилиан поприветствовала дочь, — хорошо спалось, наверное?

— На сон не жалуюсь, — коротко ответила Аннабелль и прошла мимо кухни.

— Вчера нашла всю еду у тебя под окном, ты ее вываливала из окна своей комнаты, — ухмыльнувшись, сказала Лилиан.

Под аккомпанемент этих слов, Морган остановилась. На самом деле, самочувствию Аннабелль можно было бы только посочувствовать, а стоять и отчитываться перед матерью — попросту не находилось сил. Лилиан, несмотря на свой звонкий смех, не показалась девушке расположенной к общению. Ее глаза сияли от злобы, а желваки ходили ходуном от напряжения.

— Мама, я сейчас не хочу говорить, — аккуратно сказала Аннабелль, ощущая, как поток рвоты движется прямиком из её желудка.

Девушка забежала в туалет. Её вырвало, она согнулась пополам и несколько минут сидела около унитаза, дрожа. Недолго думая, Аннабелль засунула в рот два пальца и вызвала очередной приступ, чтобы очистить желудок до конца. Стало легче. Умывшись, Морган вышла из уборной.

Мама толком не обратила внимания на бледность дочери и продолжила разговор.

— Я знаю, ты давно уже не хочешь говорить со мной. Завтра мы едем к семейному психологу. И, милая, будь дома в четыре часа дня.

Аннабелль поджала губы, обдумывая наиболее подходящий ответ. Неужели, мать все-таки собирается спасти семью? Как чудесно! Наверное, собирать пепел воедино ей нравится.

— Я буду дома, — кратко ответила Морган, — отец пойдёт?

— Еще бы.

— Будем играть в приличную семью.

Мать косо посмотрела на дочь, недопонимая сказанное ею. Или делая такой вид. Будь у Аннабелль другая мать, да что уж там...Она бы никогда не рассказала своей матери, где и как потеряла свою невинность, а самое главное - с кем. Только мысли об этом вызывали у девушки такой стыд, что та покрывалась красными пятнами от ушей до пят.

— Собирайся, Аннабелль. Иди в школу, — заключила Лилиан и вновь переключила канал, — а я взяла выходной. Хочу сделать генеральную уборку. Зашла вчера к тебе в комнату и удивилась, почему там ещё нет свиней. Комната – хлев.

— Не лезь ко мне, я сама уберусь.

— Милая моя, надо было раньше убираться, — холодно сказала Лилиан, — одевайся, опоздаешь.

Аннабелль быстро оделась, выпила ещё один анальгетик и побежала по улице, туда, где ее должен был ждать Адам.

Адама там не оказалось. Не оказалось и через полчаса.

Продрогнув от утреннего холода, девушка накинула капюшон и поплелась в сторону остановки школьного автобуса. Благо, он скоро приехал. Заняв последнее место в самом дальнем ряду около окна, под гул школьников Аннабелль позволила себе подумать о худшем. Неужели, Адам ей воспользовался?

Наше время.

Разговор с Ронаном произвёл на девушку неоднозначное впечатление. Она не хотела оставаться наедине с переживаниями, поэтому ушла прогуляться по окрестностям. Одевшись потеплее, Аннабелль бродила по Монреалю, разглядывая его многолюдные улочки, новые постройки и старые знакомые здания, стараясь подобрать нужное воспоминание.

Она тосковала по городу.

Здесь, в Монреале, ей было хорошо от того, что удивительные красивые леса переплетались с чудной архитектурой и городской средой. Люди улыбались друг другу, вечно куда-то спешили и останавливались лишь по праздникам.

В юности она и Шантильон гуляли по городу без цели и маршрута. Покупали кофе в бумажных стаканчиках и обсуждали все на свете – Аннабелль его не хватало. С Домиником связи не было, в социальных сетях он не появлялся, а телефон сменил. По старому адресу жили другие люди, она обнаружила это, когда получила письмо с просьбой больше не писать туда. Кое-какая информация о Шантильоне все же имелась в интернете. Он продолжил отцовское дело после его смерти, стал владельцем сети компаний по продаже квартир в Монреале и других крупных городах Канады.

Найдя адрес офиса в девушка решила попытать счастья. Взяв такси, Аннабелль направилась в центр города. Войдя в офис, расположенный на двадцать втором этаже небоскреба, девушка огляделась по сторонам – работа кипела. Совершались звонки, печатались бумаги, люди шумно переговаривались между собой. Аннабелль встретила администратор и спросила, чем может быть полезна. Морган попросила позвать Доминика, представившись его старой подругой. Администратор любезно улыбнулась, и набрала номер Шантильона, щебеча в трубку.

Нервно прочистив горло, Морган уставилась на потолок, считая лампочки. Девушка предупредила ее: Шантильон спустится через пять минут и предложила кофе. Аннабелль присела на диванчик и принялась ждать. Вот и этот момент настал. Она впервые за столько лет увидит лучшего друга юности. Если перед встречей с Уильямом, она не волновалась, просто решая, как себя вести себя с ним, то мысли о встрече с Домиником заставляли нервничать, отбивая ногой такт нудной мелодии, играющей на этаже.

— Ого, Аннабелль! Выглядишь превосходно! Красавица! — рассмеявшись произнес Шантильон, помогая подруге подняться.

Морган сразу узнала его — все такой же преданный костюмам и кожаным лакированным ботинкам. Все те же запонки на манжетах серой рубашки. Приподнявшись, она крепко обняла парня.

Щеки Белль запылали. Комплименты по-прежнему приносили ей дискомфорт, а не радость. Она не умела принимать приятное. Девушка часто сравнивала себя с мимо проходящими особами, но с недавних пор, внешность перестала иметь значение. Бабушка Аннабелль любила говорить так: «Если у человека внутри колкая роза вместо сердца, то вряд ли кто-то станет долго наслаждаться прекрасными лепестками». Какой бы Аннабелль не была красивой, кто бы не сворачивал шеи, глядя на нее, никто не полюбит только обертку. Красивой она себя не считала – блеск в глазах давно потух, а он и давал привлекательность.