— И чего, написанное действительно сходится с тем, что внутри?

Парень молча кивает.

— Распаковывай, — побеждает жадность.

Разворачиваю доску, пока мой новый знакомец ломает пломбу и высвобождает узел из прозрачного пластика.

Узел хорош даже на прошивке-пробнике. Я в сети — словно рыба в воде: интерпретации доходят до мозга мгновенно, картинка плавная, мягкая. Данные, выбранные мной наугад из разных источников, заливаются быстро. Сеть реагирует одинаково мгновенно на всех уровнях. Порой мне кажется, что узел угадывает команду за несколько миллисекунд до того, как я её отдам.

Но я не буду собой, если не начну торговаться, поэтому спрашиваю, снимая перчатку-манипулятор:

— И это всё?

На удивление, собеседник молча лезет во внутренний карман пиджака, выуживает оттуда запакованную в пластик, опломбированную пачку старых рублей и кладёт её на стол таким же жестом, которым совсем недавно выкладывал системный узел.

— Четыре, — сообщает он.

Жадина внутри меня потирает руки:

— Заводская упаковка? — спрашиваю я, думая, что такая сумма стоит того, чтобы поискать кого-то, кто переведет их в чиповый эквивалент.

— Заводская, — кивает мой собеседник.

Игры не моя тема. Но предложение слишком заманчиво, чтобы не попробовать.

— А если я всё-таки не смогу?

— Ты сможешь.

— Где-то там, у себя в голове, ты преувеличиваешь мои способности, — говорю я, думая, смогу ли за сутки разобраться в том, как устроена игровая симуляция и найти в ней лазейки с недочётами.

— Все знают, что для Ржавой нет невыполнимых задач.

— Ты не понял, — объясняю странному парню, — стопроцентной гарантии нельзя дать ни на что. Поэтому меня интересует, что будет в случае, если я вылечу до финала или в финале?

— Я тебя убью, — отвечает он флегматично.

И почему-то я ему верю. Но говорю:

— Ок. И узел, и деньги — сейчас.

На входе я сталкиваюсь с коротко стриженой девушкой с волосами кислотно-синего цвета, в кожаных обтягивающих брюках и расшитой индейскими узорами жилетке.

— Прошу, — говорю я, делая шаг в сторону, чтобы она смогла выйти и только после этого вхожу.

— Мерси! — слышу голос кислотно-синей у себя за спиной.

Но не успеваю ответить — суета бара переключает на себя. Оглядываюсь и вижу за угловым столиком альбиноса. Когда мы договаривались о встрече, это был единственный названный признак. Но его хватило. Какова вероятность того, что случайный альбинос, поражённый мутацией, распространённой один к двадцати тысячам, окажется на том самом месте и в то самое время, которое назначил другой альбинос? В математике я не силён, но думаю, что мала.

— Игант? — уточняет альбинос.

Молча киваю. Он указывает на стул, приглашая сесть, а как только сажусь, переходит к делу:

— Ты должен выиграть в следующем турнире.

Даже не знаю, как бы ему так ответить, чтобы не оскорбить. Игры — моя тема ещё с дочиповых времён и играю я именно для того, чтобы выигрывать. Видимо, мой взгляд выражает недоумение, потому что альбинос добавляет:

— Обязательно выиграть.

— Не припомню, чтобы я когда-то играл на другой результат.

— В обязательном порядке, — с нажимом повторяет собеседник.

— В обязательном порядке все только умирают.

— Я добавлю стимул, — говорит он, выкладывая на стол пластиковую упаковку с пломбой.

Я вижу как бликует плёнка на боковой стороне, но блик не мешает разглядеть цифры, обозначающие скорость обмена данными и ёмкость. А ещё, я вижу, что на системном узле нет маркировки.

— В чем подвох? — спрашиваю альбиноса. — Проиграть — было бы понятно: уйма народа вполне обоснованно делает ставки на мою победу, и подзаработать на проигрыше, в который мало кто верит, было бы логично. Но выиграть? Чувак, я и так собираюсь выиграть.

— Мне нужно, чтобы ты выиграл гарантированно.

