Он подошел к окну, повернул вниз медную вычурную ручку и потянул на себя низкую старинную раму с забранными в свинцовый переплет круглыми стеклышками. Высунулся наружу, в ночную прохладу.

Судя по звукам, вокруг разгоралась самая настоящая паника. Сразу в нескольких местах, и далеко, и где-то совсем рядом, послышались многоголосые крики, испуганные и громкие, по мостовой грохотали копыта – кто-то опрометью пронесся верхом, кто-то бегал возле дома на противоположной стороне улицы, размахивая горящим фонарем. Еще верховые, еще бегущие… Во мраке, слабо освещаемом лишь парочкой тусклых фонарей, вырывавших из темноты то чье-то насмерть перепуганное лицо, то лошадиный круп, то блеск огня на лезвии меча, метались конные и пешие, недоуменно перекликаясь, и пешие шарахались от конных, а конные сами не знали, куда им скакать…

Сварог отпрянул – совсем рядом, перед самым лицом мелькнуло широкое лезвие гуфы в руке промчавшегося под окном всадника.

– Да куда ж ты! – заорал ему вслед кто-то под окном, едва не размазанный по стене мчавшейся лошадью.

Показалось, что все же настала, наконец, некая упорядоченность – и шаги бегущих, и грохот копыт потянулись в одном направлении, в сторону дворца. Высунувшись из окна вновь, Сварог перевесился через широкий подоконник и наугад гаркнул в темноту:

– Эй, что там творится?

Снизу ответил перепуганный женский голос:

– Ко дворцу все спешат, сударь! Кричали только что: дворец, мол, развалился! Короля убило, Матушка-Медведица! Каменьем так и завалило, рассыпался дворец!

Кажется, ей что-то ответил мужской голос, более рассудительно. Сварог уже не слушал – махнув Маре, бежал вниз по узенькой крутой лестнице. Оказавшись в небольшом внутреннем дворике, где все еще бились и ржали кони, сорвал со столбика поводья, вскочил в седло и, круто развернув храпевшего Дракона, вылетел в ворота, успев пригнуть голову, чтобы не треснуться лбом о низкую каменную арку. Оказавшись на улице, поскакал к дворцу.

Едва только свернул за угол, увидел воду – она текла навстречу во всю ширину улицы, покрыв брусчатку пальца на два, в ней отражались уличные фонари и факелы, всадники, поднимая брызги, неслись к площади, и туда же бежали пешие, хлюпая подошвами.

Бросив беглый взгляд через плечо – его догоняла Мара с двумя телохранителями, – Сварог дал коню шенкеля. Дракон рванул вперед в ореоле сверкающих брызг. Отчаянным усилием Сварога ухитрился обогнать телохранитель и, мчась на голову впереди, закричал:

– Дорогу королю! Королю дорогу!

Подействовало: пешие и конные раздались в стороны, послышались крики:

– Король! Король! – И кто-то заорал вовсе уж истошно: – Жив его величество! Жив!

Сварог вынесся на площадь, натянул поводья. Горячий жеребец взмыл на дыбы, но Сварог его мигом успокоил. Застыл в седле, словно собственная конная статуя, уронив поводья на луку седла, оторопело таращился на залитую янтарно-желтым сиянием ночного светила площадь – Семел-Юпитер как раз выглянул из-за туч.

Он не узнавал собственного замка, покинутого пару часов назад. Над стенами больше не возвышались башни и крыши – да и сами стены стали ниже на добрую треть, с них исчезли все до единой башни, машикули и зубцы. Из дыры на месте ворот шумно вырывался поток воды – толстенной струей, словно кровь из рассеченной артерии. И со стен текла вода, переливаясь через них на всем протяжении. Справа вдруг с грохотом обвалился кусок, несколько скрепленных прочным цементом валунов, – и в образовавшуюся неровную брешь тут же хлынул поток. Какое, к черту, трясение земли… но что это, боже правый?!

Вода лилась из замка могуче, неостановимо, словно там бил чудовищный фонтан. Дракон приплясывал, звонко лязгая подковами по мокрой брусчатке. Вокруг Сварога росла толпа конных и пеших, но. никто не осмелился переступить некую границу, сделать хотя бы шаг навстречу неведомо откуда взявшейся

воде.

