— А на собрании Ассамблеи ты будешь сидеть в наряде королевы Хелльстада… — усмехнулся Сварог.

— Вот именно, — серьезно сказала Яна. — И время от времени в зале будет случаться что-нибудь… безобидное, но весьма зрелищное. Я все тщательно продумаю, поможешь?

— Конечно, — сказал Сварог. — Знаешь… Вот если бы нам удалось в ближайшее время решить дело с Горротом и вытащить на свет заговор в Магистериуме… В такой обстановке много реформ можно быстренько провести и не одну «вековую традицию» разнести в щепки: пока все напуганы, удивлены, растеряны. По собственному опыту знаю.

— Я подумаю, — кивнула Яна. И посмотрела на него не без лукавства: — Ну как, ты меня больше не подозреваешь в любви к развратным забавам?

Сварог наклонился, поцеловал ее в щеку и сказал:

— Ты чудо, Вита…

— Нет, но поначалу-то ты определенно подумал… Подумал, — сказала Яна уверенно. — Я по твоему лицу видела… Обещаешь, что такие подозрения были в последний раз?

— Обещаю, — сказал Сварог покаянно.

Яна по-кошачьи прищурилась:

— Это тебя тучи доступных дворцовых красоток испортили. Привык думать, будто все мы… Я неправа?

— Ну, может, что-то вроде… — виновато сказал Сварог. — Давай забудем? Я больше никогда не буду…

— Забудем, — великодушно сказала Яна.

— И куда теперь? В Хелльстад или за облака? Правда, у меня еще парочка дел во дворце…

— Не хочу я сегодня ни в Хелльстад, ни в Келл Инир, — сказала Яна. — Ночую в Латеране, если ты не против. Побыстрее бы ванну принять, а то до сих пор кажется, что по всему телу эти поганые лапы ползают…

— Ну, это быстро… — сказал Сварог.

Вышел на тротуар и сделал знак, подзывая экипаж.

Граф Дилорн, протектор Латераны, сейчас был на себя не похож. Обычно — высокий, осанистый, с суровым лицом. Сейчас лицо у него стало просительное, даже чуточку жалкое, осанистость пропала, да и роста словно бы чуточку поубавилось.

— Ваше величество… — говорил он умоляюще. — Быть может, все же не будем давать делу хода? Прекрасный случай показать исконно королевское милосердие…

Сидевший в уголке Интагар смотрел на него злобно, с нехорошей ухмылочкой — ну да, при его-то одном-единственном, всем известном бзике… Наверняка успел представить своих дочек в подобном заведении. Но где ж он раньше-то был, всезнайка?

— Так, — сказал Сварог. — Значит, вас уже осаждают родственники?

— Ну, разумеется, ваше величество, — плачущим голосом, какого Сварог от него никогда не ожидал, откликнулся протектор. — Не успевала отъехать одна карета, подъезжала другая… Вдовствующая герцогиня Баглар, родители графа Кеннека и маркиза Ройта, тетушка графа Ульдера… Все в расстроенных чувствах, полагаются на ваше милосердие и обстоятельства… Речь идет о древних и весьма влиятельных фамилиях, обладающих нешуточным влиянием среди дворянства… Такие вещи, по-моему, непременно должны учитываться. Молодые люди немного пошалили, никому не причинив вреда…

— Немного? — усмехнулся Сварог, взял со стола один из протоколов и помахал им в воздухе. — Вы это читали? Отлично. Напомнить вам, сколько женских трусиков там насчитала на стене полиция, или сами помните?

— Ваше величество, но обстоятельства… Во-первых, речь в доброй половине случаев идет о каких-то простолюдинках… Во-вторых, никогда не было подано ни единой жалобы, а, следовательно, нельзя утверждать с ходу, что речь шла о насилии… Презумпция невиновности… Сами по себе висящие на стене трусики еще не означают, что непременно имело место насилие… Мораль современных девушек, увы, далека от совершенства… (Интагар уставился на него зверем). А сегодняшний случай… Жалобы опять-таки не подано, мы даже не знаем, где искать эту парочку, достаточно ли она законопослушна и была ли она вообще… Быть может, кто-то устроил изощренную интригу, чтобы таким образом через мнимые прегрешения молодых людей навредить их родным…

— А признательные показания всех четырех вы читали? — спросил Сварог. — Читали… Что скажете?

