— Потому что сафатхи вынуждены свои малые размеры компенсировать числом, — пояснил Билорса. — Это артиллерийское подразделение, у нас они будут обслуживать подземную рельсотронную батарею. И вооружение их очень даже хорошо подходит для того, чтобы отражать вторжение на эту самую батарею. Первый в тройке — «щитоносец», он несет переносной силовой щит и вооружен только двумя гранатами. Второй — «бастион», проще говоря — лафет для бронебойного ружья, а также командир тройки. Он удерживает винтовку на плече и выбирает цели для стрелка, а также закрывает его собой. Третий — стрелок. Поскольку оружие, посильное для одного сафатха, совершенно маломощно и неэффективно, им приходится распределять задачи. Физически сильные воины, вроде землян, криффов и балларанцев, могут нести и щит, и оружие, и мощный боевой экзоскелет единолично. Сафатхам эту экипировку приходится распределять на троих. Однако через длинный узкий коридор, перекрытый тремя-четырьмя расчетами, становится крайне трудно пробиться… особенно если за первой линией находится вторая, третья и так далее.

Леонид таким воякам, конечно, не доверил бы охранять даже кухню, но Билорса уверил его, что у сафатхов культура командной работы находится на впечатляющей высоте, их слаженности могут позавидовать даже сами балларанцы. Поскольку обслуживание рельсотронов полностью механизировано и требует только четкого оперирования системами — на эту роль сафатхи вполне годятся. И хотя оценка боевых качеств хомякроликов, которую дал Леонид, довольно точна, попасть на подземную батарею возможно только по двум тоннелям и двум аварийным шахтам, ведущим из собственно самого гарнизона.

— Я понял, — кивнул Леонид, — пока не взят гарнизон, батарея будет стрелять. Ладно.

— Она будет стрелять и после взятия гарнизона, потому что у батареи есть свой энергореактор, а взять ее штурмом по тоннелям с наскока не получится. У сафатхов, образно выражаясь, очень высокое соотношение личной храбрости к массе тела.

— Ну, тем лучше. Будем надеяться, что не будет никакого штурма и им вообще не придется стрелять.

Быстро вникнув в суть своих задач, которые свелись к тому, чтобы передать свои задачи Синкаю, Леонид прикинул, что все выглядит не так уж и плохо. Его дело — следить, чтобы на правильных постах стояли ответственные парни и пропускали только кого положено. Но андроиды не нуждаются в присмотре, не путают посты и не отлынивают от дела, так что и Синкай тут нужен для вида и чтобы изменять постановку задач андроидам, если потребуется. А сам Леонид сможет бывать на службе только наездами, остальное время проводя дома. Отличная перспектива.

К слову, андроиды отличились в тот же день, не пропустив на рабочее место офицера-радалгаста, который подменял другого радалгаста, но не был в списке пропускных лиц и к тому же забыл пароль.

Он спорил с андроидами битых десять минут, пока не пришли Леонид и Синкай.

— О, наконец-то, — сказал радалгаст. — А то мне не удалось убедить ваших подчиненных свериться с базой персонала и проверить мою личность.

— И нас не удастся, — спокойно сказал Леонид. — Мы выполняем должностные инструкции так, как они вменены нам в обязанности. Это не наше дело — проверять базу. Пароль надо знать, а если он забыт — следует повторно узнать его у того, кто их выдает. И да, просто между прочим: вы, радалгасты, для нас все на одно лицо. Если вы подмените своё фото на ид-карте на фото вашей матери — мы можем разницы и не заметить. Не в обиду, просто факт.

Через восемь стандартных дней Скай и Эвада сели на попутный звездолет, а верней на его шаттл, доставивший их на борт, и всего двенадцать часов спустя снова сели в тот же шаттл и вышли из него на космодроме другой планеты.

— Что мы будем делать тут? — спросил Кирсан.

— Тут наши пути слегка подразойдутся. Я направляюсь в научный центр, а ты — на военную базу, и мы будем по разные стороны планеты. Но я все еще твой куратор, и ты мне в любой момент можешь позвонить.

