Пройдя в свой малый кабинет (давным-давно переделанный под его собственные нужды), повесив мантию на золотой крючок и сняв митру, Сварог какое-то время задумчиво рассматривал тот самый черный диск со сложным золотистым узором, содержавший массу интересных подробностей о жизни Яны. Увы, знакомство с ним следовало отложить на потом — такой массив информации отнял бы часа четыре, а времени не было. Следовало поспешать в Глан, не отвлекаясь ни на что постороннее.

Он брезгливо поморщился, представив, чем вскоре придется заниматься, — но ничего тут не поделаешь: просто необходимо…

Эта комната немаленькой гланской пыточной вполне официально носила название "увещевательной" — здесь, и правда, клиента сначала уговаривали рассказать по-хорошему все, что интересует хозяев, не доводя дело до посещения более неприятных помещений. А потому она имела вид стандартного канцелярского кабинета средней руки: стол, несколько жестких кресел, писец за столиком в углу. Правда, чтобы клиент не забыл, что пребывает все же не в каком-нибудь департаменте уличного освещения, в углу помещался один-единственный предмет богатого здешнего инструментария: затейливый агрегат размером с комод, предназначенный для следственных действий, способных ужаснуть многих.

Обстановка царила самая спокойная, деловая, ни тени суеты. Глэрд Баглю, за долгую службу навидавшийся всего на свете, сидел в углу со скучающим видом (ничуть не притворяясь). Одноглазый главный палач и его прилежные сотрудники тоже не проявляли ни малейших эмоций. Да и Сварог, уже обвыкшийся и с этой стороной королевского ремесла спокойно курил за столом, где устроился как старший по положению.

Словом, можно сказать, покой и безмятежность. Портил эту картину только господин Одо, которого во избежание случавшихся порой сюрпризов крепко держали за локти два дюжих помощника палача. Волновался, болезный, и бледен был, как смерть, и пот с него лил чуть ли не струями, его непроизвольно подергивало и корчило, а временами он постукивал зубами. Правда, никаких позорных запахов от него пока что не распространялось, но это во многих случаях исключительно вопрос времени. Классическая картина: человек рассчитывал на успех предприятия и немаленькое, надо полагать, вознаграждение, но столкнулся с полным крахом всех приятных надежд…

— Покажите ему, — распорядился Сварог, не повышая голоса.

Один из помощников палача проворно бросился к низенькой дверце в углу и распахнул ее настежь. Державшие Одо проворно подтащили его к двери и поставили так, чтобы прекрасно видел, что там внутри. Главный палач деловито распорядился:

— Таз давайте. А то все они норовят пол запачкать, плевать им, кто убирать будет…

Самый младший подмастерье (тот, что до сих пор путал здешние инструменты) проворно подскочил с большим жестяным тазом и встал так, чтобы при необходимости моментально его подсунуть клиенту.

Сварог со своего места не видел, что там, в комнатке — но прекрасно знал, что сейчас предстало взору господина Одо. Там, на каменном полу, прикованное за ноги цепью к стене, сидело нечто, до сих пор имевшее большое сходство с человеком. Вот только выглядело оно жутко: все в засохшей крови и лоскутьях кожи, со значительной убылью пальцев на руках и ногах, лишенное ушей, носа и кое-чего более существенного… До Сварога порой долетало тихое поскуливание — устал, угомонился наконец, уже не орет, как в первый день…

Решив, что прошло достаточно времени, Сварог приказал:

— Ко мне его.

Дверь захлопнули, Одо вернули на прежнее место перед столом, на сей раз держа еще крепче — потому что ноги у него подкашивались и волочились по полу. Подмастерье с тазом бдительно помещался на удобной позиции. Одо оказался покрепче, чем предполагалось: наизнанку его таки не вывернуло, но из бледного он стал каким-то зеленоватым, потел так, словно его поливали из лейки, закатывал глаза и трясся. Один из помощников сунул ему под нос резко пахнущую склянку и рявкнул:

— Нюхай, зараза, со всем усердием! Вздумаешь в обморок падать, железом пригрею!