— Ваше величество, мы с вами взрослые, опытные люди и прекрасно знаем, как иногда в полиции добываются признательные показания, — сказал граф. — Увы, увы, к стыду нашему, в этом мире, где нет совершенства, его далеко не всегда сыщешь и в полиции. Я буду самокритичен: разное случается…

Сварог ухмыльнулся. Ни одного из четверки на допросе, проводившемся Интагаром лично, и пальцем не тронули. Просто-напросто через пару минут после начала он сам вошел туда, одетый уже соответственно королевскому сану, и вот тут-то был всеми четырьмя быстро опознан. Ну, а когда он любезно сообщил шалунам, кого именно они пытались изнасиловать, пришлось срочно вызывать еще двух писцов, потому что один не справлялся, все четверо кинулись каяться и признаваться наперебой, отпихивая друг друга и валя вину друг на друга, причем Кеннек самым позорным образом намочил штаны…

Черт знает что, подумал он, глядя на убитого горем протектора (не назначенного им, а доставшегося вместе с Латераной). Неплохой полицейский, почему и оставлен на своем посту, никаких нареканий не было, но оказалось у него слабое местечко…

— Ваше величество, — затараторил протектор, обретя малую толику уверенности, очевидно, приняв молчание Сварога за колебания. — Речь как-никак идет о представителях знатнейших родов снольдерского дворянства, есть факторы, которые следует учитывать…

— Даже королям? — небрежным тоном закончил за него Сварог.

— Сложности нашей жизни… — уже не плаксивым, а весьма дипломатическим тоном протянул протектор. — Иные из них вынуждены учитывать даже короли…

— И даже те, кому присягнула на верность не просто ратагайская конница, а Ратагайская Пушта? — с милой улыбкой спросил Сварог.

Видно было, что граф чувствует себя бутылкой вина, очутившейся перед двумя одинаково похмельными драгунами: не тот употребит, так тот…

— О да, ратагайцы… — протянул он прежним жалобным тоном. — Но все же, ваше величество, простое человеколюбие…

— У вас крепкое сердце, граф? — серьезно спросил Сварог. — Есть ли склонность к апоплексическому удару или нет? Я нимало не шучу, мне крайне важно это знать… (Интагар, явно почуяв, куда поворачивает беседа, откровенно осклабился).

— Нет, что вы, ваше величество… Миловал Единый, со здоровьем все обстоит неплохо…

— Отлично, — сказал Сварог. — Значит, вы легко перенесете иные подробности… — он мрачно ухмыльнулся: — Ваши милые шаловливые мальчики пытались изнасиловать Высокую Госпожу Небес, Императрицу Четырех Миров, захотевшую инкогнито осмотреть Латерану и по неосторожности заглянувшую именно в это заведение. Мне это доподлинно известно, поскольку я был ее спутником. Проще говоря, мы с ней и есть «та парочка». Теперь понимаете, почему никто не подавал в полицию официальной жалобы? Слово чести короля, так все и обстояло… Что скажете?

Какое-то время казалось, что граф был чересчур оптимистичен, хвалясь крепким здоровьем. Пожалуй, что описать выражение его бледного, как смерть, лица не взялись бы ни хороший романист, ни опытный полицейский шпик.

— Но это… Как же это… — выдавил граф, обмякший, прямо-таки расплывшийся в кресле.

— Очень просто, — сказал Сварог. — Неужели вам неизвестно, что монархи — в том числе и обладатели императорской короны — не так уж редко решали неузнанными побывать среди подданных? Кстати, ее величество находится здесь, во дворце. Если вам недостаточно моего честного слова…

— Помилуйте! — буквально возопил протектор. — Да что вы такое говорите, ваше величество, как я смею сомневаться в вашем слове?! — он самым натуральным образом схватился за голову. — Великие небеса, Мать-Земля, что же теперь начнется…

— Я думаю, вы прекрасно представляете, что в этом случае может начаться, — холодно сказал Сварог. — Императрицу попытались изнасиловать в грязном борделе… Ну, и меня подвергали оскорблениям и пугали ножом, но это деталь второстепенная…