- Сейчас, миледи, дайте сориентироваться. Я добуду денег, найду где занять. Хотя бы на ночь вам хватит? Вы сказали, Минерва что-то дала. Переночуйте тут, в гостинице, а утром я приду и с лекарем, и с платьем. Не беспокойтесь, я помню вашу мерку…

Дороти остановила ее:

- Что дала Мия, того уже нет… Много украли, а на остаток купила… Дорого стоило, знаете.

Она схватила руку Карен и вложила в ладонь пилюлю. Продолговатую, белую, с царапиной на боку.

- Помогите мне с этим.

- С чем? – не поняла Карен. – Одна пилюля вас не излечит. Нужно купить еще, скажите, как она зовется. Я найду денег, зайду в аптеку…

Голос Дороти упал, обратившись в жуткий шепот:

- Не для меня. Это яд. Смертельный. Возьмите во дворец, подсыпьте ему.

Все тело Карен покрылось льдом. Она сразу поняла, о ком речь.

- Меня не пустят, - зашептала Дороти, - возьмут сразу с порога. А вы с мужем там. Адриан любит шута, он позовет вас за стол. Это легко. Раздавите меж пальцев – и бросьте в вино.

Ее трясло от лихорадки, голос горячечно дрожал. Дороти повторяла, как одержимая:

- Легко, очень легко! Пройдите мимо, оброните в кубок. Если придется, хлебните сами. Как выйдете – два пальца в рот. Он медленный, сработает не сразу…

У Карен кружилась голова. То было наваждение, страшный сон. Она поднесла пилюлю к глазам и увидела цифру 7, нацарапанную на белизне порошка. Это сделал не алхимик, а сама Дороти, надеясь придать пилюле магическую силу. Карен вздрогнула от испуга. Схватила грязную руку, пылающую жаром, сунула пилюлю, насильно сжала пальцы подруги.

- Заберите ее, спрячьте! Не смейте просить о таком!

- Он убийца. Зарыл Глорию живьем. Ему было смешно.

- Я соболезную…

- Он убьет и вас. Его отец отнял у вас все, а он – знал. И не освободил, когда сел на трон. Вы помеха ему, слышите? Вы – память о злодеяниях отца. Он вас прикончит!

Карен строго оттолкнула руку Дороти:

- Вы сгущаете краски. Адриан – скверный человек, но не безумец. А я – не цареубийца.

- Вы гнили в лечебнице двадцать лет! Отбыли срок за преступление, хотя не совершали. Так совершите теперь! Ради меня и Глории, ради себя самой, ради Нави!

Карен бросило в жар. Соблазн был настолько силен, что почти невозможно сопротивляться. Такое же чувство, когда стоишь над пропастью на краешке скалы…

- Нет, тьма сожри. Я – не убийца! Просите о чем угодно, но не об этом.

Дороти вздохнула. Отбросила со лба паклю засаленных волос, грустно качнула головою. Протянула руку и взялась за сумочку Карен:

- Дайте денег, миледи, если не можете ничего другого.

Карен разжала пальцы, оставив сумку в чужой руке. Там многое может пригодиться Дороти: пудреница, парфюм, гребень и шпильки, порошок от головы…

- Возьмите все. И умоляю, останьтесь тут на ночь, в этой «Минерве». Утром я приду снова.

- Ничего не нужно, только деньги.

Дороти вернула сумочку, и Карен выскребла все монеты до одной, вложила в чужую ладонь.

- Благодарю, миледи.

- Дороти, одумайтесь! Нави не хотел бы видеть вас такой!

- Нави показал мне все, что нужно. Он дал понять, кто такой Адриан. Я должна уничтожить злодея.

Дороти сгорбилась и пошла прочь, накинув на голову рваный платок. Ни один человек во всей Фаунтерре не узнал бы блистательную графиню Сибил Нортвуд.

Карен нашла мужа в трактире. Он рубился в кости с тремя мастеровыми.

- Эй, так нельзя, - орали они, - бросай как все, из стакана!

Менсон работал на публику. Поднял высоко и показал трактиру колпак:

- Глядите, вот мой счастливый талисман! С ним мне все удается. Решил заколоть кое-кого – чик ножом, и готов. Решил дойти в Дарквотер – раз, и там. Надумал на прием к королеве – звякнул бубенцами, и впустили. Потом на суд попал, хотели меня вздернуть, но что вы думаете? На голове был колпак, и вот он я, живой-здоровый! Итак, ставлю свой волшебный талисман против всех денег этих парней, но при условии, что метну кости прямо из колпака!

