Чтобы завлечь Нексию, повара каждой роты старались готовить как можно вкуснее. Точней сказать: только ради нее они и начали готовить. До появления девушки иксы питались в точности как шаваны: варили кашу из дикого овса или ячменя, хлебали кумыс, нарезали конину полосками и клали под седла, чтобы размягчилась, потом солили и жевали. На взгляд герцога, эти блюда годились для закалки духа – но не для питания!

Как вдруг появилась Нексия, и повара внезапно вспомнили, что мясо вполне можно варить. Или жарить на вертеле, приправив шафраном. Можно наловить перепелов или отыскать кладки яиц. Можно послать шаванов Нексии в ближайший стан за мукой, а потом напечь лепешек с сыром. Верно, с сыром! Из проклятого богами кумыса можно, как выяснилось, приготовить и сыр, и творог. Сварить шалфейный напиток, вполне похожий на чай. Из творога сжарить сырники, облить трофейным медом – и получится чай с десертом! С десертом, тьма сожри! Эрвин и слово-то это забыл...

Выстроилась целая традиция: с утра каждая рота сочиняла меню на день – в секрете от чужих ушей. Потом рассылались разъезды на охоту и сбор недостающих ингредиентов, а к леди Нексии отправлялись парламентеры, которые воспевали достоинства ужина в своей роте…

И вдруг Эрвин заметил, какую важную услугу оказала бывшая альтесса. Она сделала то, чего он не смог: вдохновила кайров. Шутливое соперничество за внимание леди дало воинам забаву и отвлекло от горьких мыслей. Они думали, как получше устроить ужин, - и не думали о несправедливой судьбе. Старались развлечь даму беседами – и рассказывали о прошлых успехах; вспоминали славные победы – и забывали горечь недавних поражений. Кайры всегда тщательно следят за внешним видом, а теперь, в присутствие леди, достигли вершин опрятности. Одежда стиралась при каждом случае; броня начищалась до зеркального блеска; хвосты и гривы коней пушились, как на параде. Все жалобы стихли, уныние забылось. Бойцы выпячивали грудь и браво задирали подбородки.

В гарнизонах замков эту бесценную роль исполняет супруга феодала. Она служит идеалом благородства, самим своим присутствием побуждая бойцов становиться лучше. Ни один приказ офицера не вдохновит воина так, как доброе слово из уст прекрасной дамы.

Эрвин София наблюдал это в Первой Зиме и многих других замках. Опыт говорил ему, как важна роль знатной леди в войске, и как успешно справляется с нею Нексия. Опыт напоминал и другое: те из бойцов, кто имеет дворянское звание, позволяют себе ухаживать за дамой. Это ухаживание особенного свойства: чистое, поэтичное, чуждое похоти. Рыцари служат даме – супруге своего сеньора – словно богине или музе. В ее лице видят символ всех женщин. Посвящают подвиги, песни, победы не ей одной, а всему прекрасному полу. Превозносят в ее лице не даму из плоти и крови, а сам образ Красоты.

Сложно представить более возвышенное чувство, и редкий лорд осудит подобные ухаживания. Железный Десмонд Ориджин благосклонно смотрел, как его супруге посвящали серенады и дарили цветы. По примеру отца, Эрвин ничуть не смутился успехом Нексии. Пускай ее окружат вниманием: это поднимет настроение войска и излечит душевные раны самой девушки. А ничего серьезного здесь быть не может, одна только невинная игра.

Потому герцог Ориджин испытал удивление, когда кайр Джемис завел с ним беседу.

- Милорд, позвольте спросить напрямик.

- Не помню я тех лет, когда вы спрашивали иначе.

- Леди Нексия поклялась, что вы не имеете на нее претензий. Сказала ли она правду?

- Чистейшую. Мы связаны лишь непорочною дружбой, как Янмэй и Агата, как небо и море, как боевой конь и рыцарское копье, как кофейная чашка и кубик сахара…

- Милорд?..

- Я имел в виду: меж нами нет романтической связи.

- И не будет?

- Я этого не хочу. Нексия этого не хочет. Если боги попытаются сшить воедино наши судьбы, то ткань расползется на части, как лохмотья на нищем.

- Милорд!..

- Простите, Джемис. Насморк ослабил железную хватку, и радость моя по этому поводу жаждет поэтического выражения. Говоря коротко, словами прозы: нет, я не претендую на Нексию.

