— Восемь-двенадцать часов в день.

— Вот то-то и оно. Очень трудоемкий спорт, ну или профессия, навыки которой бесполезны в других областях. Именно поэтому у нас не только киберспорт не в почете, но и вообще не существует профессионального спорта.

Кирсан поднес руку к глазам, отметив, что тело постепенно становится послушнее, и спросил:

— То есть, вы ввозите к себе землян, которые согласны делать то, чего не хотите делать вы сами?

— Именно, но не всегда. Иногда забираем людей искусства.

— И эти земляне обречены оставаться низшим сортом, поскольку не способны освоить на высоком уровне три профессии, да?

— Это верно в отношении значительного процента, но в целом не все так безнадежно, потому что мы забираем только очень способных, живем мы дольше вас — то есть, и ты будешь жить чуть дольше обычного. В теории, у тебя есть шансы подняться с самого низа в серединку. Еще, сугубо теоретически, есть почетное звание «гений» — оно присуждается за прорывный успех. Но именно в твоей специальности это неактуально.

Тут сбоку раздался женский голос:

— Сеанс завершен. Плановая подача медикаментов.

— Э… Кто это?

— Медицинский модуль. Говорит мне, чтобы я закруглялся. Завтра продолжим, Скай.

Кирсан почувствовал, как его начинает клонить в сон.

— Слушай, Эвада, а что будет, если я не оправдаю твоих надежд на высокие результаты?

Инопланетянин обернулся в дверях:

— Не переживай, ничего страшного. В конце концов, профессий много разных, обслуживать роботов-уборщиков тоже кто-то должен.

«Трындец», успел подумать Кирсан, проваливаясь в сон.

Леонид допил сакэ, сунул в рот последний ролл суши, надел бейсболку и вышел на улицу. Так, куда бы еще пойти, чего посмотреть и чего попробовать?

В Японии ему, конечно же, сразу понравилось. Даже нет, не так: ему тут нравилось еще за двадцать лет до того, как он впервые сюда попал. Всегда мечтал и точно знал: ему тут очень понравится. Ну а сейчас наконец-то приехал и убедился: да, не зря он так долго мечтал тут оказаться.

Так уж вышло, что за тридцать пять лет наемничьей карьеры Леонид Булатов повоевал практически по всему миру, кроме Северной Америки и Антарктиды. Его носило по Ближнему Востоку, по Дальнему, по Африке, по Карибскому бассейну, по Балканам, по Океании, даже в Австралию разок заскочил — а вот в Японию заглянуть не пришлось. Оно и к лучшему: лучше приехать туристом, чем с автоматом наперевес.

Для своего отпуска Леонид выбрал Кагосиму: тропический курортный город с развитой туристической отраслью. Ну а поскольку он и есть турист, то здесь можно в избытке найти все, ради чего сюда ездят туристы. Кухни — какие угодно, увеселительные заведения — какие угодно, музеев и прочих культурных достопримечательностей — куча мала. Развлекайся, сколько влезет.

Сожалел Леонид только об одном: что не смог взять с собой Лаш. Ей бы тут точно понравилось, но, увы и ах, отпуск в камуфляже и маскировочном макияже — не отпуск, а без этого Лаш привлекала бы внимание везде: серая кожа, ярко-янтарные глаза, удлиненные уши, специфическое скуластое лицо — все это скрыть было бы не так уж и просто. Конечно, она вполне могла бы сойти за переодетую земную девушку, загримированную под темную эльфийку, в Японии подобные фрики не исключение, а норма, но… Было бы неуютно.

С другой стороны, у нее и дома куча работы. Вряд ли колония без нее развалилась бы, но Лаш из тех, кто не любит выпускать что-либо из-под контроля.

А вот Леонид отпуск определенно заслужил. Последний контракт — полицейская миссия на забытом богами и Великими Инженерами куске серого камня с гордым названием «планета» — та еще работенка. Проблема, собственно, была не в планете, а в жителях. Отребье из неразвитых народов — типичный контингент в шахтерских колониях. И там трудность даже не в поддержании порядка, а в том, чтобы делать это с каменным невозмутимым лицом, когда каждый десятый из двадцати тысяч умышленно норовит вывести тебя из себя.