Сварог присмотрелся: нет, не показалось. Там и сям в лениво струившейся воде бились рыбы, большие и маленькие, еще какая-то мелкая живность вроде крабов…

Неподалеку от него, впереди, на ноги с трудом поднялись несколько человек, шатаясь, побрели подальше от замка, по колено в воде, то и дело оглядываясь, ускоряя шаг, насколько удавалось. На них не было сухой нитки – но Сварог узнал гвардейскую форму, черные в золотую клетку юбки. Только один из них был в штанах, а следовательно, чужеземец.

В следующий миг Сварог его узнал, спрыгнул с седла – Мара успела подхватить повод, – кинулся навстречу, подхватил:

– Живой?!

– Да вроде бы, – с трудом ворочая языком, прохрипел Леверлин. – Порядочки ваши спасли – пока читали документы, пока искали дворецкого… Еще бы минутка – и проехал бы в ворота… А там, похоже, уже никого живого… Вода с неба рухнула, словно само небо…

– Точно так, ваше величество, – слабым голосом поддержал мокрехонький гвардеец, невежливо опершийся на Сварога, словно на придорожный столб. – Вода вдруг обрушилась с неба, сплошным потоком, одной великанской каплею, прямехонько во дворец, во двор, стены рушились, как картонные, клокотало, хрустело…

Его молодое безусое лицо все еще было белым от ужаса, он вдруг задергался и тоненько застонал на одной ноте, отворачивая лицо от разрушенного замка. Кто-то, выдвинувшись из толпы, решительно оторвал его от Сварога и повел в сторону, еще человек пять, гремя оружием, торопливо обступили Сварога, заслоняя неведомо от какой опасности, шлепали по воде копыта и совсем рядом послышался напряженный, но спокойный и властный голос глэрда Баглю: – Расступитесь, леший вас задери! Дорогу королю, дорогу! – Подъехал вплотную. – Ваше величество, умоляю вас, немедленно уезжайте отсюда! Господин посол? Вы живы?

– Кажется, – ответил мокрый как мышь Леверлин, оглядывая себя. – Даже королевские грамоты целы, только мокрехоньки…

…В комнате Мариного домика почти ничего и не изменилось – разве что добавились Леверлин с Баглю да легкомысленное настроение как рукой сняло. Бони ухитрился чуточку протрезветь, но после некоторого колебания вновь наполнил кубок.

Баглю, меривший шагами комнату из конца в конец, ударил перчаткой по ладони:

– Капля, ваше величество! Обыкновенная капля. Только диаметром уардов в сотню. Я еще не все донесения собрал, но и того, что известно, хватит… Капля, понимаете? Человек десять в порту и в городе видели, как со стороны моря плыла этакая «круглая туча», как остановилась над замком, а потом, словно по команде, обрушилась вниз потоком… В замке уцелели человек пять, а погибло не менее семидесяти…

Сварог угрюмо молчал. Не было надобности просить разъяснений. Все было ясно и так. Великанская капля воды диаметром уардов в сто должна весить сотни, тысячи ластов. Когда эта масса, внезапно освобожденная, обрушилась на дворец, строения и стены рухнули, словно спичечный коробок под ударом кулака, давя и погребая все живое…

По спине судорогой прошел запоздалый холодок страха. Не покинь он замка украдкой, вполне мог оказаться среди погибших. Он мог дышать под водой не хуже, чем на воздухе, упавшая на голову балка и даже валун не причинили бы ни малейшего вреда, но вот, согласно законам магии, точнее, исключениям из них, обрушившаяся на него стена (в том случае, если бы имела соприкосновение с землей) раздавила бы в два счета, как самого обычного смертного… Не появись Бони с Паколетом, он остался бы в замке и преспокойно отправился спать в старинную королевскую опочивальню с ее дурацким балдахином на витых столбах и рыцарскими доспехами по стенам…

– Что-то не слыхивала я про такую магию, – нарушила общее молчание старуха Грельфи. – Чего-чего, а такое вот нашествие с неба, будь оно магической природы, почуяла бы заранее и, уж будьте уверены, упредила б…

– Это Стахор, – убежденно сказал Баглю, оскалясь в подобии злой улыбки. – Это все он… Он и вас не оставит в покое, мой король… Вот вам ответ, отчего они так сговорчиво очистили Заречье, ушли из Корромира… Это Стахор!

– А доказательства? – устало спросил Сварог.