- Нельзя так! Не по правилу, пущай мечет стаканом…

Но лепет соперников растворился в криках зевак:

- Да пусть бросит, любопытно! Неужто правда, колпак завороженный?!

Игроки смирились, но прежде ощупали головной убор изнутри - нет ли тайника. Менсон схватил кости со стола, взмахнув рукою так изящно, будто отражал выпад рапиры. В одно мгновенье кости очутились в колпаке, и шут затряс им, оглашая трактир мелодичным звоном. Он приговаривал, как заклинанье:

- Враги мои – сдохнут! Друзья – в хлам напьются! Жена – родит сына! А вы пойдете домой… без штанов!

Кости выкатились на стол. Трактир грянул аплодисментами. Менсон сгреб монеты в карман и только тут заметил супругу.

- Что случилось? На тебе лица нет!..

Карен дождалась, пока вышли на улицу. Подальше от чужих ушей сказала:

- Я встретила верную подругу. Она ошиблась, но ее наказали слишком жестоко. Отняли все, совершенно все…

Менсон заметил:

- Кого-то это мне напоминает.

Жена разрыдалась, уткнувшись ему в плечо.

Сентябрь 17 75г. от Сошествия

Фейрис (графство Мельницы)

- Слыхали новости? Избранный вошел в Нортвуд!

Горшечник заговорил сразу, как только увидел Коменданта со Сквайром. Он держал лавку на углу Дождевого спуска и кривого проулка без названия прежде всего затем, чтобы каждому встречному пересказывать слухи, новости и небылицы. Прилавок с мисками и кувшинами служил всего лишь прикрытием.

- К черту Избранного, - буркнул Комендант.

- Чистой воды вам, господа, - расплылся в улыбке горшечник. – Или, как у вас на Севере говорится, здравия желаю.

Комендант остановился у прилавка, глянул на товар. Здесь не было ничего из чистой бурой глины. Вся посуда покрыта блестящей глазурью, усыпана орнаментами: чайки, рыбки, якоря, морская пена. По центру каждой тарелки красовался яркий рисунок: корабль под парусами, Мать-мельница, бабенка с треугольными сиськами…

- Я не куплю ничего из этой дряни, - сказал Комендант.

- Воля ваша, - легко согласился горшечник.

- Полдня хожу, везде одно и то же! Осточертело. Хоть бы что-то новое придумали.

- Точно сказано, - подтвердил Сквайр.

- Я вам так отвечу, господа воины: скоро все будет новое. Избранный шагает по Нортвуду, а медведи прячутся кто куда. Десмонд Ориджин бежит без оглядки – вот вам новость!

- К черту Ориджинов, - с чувством сказал Комендант.

- А знаете, что лучше всего в Избранном?

Комендант отвернулся. Сквайр выудил из груды товара крупное блюдо с рисунком солнца, закованного в кольчугу.

- Смотрите, сир: это новое. Я такого не видал.

- Я видел тысячу раз, - отрезал Комендант.

- Лучше всего – детишки Избранного! Всюду, где он проходит, в каждом городе и деревне, выбирает мальчика или девочку, и сам обучает. Говорят, он вырастит их по своему образу. Вот это будет достойная смена…

- А я бы купил, - сказал Сквайр.

- На кой черт?

- Вы разбили прошлое, сир.

- Потому, что была такая же дрянь! Хорошее найди, без всего этого вот…

Сквайр отложил блюдо с кольчужным солнцем и потянулся к русалке на волнах.

- Нет!

- Представьте, какими будут дети, если их сызмальства растит святой человек? Они же кем угодно смогут стать! Епископом – запросто, генералом – пожалуйста, да хоть министром… Избранный не остановится в Первой Зиме. Он прямо сказал: весь мир нужно спасти! Весь мир!

- От чего спасать? – спросил сквайр.

- А будто не от чего!

- От дураков, вроде тебя?

- Идем, - вмешался Комендант.

И двое солдат свернули на тот кривой проулок без названия. Половина улиц Фейриса не имела названий, три четверти были кривыми. Многие изгибались настолько, что завязывались в узлы. Домишки – всюду одинаковые: белый песчаник, темные ставни, плоские крыши с водосбором. Лавки – одинаковые: навес из парусины, прилавок из бочек. Товар – одинаковый: штурвалы, якоря, русалки, мельницы. Если выйдешь на площадь – она тоже по шаблону: в центре - памятник какому-нибудь мореходу и поилка в форме моллюска; по периметру – кабаки с музыкой. Музыка – на один лад: долгие странствия, несчастная любовь...