Луч прожектора замирает на мгновение, затем патрульная машина, накренившись, разворачивается и уплывает на крик. А спустя несколько мгновений, пока я всё ещё пытаюсь успокоить беспорядочно скачущие мысли, кто-то зовет меня, шипящим полушёпотом:

— Цивил. Игант, — пауза и снова: — Игант. Го сюда.

Чёрт, да это ж моя новая знакомая!

Осторожно выбираюсь из-под наваленного на себя смрадного хлама и выглядываю за край бака. Знакомый силуэт коротко машет мне рукой из-за стопки экзопластиковых плит, которые, видимо, когда-то давным-давно привезли сюда, чтобы построить детскую игровую площадку между двумя человейниками. Или просто застелить ими прогулочные дорожки.

— Быстро! Давай!

Перебегаю под прикрытием темноты к плитам и девчонка, схватив меня за руку, тащит в сторону, противоположную той, откуда доносился визг.

— Эра с Линдой отвлекут, — говорит она на ходу. — Слышал, как визжали?

— Ага.

— А я, блин, знала, что не такой уж ты и цивил, — тянет она меня за собой по ступеням вверх. — Это ж на тебя сагрились?

— Ага.

Петляя коридорами, мы проходим человейник насквозь и оказываемся на другой стороне улицы. Не отпуская моей руки, девушка тянет меня через лабиринт таких же неимоверно разросшихся насаждений, как те, в которые я падал несколько минут назад.

— У нас человейники квадратами стоят. Поэтому, когда полисы подтягиваться начали, я сразу о тебе подумала. Чужаки здесь редкость. А ты не похож на заблудившегося, — без умолку тараторит она. — А пошел туда, где неместному ловить нечего. Я и подумала, что не такой уж ты и простенький.

Мы обходим ещё одно здание, касающееся углом своего близнеца-человейника, проскальзываем в узкий проход, образованный плохо состыкованными блоками, и оказываемся на параллельной улице. Где-то над головой, в сторону того здания, из которого я унёс ноги, тоскливо посвистывая, пролетает полицейская воздушка.

— Так короче.

Лилит, сворачивает в проулок, одна сторона которого — жилой комплекс, а вторая, если я правильно понимаю, где мы находимся, — забор пищевой фабрики. Я покорно иду за ней, но интересуюсь:

— Куда ведёшь?

— Из квартала, — объясняет девушка. — Тут, если что-то случается, всегда столпотворение полисов. Слетаются из соседних кварталов. Район-то неблагополучным считается. Кошмарят всех без разбора.

Проулок озаряется светом фар и из-за поворота в него вплывает патрульная машина, удерживающаяся всего в полуметре от земли. Девчонка реагирует мгновенно, прислоняясь к стене и притягивая меня к себе за грудки. Со стороны это должно выглядеть так, будто мы целуемся. Возможно, полисы так и думают, потому что воздушка проплывает мимо, даже не озаботившись осветить нас прожектором.

Мы смотрим друг другу в глаза. И я вижу в её зрачках азарт и любопытство.

— Воняешь, как помойка, — легонько отталкивает меня девушка, когда полисы удаляются.

— Так ты меня из неё и достала.

— Нам сюда, — командует она, пересекая дорогу и отгибая лист ржавого металла в заборе. — Здесь пищевая фабрика, охраны почти нет, в основном железяки вдоль цехов.

Следующие полчаса мы пересекаем фабрику, огибая здания и стараясь не попадаться на глаза немногочисленным людям, суетящимся на территории.

В конце концов, Лилит подводит меня к очередной дыре в заборе и, когда мы пролезаем через неё, говорит:

— Лицо у тебя знакомое, но я спрашивать не буду, кто ты и настоящее ли имя мне назвал. А вот, за ускорителями надумаешь обратиться — Спрашивай Лилит. Я обычно по клубам, но для тебя сделаю исключение.

Я киваю и мы расстаёмся.

Короткая память на ненужные события — это нормально. Ещё год назад моё лицо мелькало практически в каждой рекламе киберигровых турниров. А потом я завалил один из них. У меня, конечно, была причина. Но тех, кто делал ставки, это абсолютно не волнует. В таких случаях забвение приходит раньше, чем популярность успевает иссякнуть.

