– Кому же больше? – взвился Баглю. – Кому по силам такое устроить? То у него дворняги вспыхивают, как зажигательные бомбы, то из моря взлетает капля размером со скалу… Это точно была морская вода, я своими глазами видел рыбу. Морская форель, треска, ракушки, крабы… Водоросли, что в реке не растут… Это Стахор!

– Хорошо, – сказал Сварог, уставясь в пол. – Хотя у нас и нет никаких доказательств, будем считать, что это – штучки Стахора. Для простоты и пущего душевного спокойствия. Ну, и что дальше? Что мы в этой ситуации способны предпринять? Скажет мне кто-нибудь?

Как и следовало ожидать, ответом ему было общее молчание – кто отвернулся, кто в стену уставился. Только Карах в конце концов отважился встрять:

– Что-то я такое слышал в детстве, похожее, но так давно и вскользь… Толком и не припомню.

– Вот и помалкивай, – хмуро бросила Мара. – Может, мне этого скота попросту прикончить? Проберусь в Горрот, найду способ подойти к нему вплотную – а дальше будет совсем просто…

– Возможно, гланфортесса, я и одобрил бы этот план, – подумав, сказал Баглю. – Хотя он и противоречит рыцарским традициям. Но не уверен я, что вам удастся к нему проникнуть. Слишком много людей там пропало без вести – и шпионов, и монахов…

«И даже самый настоящий лар из восьмого департамента, – мрачно добавил про себя Сварог. – Он не пропал без вести, правда, – но на глазах превращался из живого человека в золотую статую, и до сих пор никто из высокомудрых специалистов не знает, как такое могло произойти. Вот только не стоит вам об этом рассказывать – совсем падете духом…»

– Я – другое дело, – упрямо сказала Мара.

– Уймись, – сказал Сварог. – Я тебе потом расскажу одну печальную историю, и она, уверен, спесь с тебя собьет… – Он повернулся к Леверлину. – Ну, а ты-то какими судьбами объявился в облике тайного королевского посла? Помнится, тебя придворная служба никак не привлекала…

– Времена меняются, знаешь ли, – сказал Леверлин серьезно. – Долго объяснять… Конгер хочет тебя видеть, дело у него важнейшее, отлагательств не терпит ни малейших. Он совсем плох, уже не встает и давно не может есть… Нужно поторопиться. Я тебя никогда ни о чем не просил, но сейчас просто-таки умоляю. Мы должны немедленно отправиться в Равену.

– Вот кстати, – насупясь, оборонил Баглю. – Любезный граф, я ничуть не подвергаю сомнению ваши полномочия и верительную грамоту… но не объясните ли, как это вы ухитрились попасть в пределы нашего королевства? Вы не пересекали границу, вы не приплыли морем – просто возникли словно из-под земли…

– В некотором смысле… – Леверлин не смотрел на него, неотрывно глядя на Сварога. – Дружище, мы должны торопиться… Времени нет совсем.

– Подожди, – растерянно сказал Сварог. – Даже если плыть на пароходе, пройдет не меньше недели…

Последние события сделали его недоверчивым – и потому он, едва вернувшись в этот тихий и уютный домик, пустил в ход все свое умение. Чтобы убедиться точно: это именно Леверлин, старый друг и сподвижник, боевой товарищ, а не какая-нибудь тварь в его облике. Ошибки быть не могло: это Леверлин, и никто другой…

– Есть другая дорога, не такая длинная, – загадочно сказал Леверлин. – Совсем даже короткая… Мы можем отправиться немедленно. Говорю тебе, дело важнейшее и срочное.

– Другая дорога? – с сомнением произнес Баглю. – Ваше величество, мне все это страшно не нравится…

– Умерьте вы подозрительность, глэрд, – махнул рукой Сварог. – Этому человеку я доверяю полностью. Не так уж много на свете таких людей… – И решительно поднялся. – Глэрд, вы уж сами придумайте что-нибудь, чтобы объяснить мое недолгое отсутствие. С вашей сноровкой это будет легко. – И грозно нахмурился. – Кажется, вы намерены возражать?

– Да что вы, ваше величество, – ответил Баглю с грустной покорностью судьбе. – С вами не поспоришь, я это уже уяснил на недавних примерах…

…Сварог никогда не бывал в той части города, куда Леверлин привел его и Мару, – закатная окраина, тихий квартал степенных ремесленников, главным образом Золотой и Серебряной гильдий, а потому дома здесь были в два, а то и в три этажа, а на проходящих женщинах красовались золотые и серебряные украшения. Хозяин одного из домов встретил пришедших молча, словно так и следовало, словно к нему каждый день посреди ночи вламывались незнакомые люди. Он лишь поклонился и отодвинулся в сторону с видом человека, от которого ничего сейчас не зависит. Леверлин уверенно направился в дальнюю комнату, своим ключом отпер низенькую дверцу, мимоходом прихватив со столика лампу. Первым спустился по узкой каменной лесенке.

