Но стоило рядом оказаться наступающему шагоходу противника, как многие «тараны», уже помеченные как уничтоженные даже для своего оператора, мощно взрывались, а те, которые могли еще передвигаться, внезапно поднимались и делали несколько шагов к противнику перед самоуничтожением.

Эта способность нанесла противнику не только прямой ущерб: обжегшись на горячем, легат противника стал дуть и на холодное, вручную заставляя свои машины расстреливать все выбитые танки Ская, в том числе и те, которые были действительно полностью уничтожены. Благодаря этому некоторые «тараны» уже после гибели дополнительно приняли на себя еще больше огня, чем понадобилось для их уничтожения.

Вторая линия тоже изрядно поредела и противник подошел на короткую дистанцию, в пределах досягаемости оказались уже и «часовые». До коммодуля по прямой осталось пятьсот метров, два «часовых» уничтожены, ни единого целого «тарана», хотя они все еще бодро отстреливаются. От армии противника осталось не так много, и теперь стал более заметен микроконтроль вражеского легата: он грамотно ставит свои машины в оборонительный режим и по частям медленно сближается, а не прет вперед единой массой.

Бой достиг критической фазы, как сказали бы в Древнем Риме, «дело дошло до триариев». И Скай понял, что именно сейчас — последняя возможность выбросить свой последний козырь.

Используя самые битые из скаутов как звенья передачи, он направил все уцелевшие легкие машины в стремительный фланговый обход. Надежда одна: если база противника находится в глубине кратера, то для построения цепочки он должен поставить одну машину на краю и еще несколько от края до основных сил. И сейчас, когда оба легата напрягают последние силы, эта цепочка будет тонкой, как никогда.

Появление из пылевых облаков нескольких легких машин стало для противника сюрпризом, но не то, чтоб большим: он поставил в цепочку не самые слабые машины, а средние. Одновременно часть фланга пошла в сторону, чтобы найти побитые «звенья» цепи Ская и прервать их. Это ему даже удалось, но к тому времени Кирсан уже задал своим скаутам три последовательные цели.

Связь с ними прервалась, но противник, противодействуя обходу, разделил основные силы, отправив в сторону свои фланговые машины, и основная армия осталась в меньшинстве. Скай немедленно перешел в наступление, отчаянно сберегая каждый «таран», и сумел подбить еще несколько вражеских шагоходов, ничего не потеряв. Затем возник напряженный момент, и Кирсан даже подумал о том, чтобы двинуть вперед «часовых» как наиболее целых, оставив себя самого вообще без прикрытия, но тут что-то изменилось. Враг перестал активно маневрировать, его машины внезапно стали пассивно отстреливаться, и тогда Скай понял: цепочка разорвана. Скауты все же выполнили задание и остатки армии противника лишены командования.

Он укрыл «тараны» и последовательно расстрелял самые уязвимые цели «часовыми», а затем добил остальное. Выдвинул вперед авангард из самого избитого «тарана», передвинул остальные, затем пару «часовых» — и только потом перетащил вперед, в неглубокий овраг, свой коммодуль.

Продвигаясь вперед, он обнаружил еще одну «картечницу» и потерял от выстрела с короткой дистанции самого первого «тарана», а затем расстрелял массивный вражеский шагоход. Кажется, это последний, ну или на краю он встретит еще пару-тройку, но вроде бы это…

А затем головной «таран» достиг края кратера и через его сенсоры Кирсан увидел вражескую базу.

На дне кратера тут и там разбросаны сооружения, в которых узнается промышленная инфраструктура. Непонятно, что это все такое — но видно, что промышленность. Сбоку группа то ли домиков, то ли цистерн, то ли хранилищ — вот и вся база…

И тут со дна поднялись один за другим три массивных летающих корабля.

Вот черт, а ведь воздушную атаку отбивать-то и нечем!

И в тот момент, когда он пытался навести «часовых» на эти корабли, экран мигнул и с него пропали элементы интерфейса.

Что за хрень?!!

— Скай, надень дыхательную маску, которая висит на дверце кабины, и выходи наружу, — протрещал в наушниках голос Варды.

