Косс улыбнулась:

— А, так значит, перевод корректен и мой ответ верен. Просто он не уложился в твой способ мышления. Видишь ли, мой дом — моя каюта. Я живу на этом корабле. Я отбыла с Вардорана, но нет никакой гарантии, что я туда вернусь и останусь. На Вардоране живут мои родители, и я их навещу проездом при возможности — но Вардоран в данный момент не связан с моим будущим. Пока что моя служба и жизнь — тут. Что будет дальше и где именно оно будет — вопрос открытый.

Так Кирсан узнал одну интересную особенность, присущую большому количеству балларанцев: они не привязаны к определенным апартаментам или конкретному зданию, в котором живут. Тот, кто живет и работает в каком-то определенном месте много лет, привыкает и к месту, и к работе, и к окружающим людям, обзаводится семьей и друзьями. Вместе с тем, многие ведут «полукочевую» жизнь, как Косс: она живет и служит на конкретном корабле и именно его в данный момент считает своим домом.

В том, чтобы не иметь никакого «постоянного» дома на какой-либо планете, как выяснил Кирсан, нет большой проблемы: как только Косс сойдет с корабля на планету, у нее сразу же появится жилье. По той же причине у нее нет практически никакой собственности, все ее личные вещи умещаются в два чемодана. Она может прибыть на любую планету и в любой город, где решит остаться, и там ей сразу же предоставят все необходимое. У балларанцев нет денег и нет проблем с вещевым обеспечением, а потому у них нет и привязанности к вещам как таковым. Балларанцу неведомо, каково это — долго копить на ценное приобретение, в чем-то себе отказывая, не знает он и радости, которую испытывает землянин, наконец-то купивший вожделенное имущество.

Наверное, это и есть та свобода, о которой мечтают буддисты.

Косс по специальности — пилот третьей категории: может летать практически на чем угодно, но почти ни на чем в совершенстве. Универсал, что, к слову, тоже считается совершенством. Профессия гражданская, хотя подготовку по пилотированию перехватчика она тоже прошла.

Так Кирсан выяснил еще одну интересную деталь: балларанцы обладают чрезвычайно мощным «народным ополчением». Ситуация, когда на первом этаже жилого дома находится гараж с танком, а во дворе или на крыше — ангар с готовым к взлету аэрокосмическим перехватчиком, является нормальной. Доступ к технике имеет любой жилец, прошедший соответствующую подготовку. Хранить дома боевой костюм и тяжелое вооружение — тоже норма, девяносто процентов военных, покидая службу, забирают с собой свою экипировку и оружие. Таким образом, захватчик, скорее всего, «мирного населения» на балларанской планете не встретит.

Вообще, подавляющее большинство балларанцев исповедует сверхактивную гражданскую и жизненную позицию «видишь проблему — должен решить». Соответственно, тушение пожара вменяется в обязанность любому прохожему, если он видит пожар, но не видит пожарных. С оказанием медицинской помощи, спасением утопающего, поимкой вражеского шпиона и вооруженным сопротивлением захватчику то же самое, и выражение «это не моя проблема» в балларанском языке попросту не имеет смысла: любая проблема твоя, если ею в данный момент не занимаются более компетентные специалисты.

Кирсан от таких новостей малость охренел и позднее обратился за комментариями к Эваде.

— Ну да, все верно, — кивнул куратор, — и я рад, что ты постиг это самостоятельно.

— Хм… А как быть, если случайный прохожий, к примеру, не умеет оказывать первую помощь? У нас на Земле, если что, сажают в тюрьму, если тот, кому ты оказывал помощь, умер по твоей некомпетентности. Статья называется «убийство по неосторожности».

— Очень актуальная статья… на Земле, где подавляющее большинство не умеет оказывать первую помощь. Но у нас такое оправдание бездействию не прокатит.

— То есть, каждый-каждый обязан уметь оказывать первую помощь? А если кто-то не умеет?

— Если все вокруг умеют, какое у тебя право не уметь того же? Этому нет оправдания. Верней, лично у тебя пока еще есть: ты тут недавно, все сразу успеть нельзя. Через пять-десять лет уже не будет. Курс по базовым навыкам охраны жизни и противодействия негативным событиям длится две недели, если что, за пять лет можно выделить время. Это ведь не науку в совершенстве осваивать.

— Ну да, конечно… Слушай, а если, предположим, ты идешь по коридору корабля и видишь лежащий, ну предположим, окурок, а робота-уборщика рядом нет — ты должен его поднять и выбросить в мусорный контейнер по такой логике, да?

— Нет. Я должен поднять его и отнести главе службы безопасности, чтобы вычислить и посадить безответственного дегенерата, бросившего на палубу окурок, под замок и на первой же планете передать его медикам. Следующий вопрос?

— Эм-м-м…. Жестко.

— Жестко? Понимаешь, Скай, если ты не в состоянии придерживаться даже настолько простого правила, как «не бросать мусор на пол» — разве можно доверить тебе хоть что-то ответственное? Не-а, нельзя. Я, когда был на Земле, как-то увидел двух землян, которые ругали свое правительство… И тут один как раз-таки бросает на землю окурок… Я едва не засмеялся. Он пеняет правительству, что оно плохо управляет страной, а сам не способен бросить окурок в урну! Я тебе больше скажу. Земная цивилизация настолько убога не потому, что вы, земляне, тупые — нет, есть разумные существа, которые в среднем глупее вас. Но они бороздят просторы галактики на космических кораблях и пользуются уважением, а вы… А вы ну вот такие, какие есть. Просто свои проблемы вы создаете себе сами и при этом не хотите их решать. Сколько ресурсов тратится в год на лечение болезней, вызванных курением? Прорва. А мы просто не курим. Сколько ресурсов вы тратите на лечение болезней, вызванных ожирением? Прорву. А мы просто ведем здоровый образ жизни и занимаемся спортом. И самое страшное — что вы не просто не хотите решать проблемы — вы им потакаете. Придумываете термины типа «бодипозитив», чтобы не обижать жирных людей. Бред как он есть.

— А что, по-твоему, с ними делать? Обижать-то их зачем?

Эвада усмехнулся.

— Ну, например, в Спарте толстяков били палками. И правильно делали. Спартиаты-гомеи[1], то есть полноправные граждане — воины все до одного. Кто по своей сути спартиат-толстяк? Предатель, подрывающий военную мощь государства. У нас, впрочем, толстых палками не бьют, а отправляют к медикам на обследование.

— Жесть как она есть… То есть, у человека нет права быть толстым? Черт, а как у вас вообще обстоят дела с неотъемлемыми правами личности?

Эвада отложил планшет и со вздохом подпер рукой подбородок.

— Ладно, поговорим о правах… Например, о твоем праве на жизнь. Можешь показать?

— Что показать?

— Право на жизнь. Положи его вот сюда, на стол, чтобы я смог его осмотреть, измерить, изучить. Не можешь, да? Тогда стань возле стенки, я выстрелю в тебя из игломета и мы посмотрим, сможет ли твое право на жизнь остановить иглу на минимальной мощности. Нет? Ну если твое право нельзя ни увидеть, ни потрогать, ни измерить — то его нет.

Кирсан нахмурился.

— Мне кажется, ты не понял до конца концепцию права в земном обиходе…

Эвада криво усмехнулся:

— Ваша концепция права извращенна и бредова. Нет у тебя какой-то эфемерной сущности под названием «право на жизнь», понимаешь? Твоя жизнь обеспечивается армией, пресекающей посягательство на твою жизнь внешними врагами, и полицией, защищающей тебя от внутренних плохих людей. Твое общество договорилось всячески преследовать тех, кто посягает на чужую жизнь, сажать их в тюрьмы или убивать. Для этого существуют прокуроры, судьи, следователи. И твоя жизнь защищена множеством людей, которые каждый день делают свою работу, чтобы ты был в безопасности.

— Вот это все в целом и называется по-короткому «право на жизнь», — сказал Кирсан.

— Извращенное название провоцирует извращенное понимание сути. Твое так называемое «право на жизнь» на самом деле не право, а долг перед теми людьми, которые его обеспечивают. «Долг за жизнь», «долг за неприкосновенность личности» и так далее — так правильнее будет. Идея о том, что право идет впереди обязанностей, полная чушь с точки зрения логики и причинно-следственных связей, потому что твоя безопасность есть последствие работы правоохранительных органов.