(почти сейчас)

«Кусака» — любимое оружие садистов. Тонко настраиваемая сила разряда даёт возможность выбирать уровень дискомфорта для жертвы из широкого диапазона: от простой встряски до отключения сознания.

— Где растворитель? — повторяет свой вопрос парень с татуировкой вычурного дракона, расползающейся по предплечью, и снова приставляет шокер к моему животу.

— Я же сказала, у меня его нет.

Он жмет на кнопку и очередной цветок болезненной судороги, опоясывающий тело, вгрызается в кожу.

— Я могу поднять мощность, — угрожает он. — И тогда никто не даст гарантии, что твои внутренности выдержат. Знаешь, что происходит с легкими, когда сквозь них проходит разряд?

Я молчу. Не потому что знаю или хочу, чтобы он рассказал. Я думаю о том, как буду выпутываться из сложившейся ситуации. Первая раздача и сразу такое… Интересно, если подобное будет случаться со мной регулярно, я привыкну?

Регулярность формирует сознание. Так говорит Лис, с которым мы фасуем кристаллы. Он не раз предлагал мне не только фасовать, но и раздавать. Но я не решалась.

— Ты, Лилит, всё равно в клубах с сумерек до зари. Делов-то, в визитницу записать три десятка фраз. Тебе озвучили — отдала — стёрла. Озвучили — отдала — стёрла.

— А если попадусь?

— Да кому ты нужна? Народ на раздачах годами. Для тех, кто не в теме, ты просто тусуешься. Для тех, кто в теме, ты существуешь только в момент получения капсулы.

— Так ловят иногда. При мне было пару раз, выводили в зип-локе из клуба.

— Это жадных ловят, кто сразу миксует, чтобы получить больше с каждой дозы. А у меня ты всего лишь часть сделки. И носить с собой можешь хоть мешок этого добра, — он кивает на горку полупрозрачных фиолетовых кристаллов, из которой я пинцетом беру по два и закладываю в желатиновые капсулы. — Это всего лишь составляющая, которая сама по себе безобидна. Как печенька. Максимум, что может случиться — ты закашляешься, поперхнувшись.

— Ты станешь кашлять кровью, потому что сосуды внутри твоих лёгких полопаются, — объясняет татуированный. — А в лёгких мно-о-го сосудов. Но самое прикольное не в этом. В заполненные кровью лёгкие перестанет поступать кислород. А если в них перестанет поступать кислород…

Он делает паузу, позволяя мне самой додумать, что я почувствую. Но я не позволяю фантазии разыграться. Я думаю о том, что в рукавном замке косухи, образовывающем карман, лежит декоративный вибронож. Глупый атрибут, претендующий максимум на звание безделушки для дурочек, типа меня. Проблема заключается в том, что мои руки за спиной скручены пластиковым зипом-локом. А он так устроен, что от любой попытки пошевелить связанными конечностями, только сильнее затягивается.

— Где растворитель? — ещё раз спрашивает придурок, поднося «кусаку» к моему лицу. — Ты понимаешь, что я не остановлюсь? Ты же умная девочка?

Лис очень умный, но очень странный. Среди тех, кого я знаю лично, наверное, самый странный. Ходят слухи, что его приглашали консультантом в «Биотеч», на полный пакет. Но он отказался. Легенда. Байка. Трёп. Никто не отказывается от работы на корпу. Работа на корпу, это нормальная квартира на втором ярусе сити вместо бокса в человейнике, оплата труда в разы больше безусловки. А если ты ценный сотрудник, то и безусловку будут компенсировать и водный лимит поднимут. Да много чего.

— Лис, а правда, что тебя приглашали в «Биотеч»?

— «Байотех» — поправляет меня Лис. — Правильно произносится «Байотех».

— Да чи не пофиг, — отмахиваюсь. — Так, правда?

— Было дело, — не отрываясь от сборки уже наполненных мной капсул, соглашается он. — Только не в «Байотех», а в «Фарматикс». Сразу после середухи. Химия мне всегда легко давалась.

— А почему ты отказался?

— Потому что регулярность формирует сознание.

— Ты это постоянно говоришь. Что это вообще означает? Какой в этой фразе смысл?