— Ладно, я понял, — сказал Скай.

— Ну раз ты понял — вернемся к толстякам. Ты лично в глубочайших долгах. Чтобы клонировать тебе новое тело, поработали поколения ученых, поколения медиков, поколения инженеров, которые построили громадную передовую отрасль. Чтобы ты летал по галактике на этом корабле, потрудились поколения ученых, поколения инженеров, поколения исследователей. Чтобы ты не опасался чужой агрессии, повоевали поколения солдат. Вся твоя новая жизнь — это длинный список долгов. И от тебя ждут возврата этих долгов, а не увеличения их. Твое ожирение ухудшает твое здоровье и увеличивает затраты на лечение, тем самым увеличивая твой долг. А у тебя нет права его увеличивать, понимаешь?

— Понимаю.

— Вот и отлично. И да, просто между прочим: мы, балларанцы — величайшая цивилизация в галактике, но величие не выигрывается в лотерею и не даруется свыше. Великие Инженеры создали всех равными, потому что если бы какой-то вид был хуже — его не стали бы создавать. Балларанцы были созданы равными — а величайшими мы стали сами. Величие всякой расы состоит из совместных усилий всех ее представителей. Всякий твой поступок должен укреплять величие Балларанской Империи, или хотя бы не вредить. Бросил окурок на пол? Предатель. Растолстел? Предатель. Прошел мимо проблемы, требующей решения — предатель. Я понимаю, в каком ты сейчас шоке — но у всего хорошего есть обратная сторона. Быть балларанцем — это длинный список преимуществ и привилегий, но и спрос с тебя как с балларанца. Такие дела.

[1] «Гомей» — в переводе с древнегреческого «равный», то есть гражданин высшего сословия, обладающий политическими правами, в отличие от рабов-илотов и свободных неспартанцев — периэков.

Неделей позже в колонию прибыл командующий Билорса — строго по расписанию.

Леонид, Касс и Синкай встретились с ним в комнате для переговоров, облаченные в стандартную униформу «Псов», только у Катаны вместо кобуры — меч за поясом.

Вначале слово за слово, приветствия, этикет, Леонид представил Билорсе своего заместителя, а потом балларанец ввернул как бы невзначай вопрос.

— Кстати, Леонид, как вам контракт на «двести двадцать третьем»? Условия жизни, работа, все такое? Есть желание повторить?

— Работа как работа, — равнодушно отозвался Леонид. — Правда, возникло впечатление, что все это шахтерское мурло с хоботами будто бы нарочно старалось вывести нас из себя… Впрочем, плохо старалось.

Билорса ухмыльнулся.

— На редкость проницательное наблюдение. Они действительно старались… изо всех сил. Там были мои агенты, которым я платил за то, чтобы они выводили вас из себя.

Леониду потребовалась вся его воля, чтобы лицо не перекосило в гневной гримасе, а голос остался ровным.

— Ну и зачем?

— Для проверки. Как вы деретесь с врагом, я уже знаю. Еще надо было узнать, как вы будете держаться в случае, когда подзащитные будут вести себя немногим лучше врага. В галактике полно существ, которые просто неприятны нам по какой-либо причине, включая отталкивающие внешность, голос, манеры…

— И как, довольны проверкой?

— Вполне.

— Значит, стоимость нашего найма повышается на двадцать процентов.

Билорсу этим «пробить» не удалось.

— Всего лишь на двадцать? — приподнял он бровь. — В общем, я готов предложить вам долговременный контракт по удвоенной ставке на сто человек несущего вахту личного состава. С учетом ротации будет больше занятых, полагаю, но это уже ваше внутреннее дело.

— Удвоенная ставка? — внутренне насторожился Леонид. — А что придется охранять?

— Самое важное место в галактике.

— Ого! — пробормотал Касс.

— И от кого именно? — спросил Леонид.

— Вероятней всего — ни от кого. Поскольку объект самый важный в галактике, то и охраняют его самые элитные военные подразделения нескольких рас. Нападение, мягко говоря, маловероятно, а если случится, то будет отбито еще на орбите.