Солдатам Леонида проще — они андроиды. А он — человек с железными нервами, но и у железа есть предел. Порой желание взять какое-нибудь чувырло за голову или там за хобот, приложить о стенку разок и сказать «спасибо за сотрудничество» так и рвалось на волю — но командир самого элитного подразделения в галактике просто обязан держать марку.

Однако Леонид твердо себе пообещал: еще одно такое предложение — и командующий Билорса будет послан так далеко по извилистому многоэтажному маршруту, что заблудится в этажах и обратной дороги не найдет. В конце концов, Билорса — не единственный хорошо платящий наниматель, галактика — здоровенная такая штука. Ну серьезно, нанять за большие деньги «Псов войны», всего за одно сражение снискавших себе такую славу, какую мало кто в галактике стяжал — и засунуть на шахтерскую планету, которая и так никому не упала? Балларанцы, конечно, народ странный, и Билорса не исключение — но логика-то быть должна или нет?

Леонид похрустел шейными позвонками, оглянулся по сторонам и выбросил Билорсу из головы вместе со всеми балларанцами: в конце концов, он в отпуске.

Взгляд его упал на гору Каймон, возвышающуюся вдалеке. Одна из ста самых известных гор Японии, с вершины которой открываются потрясающий обзор на триста шестьдесят градусов — популярный туристический маршрут.

Леонид припомнил одно из преданий о горе Каймон. Молодые летчики-камикадзе, отправляясь на задание, пролетали над ней, бросали последний взгляд на свою родину и, салютуя, прощались с ней. Что ж, значит, Каймон.

По линии Ибусуки Макурадзаки Леонид добрался до станции Каймон. Отсюда до вершины — примерно два с половиной часа ходьбы, но он запасся пакетом сока и небольшим бэнто — японским набором дорожной еды. К вечеру будет наверху.

Обратный путь его не смущал: освещение пешеходного пути есть, к станции Каймон вызовет такси. Это не по саванне ночью с автоматом и в разгрузке бегать, так что…

— Коничива, Лютый Пес, — прошелестел за спиной голос, произнесший его прозвище по-английски.

Рука Леонида мгновенно коснулась спрятанного в рукаве нервно-паралитического дротикомета, замаскированного под авторучку: улетая с Земли год назад, он не оставил позади ни семьи, которой никогда не имел, ни друзей: какие были — тех давно нет среди живых, наемники обычно не живут тридцать пять лет выслуги. А вот кто еще остался — так это те, которые смазывают свои пистолеты, вспоминая о Леониде Булатове по прозвищу «Лютый Пес».

Он развернулся со смещением, чтобы затруднить противнику выстрел — шанс небольшой, но это шанс. Однако за ним стоял не характерной наружности неприметный тип с пистолетом, а тощий лысый японец. Руки в карманах, за спиной продолговатый футляр, сутулая фигура, куртка с высоким воротником. Впалые щеки, лицо больше похоже на обтянутый кожей череп — но бескровные губы улыбаются, печально и искренне.

— Катана? — недоверчиво спросил Леонид. — Синкай, ты ли это?

— Он самый, — не то прошептал, не то прошелестел Синкай Итагаки по прозвищу «Катана». — А я тебя сразу узнал, Леонид. Даже не узнал — а как увидел впереди шагающий шкаф — тотчас о тебе вспомнил. Глядь — а это и правда ты. Как поживаешь?

— Да жаловаться грех, — пожал плечами Леонид. — В отпуске вот…

— А кем ты нынче работаешь?

— Да все тем же, Катана, все тем же…

— Подумать только, все воюешь…

— А что мне еще остается? Я за всю жизнь никогда никем, кроме профессионального наемника, не был. Поздно новую профессию осваивать. А ты?

— А я… я уже всё.

И Леонид внезапно понял, что «всё» Катана сказал не о своей карьере, а о себе.

Синкай снова улыбнулся, но его взгляд стал привычно жестким, как у того Катаны, которого Леонид знал десять лет назад.

— Должно быть, сами небеса устроили нам тут встречу, — сказал японец своим шелестящим голосом. — С моей стороны очень невежливо напоминать, что за тобой должок, но сейчас я в этом нуждаюсь, а у тебя другой возможности его вернуть уже не будет.