— Получилось! — воскликнул Элкон. — Командир, вы…
— Не гений, но что-то близкое, — скромно сказал Сварог. — Получилось… Что вы хотите, все-таки шесть лет… Но снова Гартвейн. Сплошные от него сюрпризы…
— Я могу войти в сеть восьмого департамента. Снова воспользоваться их наблюдательными системами.
— Я крепко подозреваю, они поставили защиту. Коли уж Гаудин прекрасно знает, что мы пользовались его системами, но не может ничего доказать…
— Конечно, поставили, — пожал плечами Элкон. — Я их обойду в два счета. Их компьютерщики, полное впечатление, пользуются замшелыми наработками столетней давности. Примитивный народец, ни капли фантазии и творчества… Все получится.
— Ну, попробуйте, — сказал Сварог. — Для очистки совести. Я абсолютно уверен, что вы увидите самую обычную деревню и ее жителей, занятых обычными крестьянскими делами. Уж если у них хватило мозгов неведомо как смастерить компьютер, он, несомненно, под открытым небом не стоит. Да и Бетта вряд ли забавляется во дворе или посреди улицы… Ну ладно, для очистки совести…
— Я мог бы туда отправиться…
— Я вас туда не пущу, — сказал Сварог. — В деревне, особенно захолустной и уж тем более такой, к любому чужаку относятся если не с подозрением, то самое малое настороженно. Вы не сможете убедительно изображать крестьянского парня… как и я не смогу прикинуться крестьянином так, чтобы поверили. Тут нужны совершенно другие люди…
Глава VIII
Король посреди будней
— Они спят, все до единого, — предупредительно сообщил министр двора, неотступной тенью следовавший по пятам. — Я не стал распоряжаться, чтобы их будили, чуть ли не двое суток трудились без отдыха…
— И правильно, — сказал Сварог. — Пусть отдохнут…
— В статуе ни малейшего изъяна, все проверили тщательнейшим образом…
— Рад слышать, — сказал Сварог отстраненно.
И медленно принялся обходить кругом бронзовую конную статую в полтора человеческих роста высотой, поблескивающую свежим литьем, еще, казалось, источавшую жар плавильной печи.
Точная копия маленькой бронзовой статуэтки, одобренной им модели. Ни капли помпезности, все просто и строго — конь выгнул шею, грациозно приподнял правую переднюю ногу, едва касаясь копытом земли, Делия сидит в седле спокойно, непринужденно, с безмятежным лицом глядя вдаль, одетая в точности, как в тот последний день. Сварог остановился, глядя в ее бронзовое лицо, обрамленное рассыпавшимися из-под шляпы кудрями. Тем, кто становится монументами, это, в сущности, все равно, как и тем, кто удостоен не более чем убогой безымянной могилы… Ему вдруг показалось, что с того страшного дня на Морской площади минули десятки лет, и все стало невообразимо далеким прошлым, стершимся в памяти всех, кроме него. Перед глазами у него стояла дымная полоса, протянувшаяся высоко над головами толпы, а в ушах — бряцанье расстроенного дагараса и голос Шедариса, певшего одну из любимых баллад Вольных Топоров:
— Жил да был, смеясь и плача,
жил да был…
Где достойно, где корячась
я и в бедах, и в удачах
не тужил,
жил да был.
На врагов и на невзгоды — положил…
Как ни гнули — не согнулся,
жил, как жил.
Но однажды оглянулся —
слишком многих пережил…
Наше время, дни и годы —
как текучая вода.
В ясный день и в непогоду —
навсегда и в никуда.
Одиноко мне на этом свете, господа…
Он стоял с сухими глазами, стиснув зубы, словно наяву видел высокое пламя, пожиравшее неведомые города, распространявшееся вширь и вдаль, лизавшее каменные своды исполинской пещеры, о которой он по-прежнему ничего не знал — кроме ее незавидного будущего…
— Что, — встрепенулся он, опомнившись.
— Что-то не в порядке, ваше величество, — тревожно прошептал министр двора.