— И зачем там тогда мы?

— Вишенка на торте — так у вас на Земле говорится, да? Для охраны самого важного места в галактике хочется задействовать самый лучший состав. В том числе и самое элитное наемное подразделение. Но вообще ваше там присутствие будет носить, скажем так, морально-символическое значение, потому что защита объекта состоит из большого числа военных, техники и даже боевых кораблей класса «линкор». Прямо на орбите уже находится база соединенного флота, насчитывающего полсотни боевых единиц.

— Ладно, и что это за место такое? Столица, место встречи лидеров разных планет, база флота?

— Ничто из этого, командир. Вы никогда в жизни не сможете угадать, потому что ваше представление о важных объектах ограничивается локальной важностью в пространстве и времени, скажем так. А мы говорим о месте, которое определит облик галактического сообщества на многие тысячи лет вперед. В этом месте решается то, какой будет галактика через множество поколений после нас.

— Хм… Научная лаборатория, где идет какое-то архиважное исследование? Суперважный проект?

— Слишком очевидные варианты не могут быть истинными, — негромко сказал Синкай, — иначе командующий не был бы так уверен, что мы не угадаем.

— Очень меткая догадка, — кивнул Билорса. — Вы не угадаете, вам придется увидеть самим.

— А почему нельзя просто сказать? — спросил Леонид.

— Потому что объект секретный. Его существование будет раскрыто всей галактике только после того, как вся его система обороны будет укомплектована.

Леонид чуть задумался. Попахивает жареным, но вот чего он не может поставить в вину балларанцам — так это нечестности и лживости.

А еще ему безумно любопытно, что же это за место такое.

Все хорошее когда-нибудь заканчивается, и обычно это случается скорее рано, чем поздно.

Корабль находился в полете около трех суток суммарно, еще два дня где-то на промежуточной базе сгружал разбитую технику и загружал взамен что-то другое, не имеющее отношения к легатам и «Игре». Целых пять дней Кирсан радовался обществу Косс днем и ее телу ночью, а на шестой его «плавание» на этом корабле подошло к концу.

Девушка простилась с ним вполне тепло и даже с некоторым сожалением, но Скай прекрасно понимал: она огорчена не собственно расставанием с ним лично, а тем, что в ее личной жизни снова намечается небольшая заминка.

Скай, Эвада, Варда и еще двое сошли с корабля на какую-то просто трындец насколько унылую планету цвета грязи, где над головой тучи цвета грязи, а вдали горы цвета грязи. Зато уровень гравитации в норме, дышать можно без маски, температура несколько прохладная, но не холодно и не жарко.

Сам космодром находится возле обширной базы, явно выглядящей как военная, массивные сферические башни с громадными спаренными пушками, глядящими в небо — самая заметная часть инфраструктуры.

— Значит, учти, — проинструктировал Ская Эвада, — тут так хорошо только днем. Ночью тут порой кислород становится жидким, так что встречать закат следует внутри.

— Интересно, а откуда тут кислород берется, если ночью все вымерзает к чертям?

— Из океана — он теплый, ночью промерзает метров на тридцать, не больше. Растения и бактерии днем поднимаются, ночью опускаются глубже. На суше только анаэробные лишайники, которым плевать на холод. Да, и еще один момент. Умственно неполноценные среди нас рождаются крайне редко и все они в специальных учреждениях, вместе с теми, кто получил необратимые повреждения мозга в результате травм и ран. Именно поэтому на многих дверях, куда тебе заходить нельзя, нет замков, только предупреждающий знак «доступ только допущенному персоналу». Если ты случайно или умышленно войдешь куда не надо — скорее всего, дать вменяемое объяснение этому не удастся ни тебе, ни мне. Сразу и без разговоров тебя на Землю не вернут, но ты сделаешь себе непоправимую пакость. Но роботы-мусоросборщики, если что, обрадуются новому механику.