Гарантированно? Интересный поворот. Я, конечно, геймер, но стараюсь учитывать все возможные варианты. О чем ему и заявляю:

— Гарантия может только приблизиться к стопроцентной. Нельзя скидывать со счетов какой-нибудь форс-мажор или какого-нибудь идиота, который идеально впишется в рамки существующих условий, но не будет считаться ни форс-мажором, ни идиотом.

— Можешь протестировать прямо сейчас, — предлагает альбинос, двигая в мою сторону системник.

Достаю из кармана свёрнутую трубочкой доску и разворачиваю на столе. Затем распаковываю и подсоединяю к ней системный узел. Надеваю перчатку, чувствуя, как скользит по кистевому чипу коннектор, делая перчатку и чип одним целым.

Узел, скорее всего, снят с контейнеровоза, ещё по дороге из Китая. Недостача при разгрузке не редкость. Поэтому на пластиковой упаковке стоит пломба с иероглифами, но учетная маркировка на корпусе отсутствует. Такие вещи переупаковывают уже здесь. И здесь же ставят новый штамп.

Я щелбаном отправляю надломленную пломбу в сторону альбиноса. Сургучный кругляшок, вращаясь, останавливается возле его ладони.

— С контейнеровоза? — спрашиваю я.

Он кивает.

Кладу ладонь на десктоп и окунаюсь в паутину. Звуки бара отходят на второй план, становятся приглушёнными, будто в ушах у меня ватные тампоны, для надёжности залитые воском. Перебираюсь с одного портала на другой, что-то скачиваю, затем загружаю. Создаю трехмерную модель, фрагментирую её и снова собираю. Перехожу во «Flystar», делаю пару заездов на максимально возможных параметрах. Выхожу из паутины, отмечая, как гул бара вновь наваливается на мои барабанные перепонки. Снимаю перчатку и аккуратно кладу её на стол.

— И всё-таки, в чём подвох?

— В том, что если ты не выиграешь, я тебя убью. Вне зависимости от того, примешь ты моё предложение или нет.

Вот так вот… Судя по тону, альбинос не шутит.

Я достаю стик, надламываю и затягиваюсь. Мятный ароматизатор холодит нёбо. Интересно, я выгляжу испуганным? Очень не хочется.

— Почему? — стараясь говорить так, чтобы голос не дрожал, спрашиваю я.

— А это уже не важно.

Альбинос лезет во внутренний карман достаёт запаянную в пластик пачку денег и бросает её на стол. Старые рубли, выходящие из обихода. Если знать, кому сплавить, то можно получить приблизительно половину от того, что в пачке.

— А за них ты мне что сделаешь? — иронично хмыкаю я.

— Это тоже дополнительный стимул, чтобы дать понять: я не заинтересован в том, чтобы ты проиграл.

Соглашаюсь не потому, что мне нужны деньги.

Просто глаз зацепился за знакомое лицо на рекламном десктопе, занимавшем торцевую часть высотки. Случайно. И также случайно в голове поселилась заноза-мысль о том, что где-то он мелькал. Подпись сообщила, что это один из перспективных киберспортсменов восточного сити. Дважды чемпион, бла-бла-бла…

Это ему я сказала «мерси» за то, что он придержал дверь, когда я выходила из бара. Пока голова связывает эти факты, я уже разворачиваю подаренную Баксом доску и роюсь в биографии геймера, думая, что даже если это паранойя нашёптывает мне связь между встречей с известным киберспортсменом, баром и заказчиком-альбиносом, проверить и убедиться не займет много времени.

Паранойя очень часто ошибается. Но если к ней не прислушиваться, то можно упустить момент, когда она оказывается права. Игант оказывается одним из претендентов на победу в турнире, который я должна выиграть. Или умереть.

Нахожу в сети всех претендентов. Подключаюсь к барной системе наблюдения и сливаю архив. Как хорошо, что в таких местах данные систем наблюдения защищены от записи и удаления, но не от копирования.

Просматриваю, ускорив с момента появления там альбиноса, и вижу весь основной состав геймеров, включая себя и парня с хорошими манерами, придержавшего дверь. Все они, так или иначе, известны в геймерских кругах, все подали заявку на участие в турнире, все чего-то стоят в букмекерских конторах. И мне становится просто важно узнать, какое предложение поступало им.