На базу Кирсан попал только на третий день. Два дня он провел, шатаясь по городу и ночуя в выделенной ему квартире. В самой квартире он предпочел ничего не трогать и сразу принести себе все, что нужно для двухдневной побывки — то есть, белье, еду и посуду. Ведь он тут только на два дня.

Эти два дня Скай особо остро ощущал свое одиночество: раньше у него был хотя бы куратор, в меру заботливый и дружелюбный. Теперь он далеко, и Кирсан совершенно один. За два дня он даже ни с кем словом не перемолвился, если не считать искина. Тоска зеленая.

По вечерам Кирсан глушил тоску «стимом» в ближайшем клубе, послушал нескольких неплохих музыкантов, но на него самого там обратили столько же внимания, сколько и на пустое место.

На третий день он на монорельсе попал на межконтинентальную станцию и вместе с партией груза и парой других пассажиров явно военной наружности отбыл на базу на борту транспортного летающего корабля.

Здесь его тоже никто ничего не спросил, только при высадке уже на базе искин сообщил: «Получены инструкции маршрута. Указать?»

— Укажи.

Следуя за стрелочкой, Скай прошел через пункт охраны, причем ничего никому не предъявляя, и добрался до меньшей посадочной площадки, где его уже ждала легкая военная летающая машина. Что это боевой аппарат, Кирсан сразу понял по наличию пары автоматических турельных установок со сдвоенными стволами.

Он взялся за ручку дверцы, помеченной искином, и заглянул внутрь.

— Э-э… привет?

— Привет, — сказал пилот, — садись и погнали.

— Надеюсь, не на войну,- сказал Кирсан, закрывая дверцу.

— Да нет, какая война?

— Ну мало ли… Меня же в порядке экзамена просто взяли и сбросили с орбиты на планету, без предупреждения и объяснений. Просто — «это война, отвоевывай планету».

— Ха-ха-ха, да, с легатами такое, говорят, бывает.

Машина легко и плавно оторвалась от земли и понеслась, набирая скорость. С момента высадки из транспорта и до взлета на этом аппарате прошло менее пяти минут, из которых Кирсан не потерял на всякие разговоры и проверки ни секунды. Приехал, высадился, пошел по присланному маршруту, сел, взлетел. Что и говорить, военная система балларанцев работает быстро и эффективно, причем для постороннего наблюдателя, каковым Скай был раньше, это не казалось очевидным. И только став частью системы, он внезапно прочувствовал это.

Кирсан оглянулся на уменьшающуюся позади базу и понадеялся, что неизвестный маршрут приведет его к каким-нибудь заметным переменам. Уже даже все равно, к каким — лишь бы не так, как до этого.

Летающая машина — судя по всему, занимающая «нишу» транспортно-ударного вертолета, только с антигравитационным способом удержания в воздухе — со свистом пронеслась над пустырем, над лесом, пересекла реку и достигла еще одного пустыря, после чего пошла на посадку. Пилот — не чета «штурмовичке» Хэш — посадил машину с одного захода, не примериваясь, практически без перегрузки и удара. Ведь могут же некоторые нормально водить!

— На месте, — лаконично сказал пилот и вылез из кабины.

Кирсан вылез следом и увидел, что рядом стоит еще один гравилет, но побольше раза в два и, судя по массивным стволам на пилонах и отсутствием признаков пассажирского отсека — тяжелобронированный ударник.

Прямо на самом верху ударника сидел человек, чья поза почему-то напомнила Кирсану футбольного болельщика на трибуне.

Он помахал Скаю рукой и сказал:

— Забирайся.

Забраться на аппарат проблемы не составило, потому что гравилеты, взлетающие с места, не имеют развитого шасси и опираются на три небольшие выдвижные опоры с колесиками, при том что колесики эти нужны гравилету, видимо, только на случай буксировки на ремонт.

Как только Кирсан забрался наверх, пилот ударника похлопал по месту рядом с собой, приглашая садиться, и сказал:

— Привет. Я — командующий Текарса. Командую этой базой.

— Э-э… Приветствую. Я Скай…