Кирсан развернулся с креслом, схватил маску из крепления и поспешно выбрался из модуля навстречу довольно прохладной атмосфере. Метрах в восьми открывает посадочную дверь десантный шаттл — и Скай устремился к нему по каменистому грунту.

Он плюхнулся на сидение, люк закрылся, затем открылась дверь в кабину пилота.

— Залезай, — сказал Варда из кабины.

— Они там три корабля подняли!

— Я видел. Это транспорты. Они проиграли и уходят. Поздравляю с победой — ты справился на «отлично».

Кирсан вошел в кабину и сел на соседнее сидение.

— Так это потому у меня отключилось управление?

Варда нажал пару кнопок и потянул на себя правый джойстик.

— Ага. Я тебя отключил, чтобы ты не наделал глупостей.

— В смысле?!!

— Стрелять по мирной базе или транспорту нельзя. Но мы решили, что говорить тебе это вначале не стоит — ты мог бы неадекватно оценить ситуацию.

Шаттл плавно оторвался от поверхности и принялся набирать высоту — с ускорением и перегрузкой, но плавно, а не как пилотировала Хэш.

Минуты через две планета осталась далеко внизу, перегрузка исчезла, и Скай смог с облегчением перевести дыхание.

— Так а с кем я воевал-то?

— Мы называем их «клек», ну или клеконцами. Вон, к слову, их корабль, полюбуйся.

Он настроил один из обзорных экранов и на нем появилось изображение здоровенного корабля в сопровождении пары небольших. И хотя дизайн их предельно чужд, глаз Ская моментально зацепился за выпуклости с орудийными стволами.

— По-моему, они держат нас на прицеле!

— Естественно. Мы их тоже.

— А почему никто не стреляет? Слишком далеко?

— Да нет, нормально. Три тысячи километров для рельсотрона не предел. Просто если пальнешь ты — в тебя пальнут в ответ. Тебе бы не хотелось этого, правда? Вот и им не хочется.

— Странная война… Два вражеских военных корабля не стреляют друг в друга?

— Ага. А еще мы не бомбим планеты друг друга и не делаем многого из того, что привычно для земных войн.

— Погоди, так это не настоящая война?

— Настоящая война и настоящие враги. Но мы ведем ее исключительно беспилотными машинами, и за восемьдесят периодов этой войны — двадцать земных лет — в ней не было ни одного убитого ни с одной стороны. Тебе на самом деле не угрожала опасность — по коммодулям тоже не стреляют.

— А вот это все-таки стоило сообщить в самом начале! Черт, вы просто кинули меня в мясорубку, не предупредив, что все это понарошку!

— В этом и был смысл проверки — посмотреть, как ты будешь вести себя в опасной ситуации, под давлением. Только что ты сдал, вероятно, самый важный экзамен в твоей жизни.

— Хренасе у вас тут экзамены, от которых можно поседеть!

— Если сильно веришь во что-то или в кого-то — то и проверяешь по полной. Эвада в тебя верил, после твоей «черной» симуляции поверил и я. Кстати, поздравляю заодно и с прыжком сразу в четвертую лигу.

— Уф-ф… А сколько их всего, лиг?

— Пять. В четвертую и пятую входит всего один процент легатов.

Скай несколько секунд молча рассматривал вражеский корабль и приближающиеся к нему транспортники.

— Тут все войны так ведутся — беспилотными машинами?

— Нет, только конкретно эта. Обычные войны более похожи на земные — только с куда более строгими правилами.

— Вы с ними так договорились?

— Нет. Просто в самом начале вышло так, что первая их атака на нашу базу застала нас врасплох, и нам пришлось поспешно эвакуироваться. Легата и его пилота мы вытаскивали с поля боя буквально под прицелами сотен стволов, но клеконцы не стали стрелять, хотя могли. Неделей позже мы их выбили с захваченной территории и уже они поспешно удирали. А мы вернули им должок и тоже не стали стрелять. С тех пор так и повелось. Мы воюем только беспилотными машинами, при встрече пилотируемых кораблей огонь не открывается.