- Милорд, я ваш верный вассал и защитник, и, смею надеяться, друг. Скорее отдал бы голову, чем поступил бесчестно по отношению к вам. Потому прошу: скажите прямо, без шуток и метафор. Вы отпустили леди Нексию?

Настойчивость кайра заставила Эрвина задуматься. Дело, кажется, вышло за рамки невинной игры. Джемис так ставил вопрос, будто собрался всерьез бороться за сердце девушки. Что это он выдумал?! Странная затея, не по правилам! Так не ухаживают за женщиной своего сеньора. Ухаживают – но не так!

С другой стороны, Нексия – не моя женщина. Честь не запрещает Джемису связаться с нею. Вот он и пришел спросить по-дружески… И каков мой ответ? Если они закрутят роман – буду ли страдать?

Нет, конечно, что за чушь! Во-первых, Нексия – еленовка, а меня ждут все агатовки мира. Да еще янмэйская императрица, на худой конец. Святые боги, звучит-то как прелестно... Во-вторых, меж ними не может быть романа. Джемис – мрачный, черствый, грубоватый солдат, а Нексия – тонкая душа, фея искусства. Он влезет сапогами в ее цветник и мигом будет изгнан. Да и кроме всего, она по-прежнему любит меня! Сумела уйти, но забыть и выбросить из сердца – просто невозможно. Что бы ни говорила, сердцем она навек привязана ко мне. Ни один мужчина – даже столь достойный, как Джемис Лиллидей – не сможет затмить моего образа. Боги, это так трагично! Расставшись со мной, Нексия обречена на вечную горечь утраты…

Исполнившись сочувствия, Эрвин вздохнул и искренне сказал:

- Я от всей души желаю счастья и вам, и леди Флейм. Если сможете подарить друг другу любовь, я буду рад и благословлю ваш брак.

Джемис пытливо поглядел ему в глаза, выискивая признаки подвоха. Не найдя, кивнул:

- Благодарю, милорд.

Но вдруг воспоминание заставило Эрвина нахмуриться.

- Вот только одно… Мне жалко Гвенду.

- Причем здесь она?..

- Ну как же, она ведь согласилась ради вас… Правда, я сразу предупредил ее, что никаких гарантий быть не может. И тем не менее, она надеется…

- Надеется на что?

- Вызвать у вас любовь, конечно! Пока она без роду – без племени, вы не можете стать ее мужем. Но получив земли и титул…

Джемис выпучил глаза:

- Земли?.. Титул?.. Гвенда?..

- Ну, разумеется! Зачем ей идти на такой риск, как не ради большой награды?

- Милорд, о чем вы говорите? На какой риск?!

Теперь и у Эрвина брови поползли на лоб:

- Гвенда вам все рассказала в Славном Дозоре! Изложила план, и вы дали добро, тогда она пришла ко мне.

Джемис поглядел на Стрельца – может, хотя бы он понимает что-нибудь. Но пес клонил голову набок и растерянно болтал языком.

- Милорд, - тихо произнес кайр, - умоляю, скажите ясно: что с Гвендой?

«Мы идем на запад!» - звенело эхом в каменных залах и галереях. Форт аж гудел, переполненный кайрами, офицерами, лошадьми. Стояла июньская жара, Эрвин дрожал от холода в своей спальне. Тревога ласкала его ледяными пальцами, нашептывая: «Ты не успееш-шшшь… Пауль придет раньш-шшшше…»

Стук в дверь, голос кайра Квентина – тогда еще живого:

- Милорд, к вам просится Гвенда.

- С Джемисом?

- Нет, милорд, одна. Говорит: личная просьба.

Эрвин в жизни не говорил с Гвендой наедине. Она настолько приклеилась к Джемису, что Эрвин считал ее чем-то вроде второго Стрельца. Личная просьба казалась чудом: будто пес обрел не только дар речи, но и независимость от хозяина. Любопытство побудило Эрвина принять Гвенду.

Она вошла – и отчего-то ссутулилась, вжала голову в плечи. Метнула влево-вправо пугливый взгляд, будто ища в тенях опасность.

- Сударыня, успокойтесь, никто не подслушивает нас. Садитесь, выпейте вина.

Она встала позади кресла, высокой деревянной спинкой отгородившись от Эрвина. Оттуда, из укрытия, пролепетала:

- Милорд, я хочу пре-предложить вам свои ус-услуги.