— С чего вы взяли, — холодно сказал Сварог. — Все в полном порядке, мое величество довольны…
Он ненадолго призадумался, рассуждая, как наградить Гая[6K5] — чтобы и скупердяем не показаться, и не просыпать милостей чрезмерно: парень только начинает, негоже, чтобы занесся и почивал на лаврах. В конце концов, награждать живых гораздо проще, чем мстить за мертвых…
Не глядя на министра, прекрасно зная, что ни одно его словечко не пропадет даром, он сказал негромко:
— Мое благоволение передать устно. Гаю Скалигеру — орден Серебряной Совы и тысячу ауреев золотом. Мастерам — по сто золотых и по медали… какая там уместна для данного случая. Подмастерьям — по десятку золотых и сокращение оставшегося срока вдвое.[6K6] Если у кого-то есть нужды, просьбы, долги, хлопоты — помочь и решить…
— Будет исполнено, ваше величество…
— Пьедестал?
— Соблаговолите пройти…
Сварог направился в дальний угол помещения — там, на высокой консоли, стояла та самая бронзовая модель, только теперь на прямоугольной каменной плитке светло-шоколадного цвета с красивыми черными прожилками.
— Мрамор из Ноллара, — прошелестел министр двора. — В полном соответствии с волей вашего величества. Вы приказали не устраивать высокого вычурного постамента… Точное подобие пьедестала. Плита уже отполирована, осталось приделать крепления и установить статую на Морской площади… У вашего величества будут замечания?
— Одно-единственное уточнение, — сказал Сварог, коснулся пальцем торца плитки. — Вот здесь пусть выбьют на постаменте: «В ожидании». Предупредите, что надпись не должна быть особенно глубокой. Что со временем придется ее сбить с торца, — его лицо на миг исказила злая гримаса. — Надеюсь, это случится уже скоро…
— Будет сделано, ваше величество…
Холодно кивнув, Сварог направился к выходу, распахнул скрипучую низкую дверь, вышел во дворик, где там и сям лежали груды угля, штабеля поленьев, угловатые мешки с бронзовыми слитками. Попахивало гарью из плавильной печи. Замурзанный сторож кинулся открывать ворота, Барута подвел Сварогу высокого рыжего коня, трое ратагайцев взлетели в седла.
Небольшая кавалькада крупной рысью выехала за ворота, оказавшись на широкой грязной улице, всадники подхлестнули коней и коротким галопом помчались посередине улицы. Небогато одетые прохожие, заслышав стук копыт, привычно шарахались в стороны. Никто и внимания не обращал на одетого довольно скромно короля королей и его немногочисленных спутников — чему Сварог был только рад.
Эта окраина Латераны не только роскошью, но и намеком на достаток не блистала — именно в таких и устраивают немилосердно дымящие плавильные печи, не допуская их в более респектабельные кварталы. Возле накрытого четырехугольной крышей, обложенного диким камнем колодца всадники свернули налево и, не меняя аллюра, двинулись той же окраиной — мимо невзрачных лавчонок, домиков с прохудившимися кровлями, третьеразрядных трактиров, лежавших у хилых заборчиков коров…
Через четверть часа они оказались перед высоченным глухим забором со столь же внушительными воротами, украшенными облупившейся вывеской «Медной гильдии кровельных дел мастер Бачалар с племянниками». Подъехав вплотную, Барута загрохотал в ворота сапогом, и они почти тут же распахнулись, а вскоре гулко захлопнулись за въехавшими.
В небольшом дворе не обнаружилось ровным счетом ничего, свидетельствовавшего бы, что здесь обитают кровельных дел мастера. Двор был пуст, если не считать двух дюжих молодцов с оттопыренными полами гильдейских кафтанов, примостившихся под навесами и вроде бы сонно подремывавших — однако, завидев Сварога, оба шустро вскочили и поклонились. Бросив поводья Баруте, Сварог направился к крыльцу добротного каменного домика, взбежал по выщербленным ступенькам. В крохотной прихожей обнаружился еще один малый с оружием под не застегнутым кафтаном. Он не кланялся, а замер по стойке «смирно». Почтительно доложил:
