Они вскачь подлетели к огромному красивому дворцу, выкрашенному в светло-зеленый цвет, с белыми колоннами, светло-коричневой крышей, стрельчатыми башенками и многочисленными статуями перед входом. Они изображали, сразу видно, представителей всех Сословий, Гильдий, а также благородных дворян, как титулованных, так и обычных, а потому Сварог без особых раздумий догадался, что это и есть Дворец Ласточек, служащий пристанищем слабому ростку здешней демократии.

Впрочем, с ростком демократии обращались весьма бесцеремонно: во дворе и на широченной парадной лестнице не протолкнуться было от господ гвардейцев в разноцветных мундирах, над коими витал явственный аромат спиртного. Большинство стояли с клинками наголо, бессмысленно и широко ухмыляясь от общей торжественности момента, – и дружно приветствовали Сварога нечленораздельным ревом, вспугнувшим гнездившихся на фронтоне ласточек, от каковых дворец, надо полагать, и получил свое название.

Сжав губы, ничего не видя вокруг, он шагал вверх по лестнице – в алой мантии и серебряной хелльстадской митре, как и было задумано Раганом, резонно полагавшим, что именно эта корона из Свароговой коллекции способна оказать самое убедительное воздействие на смятенные умы народных представителей. Перед ним неуклюже расступались, звеня оружием, вскидывая клинки в некоем подобии салюта, обдавая свежим перегаром, пуча глаза. И кто-то в синем мундире бежал впереди, то и дело оглядываясь с почтительным ужасом в глазах, расталкивая замешкавшихся прикладом изукрашенного гвардейского мушкета, кто-то неотступно сопровождал по пятам, отталкивая тянувшиеся к Сварогу руки, отводя клинки, способные, чего доброго, выколоть глаз королю.

Залы, коридоры, залы, коридоры… Повсюду пьяная гвардия, отшатывавшаяся к стенам. Перед высоченной двустворчатой дверью, украшенной великолепной резьбой, кто-то деликатно придержал Сварога за локоть, и он остановился. Возникший из-за спины Раган чуть приоткрыл одну половинку двери, прислушался, жестом пригласил Сварога. Тот приблизился.

В щелку видно было, что в огромном зале, на белокаменных скамьях, установленных этаким амфитеатром, сидит множество разнообразного народа – чем ближе к уровню пола, тем знатнее, чем выше, ближе к потолку, тем проще. Но лица у всех были словно бы одинаковые – бледные, застывшие, испуганные маски, наспех отштампованные скульптором-халтурщиком. Стояла тягостная тишина, и человек на овальном возвышении звучно, выразительно, громко и проникновенно зачитывал манифест.

Того же содержания, что и многочисленные листовки, которые на глазах Сварога во множестве расклеивали по стенам, углам, фонарным столбам и тумбам. Ему даже не было нужды слушать, он прочитал творение герцога Лемара еще в Равене. И, надо сказать, остался доволен. Вот только о злодейском убийстве королевской фамилии в первоначальном варианте не было ни слова – кто же мог знать? – но кто-то, мало уступавший Лемару в красноречии и убедительности, уже здесь вписал недостающее, тонко уловив особенности стиля герцога. Сварог машинально подумал: «Надо потом поинтересоваться, кто писал – человек нужный, безусловно…»

Злодейское убийство всей королевской фамилии… безутешная держава… невозможно допустить и тени хаоса перед лицом козней известных своим коварством сопредельных государств… законность и преемственность власти… государственная мудрость лучших представителей дворянства, Сословий, Гильдий и народа, вручивших корону королю Сварогу Первому, известному своим благородством, добротой и неутомимой энергией… пути к процветанию, довольству и всеобщему счастью… солнце надежды, воссиявшее над страной…

И все такое прочее. Гладкие обороты, красивые словеса, тень угрозы, дохнувшая на собравшихся, щедрые обещания и клятвенные заверения, милости и послабления…

– Пора, ваше величество, – прошелестел над ухом требовательный голос Рагана.

Сварог двинулся вперед, прошел под сотнями испуганных взглядов, поднялся на то самое возвышение и прочно утвердился на нем, обеими руками опираясь на рукоять топора, подняв голову, чувствуя, как лицо стало застывшей маской, почти такой же, как у всех этих, в зале…

Посреди мертвой тишины чеканно прозвучали слова человека в золотом шитье, опустившего руку с манифестом:

– В соответствии с добрыми старыми традициями королевства Снольдер любой, кто считает короля Сварога Первого недостойным взойти на трон, может заявить об этом открыто и честно!

Улиточки-секунды снова пустились в странствие. Тишина была такая, что слышно, казалось, как первый солнечный лучик ползет по белой колонне.

В огромном зале не нашлось самоубийц. Ни единого. И вдруг («Наверняка, – подумал Сварог, – по чьему-то знаку».) сборище народных представителей взорвалось отчаянным многоголосым воплем:

– Да здравствует король!!!

«А все-таки вы – мразь», – подумал он грустно, глядя, как взлетают в воздух шляпы и шапки, как надрываются крикуны…

Сварог ожидал чего угодно – ну, скажем, кружевных подвязок, с милой непосредственностью оставленных балеринами меж особо секретных докладов на высочайшее имя; кошечек с бантами на шеях, игриво гонявших по полу незаполненные офицерские патенты; россыпи орехов, которые его величество колол Большой королевской печатью. Чего-то вроде. Но действительность превзошла все его самые смелые догадки и предположения.

Королевский стол был девственно пуст. Совсем. Ни в полудюжине вместительных ящиков инкрустированного малахитом и изумрудами стола, ни в трех шкафчиках, снаружи казавшихся хрупкими игрушками, но внутри представлявших собою двойные железные ящики с прослойкой песка толщиной в ладонь (огнеупорные сейфы, верх изобретательности здешних мастеров), ни в двух больших секретерах не нашлось буквально ничего, свидетельствовавшего бы о том, что предшественник Сварога занимался когда-либо государственными делами.

– Он что же, работал не здесь? – спросил Сварог почти беспомощно. Раган покривил губы:

– Он вообще не работал, государь. Государственные бумаги были столь докучным и раздражающим мусором, что прочитывались на коленочке, а потом разбрасывались где попало, невзирая на степень секретности. Я держал возле него двух человек под видом лакеев, и они только тем и занимались, что собирали самые серьезные бумаги, пока не попали в неподобающие руки… Увы, они не всегда успевали… Печати таскал с собой один из братцев-принцев – и порой сам их шлепал на патенты и дипломы, не утруждая его величество лишними заботами и даже не сообщая, что наплодил новых дворян, офицеров или чиновников… Так и со всем остальным. Один из министров всерьез собирался повеситься. Другой слег с сердечным ударом, когда секретнейшие сводки казначейства попали в поварню, где в них завернули сладости для дорожной кареты. Я вам многое мог бы порассказать… Льщу себя надеждой, что после этого, – он широким жестом обвел кабинет, безукоризненно чистый и не отягощенный и малейшим следом государственных дел, – вы лучше станете понимать наши мотивы.

– Пожалуй… – кивнул Сварог, рассеянно проводя пальцем по зелено-черным малахитовым разводам. – Ну что же, граф… Кажется, удержались?

– Да, судя по донесениям…

– Правду, – сказал Сварог. – И ничего кроме. Лгать и льстить начнете потом, когда я сяду твердо, – впрочем, я и тогда сумею моментально отличить правду от лжи…

– Я помню, ваше величество, об этой вашей способности… способной приводить иных царедворцев в уныние. Итак… В столице наведен полный порядок. С Алыми Пищальниками покончено, заводилы препровождены в крепость, мелкую шушеру после допроса и наставлений отправили на все восемь сторон света с «волчьими печатями». Все, обладающие мало-мальским влиянием или сидящие на мало-мальски значимых постах, но при этом ненадежные, тоже посажены в крепость.

– Граф…

– Их всего-то человек семьдесят, – сказал Раган преспокойно. – Успокойтесь, государь, никто не намерен зверствовать и портить вам репутацию. Кое-кого, конечно, придется либо оставить за решеткой подольше, либо… Ничего не поделаешь. От тех, кто со сменой династии потерял все, следует ждать любых подлостей. Лучше уж заранее пройтись по язве каленым железом… Далее. Министерство полиции, точнее, его головку, уже энергично чистят. Но, главное, войска, как в столице, так и в провинциях, в подавляющем большинстве своем на нашей стороне, и это не лесть, государь, а реальное положение дел. На всей территории страны пока отмечено лишь семь мелких стычек. Я не вижу причин для беспокойства. Если мы в сжатые сроки почистим все гнойники, сюрпризов не будет. Спектр настроений – от полного равнодушия до энтузиазма.