Одо старательно и шумно втянул обеими ноздрями, замотал головой, зачихал. Нельзя сказать, чтобы после этого он стал выглядеть пристойнее, но в обморок падать вроде бы не собирался. Сварог показал пальцем — и клиента усадили на жесткий стул, все так же старательно держа за локти.

— Ну, хватит, — сказал Сварог холодно. — Все равно не поверю, что вас полностью вышибло из разума. Наверняка видывали виды в этой жизни и вряд ли впервые вступили на скользкую дорожку… Будете говорить нормально, или приказать вам для начала уши калеными щипцами прижечь… нет, вонь будет. Что-нибудь другое, не опасное для здоровья, но крайне болезненное…

— Осмелюсь предложить, государь… — почтительно сказал главный палач. — Нос в тиски. Ни запаха, ни особого вреда для здоровья, зато болюче…

— Пожалуй, — сказал Сварог. — Принесите.

— Н-не надо! — вырвалось у Одо.

— Не надо, — сговорчиво повторил Сварог. — Итак, вы готовы говорить членораздельно и со смыслом… Вы его узнали? Этого, за дверью? Нет? Ну конечно, сейчас его родная мама не узнает… И все же… Вы неглупый человек, у вас, возможно, есть догадки и соображения?

Молчание длилось недолго. Одо, обливаясь потом, прошелестел:

— Сувайн…

— Он самый, — сказал Сварог. — Впрочем, чтобы сделать такое умозаключение, особого ума не требовалось: у вас был один-единственный, более-менее посвященный в ваши грязные дела сообщник, остальные — рвань, исполнители… Все верно, Сувайн, который, как нетрудно догадаться, выдал абсолютно все о ваших делах, что только знал. Правда, после этого с ним еще довольно долго упражнялись здешние мастера…

— Зачем? — вырвалось у Одо.

— Не из личной мести, — серьезно сказал Сварог. — Уж поверьте королевскому слову. Я бы никогда не приказал пытать человека, который хотел меня убить, из чистого удовольствия. Как-то это мне не свойственно, правда. Меня столько раз пытались убить, что даже и глупо в очередной раз злиться всерьез. Ну, хотели убить… Дело житейское. Подозреваю, не раз еще попытаются, к чему нервы тратить… Тут другое. Когда меня ловили, егеря вашего Сувайна убили бродячих комедиантов. Мужчин просто убили, а женщин еще пытали и насиловали. А ведь они были совершенно ни при чем… и неплохие были люди…

Едва он замолчал, Одо вклинился, почти крича:

— Я им ничего подобного не поручал! Вообще ничего не знал, как вас там ловят…

— А я вас в этом и не обвиняю, — пожал плечами Сварог. — Просто вы были главным. А я поклялся там, над трупами, что все, причастные к тому делу, света белого не взвидят… Те егеря мертвы — увы, не моими трудами. Сувайн получил сполна. Остались вы один. Ну, конечно, делу время — потехе час. Потеха начнется только после того, как вы выложите все, что меня интересует, — он нехорошо ухмыльнулся. — А вы все выложите, Одо. Здешние мастера умеют извлечь любую правдочку… Бывали осечки, Баглю?

— Ни единой, государь, — кратко ответил из своего угла глэрд.

— Вот видите, — сказал Сварог. — У меня мало времени, поэтому с вами сразу начнут работать обстоятельно и всерьез. Вас уже проверили люди, наделенные соответствующим даром. Есть конечно, колдуны… или просто люди, раздобывшие заклятья, делающие их совершенно нечувствительными к боли. Но вы не колдун и никакими заклятьями не владеете. Правда… Мне доложили, что общаться вы с какими-то колдунами или магами общались, а как же, и довольно плотно. Остались следы. Их даже я вижу, хотя маг из меня никудышный. Знаете, это выглядит так, словно человек здорово испачкался в саже… Вы самый обычный человек, и вам будет больно. Вот только кто вы такой… Попробуем подумать, немного времени найдется. Ваши ронерские бумаги на имя градского обывателя Лелиано — фальшивка, очень искусная, правда, попахивающая не частным промыслом, а государственной конторой. Вы поняли, почему те люди, не похожие на палачей, раздели вас догола и осматривали самым тщательным образом?