Еще одна дверь, такая же низкая, окованная затейливыми железными полосами. Леверлин отпер и ее, Другим ключом, пропустил вперед Сварога с Марой, вошел сам. Они оказались в невысоком и коротком, длиной не более десяти уардов коридоре – а может, тоннеле, – сплошь выложенном замшелым камнем. Тщательно задвинув засов, Леверлин тихо сказал:

– Вот и все…

Сварог с любопытством огляделся. Дверь, в которую они вошли, была единственной. Впереди – тупик. Однако, твердо решив по своему давнему обыкновению ничему не удивляться лишний раз, он сказал с наигранной бодростью:

– Что-то это не похоже на короткую дорогу…

– И тем не менее… – слабо усмехнулся Леверлин. – Идите за мной.

Он первым двинулся к противоположной стене, и все трое встали возле замшелой кладки, судя по виду, сложенной очень и очень давно. Пахло плесенью, сыростью, раздавленными тараканами.

– И что дальше? – скептически хмыкнула Мара. Вместо ответа Леверлин решительно задул лампу. Пояснил уже в темноте:

– Так будет лучше, честное слово…

Не теряя времени, Сварог посредством всего четырех произнесенных про себя слов вернул способность видеть в темноте.

И ничего не увидел. Совсем. Коридор исчез, вокруг клубились, струились, завивались тяжелыми спиралями непонятные потоки – то ли дыма, то ли неведомой жидкости, что-то пронеслось сквозь его тело, словно порыв ветра сквозь решето, в глазах помутнело окончательно, непонятная тяжесть на миг пригнула к земле…

Послышалось чирканье спички, вновь вспыхнул фонарь. Вокруг снова были каменные стены, покрытые плесенью и мхом. Та же дверь, тот же засов.

– И что теперь? – спросила Мара, судя по тону, нимало не потерявшая самообладания.

– Все, – ответил Леверлин просто.

Он подошел к двери, одним движением открыл хорошо смазанный засов, поманил их.

За дверью не было ни комнаты, сквозь которую они только что прошли, ни самого домика. В лицо им пахнуло ночной прохладой, они стояли в небольшом искусственном гроте, и в проеме на ночном небе виднелись звезды.

И уардах в двадцати от них возвышался прекрасно знакомый Сварогу королевский дворец в Равене – высокие острые крыши над верхушками сосен, Башня Звездочетов слева… Он даже узнал это место в парке: поблизости должна стоять позеленевшая от времени медная статуя Эльгара Великого, где-то неподалеку и фонтан…

Из гордости он не пустился в расспросы немедленно, но Леверлин, должно быть, прекрасно понимавший его состояние, тут же пояснил:

– Вот так и выглядит коротенький кусочек Древних Дорог, на который нам чисто случайно посчастливилось наткнуться…

Сварог отложил в памяти это «нам» – у него и раньше имелись кое-какие вопросы к боевому товарищу, которые вспомнились вновь. Тем временем Леверлин, достав свисток, прошил ночной воздух пронзительной трелью. К нему моментально кинулся бесшумно возникший из ближайших кустов человек в ливрее, что-то кратко сообщил на ухо. Даже в ночной тьме Сварог разглядел, какое у старого друга озабоченное и горестное лицо.

– Пойдемте, – сказал Леверлин, кивком отпуская лакея. – Времени совсем мало…

В обширной комнате все три высоких окна были распахнуты настежь, но все равно в ноздри навязчиво лез тот неопределимый запах, что свойствен тяжким болезням. К нему примешивалась и острая, резкая вонь – это в жаровне у изголовья густо дымили какие-то корешки, и лейб-медик в простом холщовом балахоне с закатанными рукавами с помощью небольших мехов непрестанно гнал этот дым на лежащего короля. У изголовья неподвижно – руки на коленях, фигура напряжена – сидел невысокий человек с грубым, некрасивым лицом тупого золотаря или деревенского дурачка. При одном взгляде на него с трудом верилось, что он способен хотя бы сложить в уме один и два, но, судя по вицмундиру коронного министра (более высоких чинов на земле попросту не имелось) и по тому, что он был здесь единственным посторонним (лекари, конечно же, не в счет), человек это был не простой и отнюдь не глупый – дураков и примитивов Конгер возле себя не держал…