Кажется, кто-то оказался не столь уж и проворным лесным охотником, раз позволил поймать себя моим стражам. А те, между тем, начинают пробуждаться. Еще неповоротливые, медлительные, плохо понимающие, что происходит вокруг. Они больше походят на иссохшие мумии, что принято изготавливать из своих мертвецов в пустынях по обе стороны великой реки Ллихсуд. И у них действительно много общего. К примеру, отсутствие языка, глаз, внутренностей. Все это мертвецам уже ни к чему. Мертвецы не нуждаются в банальных органах чувств, не нуждаются в переваривании мяса, которое, к слову, весьма приветствуют в своем рационе. С мертвецами все несколько иначе, нежели с живыми. С мертвецами легче и надежнее. Им можно доверять. Живым — нет!

— Поднимайтесь-поднимайтесь, у меня для вас много дел, — говорю стражам. — Полагаю, вы немного проголодались. Посмотрим, что можно с этим сделать…

Раньше, до моей смерти, здесь на постоянной основе обитало несколько живых человек прислуги и ассистентов. Мертвецы хоть и полезны во многих моментах, но также во многом от них не стоит ждать больше, чем они способны дать.

Но сейчас я в увольнении, предоставлен сам себе, а потому лишнее присутствие в этих стенах будет именно лишним. Я не то, чтобы что-то скрываю от светлоликого Эра, но и знать, что каждый день ему нашептывают о том, во сколько я сходил на горшок, а во сколько повесил парочку северян — не хочу. Просто не хочу. Если он действительно пожелает узнать, чем я тут занимаюсь — пусть немного поднапряжет свои венценосные возможности. Уж в людских ресурсов у него точно нет. Даже многие северяне согласятся стать соглядатаями за дополнительную миску помоев. С подобными индивидами никогда не бывает проблем. Ни в одной стране, ни в одной части света.

А я хоть и люблю комфорт, но одиночество и тишину ценю еще больше. Особенно сейчас, после последних дней, которые, по чести, наполнили мою голову таким количеством мыслей, что еще немного — и кости черепа начнут трещать от того давления, что образуется внутри. Мне нужны тишина и покой, как ни крути, а собственное тело еще очень далеко от того состояния, к какому я привык. Работы над собой предстоит много. А уж с содержимым собственной головы — еще больше.

Пока мои стражи приходят в себя, растаптываю большую печь. Вот холод я терпеть точно не намерен. И в этом плане для меня совершенно непонятно, как Тьёрд может по собственному желанию жить в Красном шипе. Да, он старый прожжённый солдат, но в северном замке что ни закоулок, то злобный сквозняк. Дикость в истинном ее проявлении. Как бы ее не пытались задрапировать шкурами и гобеленами.

Дэми, эта странная порченная женщина, действительно смогла взять над ним верх, даже если сам Тьёрд в полной мере этого и не понимает. Ну да пусть с ними, в конце концов, я даже рад за старого друга и боевого соратника, что почти так же вернулся из-за грани, откуда, вообще-то, не возвращаются. Жаль, что так и не удалось с ним поговорить. Возможно, он бы направил меня, откуда стоит начать изыскания случившемуся со мной. А эти изыскания я проведу в обязательном порядке. Терпеть не могу что-то не понимать в своем окружении. Тем более, в самом себе.

Нужно быть полнейшим идиотом, чтобы плюнуть на свое воскрешение и продолжать жить, словно ни в чем не бывало. Я слишком далек от мысли, что Тень исторгла меня просто так, и к этому нет серьезных причин.

По сути, мы до сих пор не вполне знаем, что такое Тень, хотя и ходим в нее уже много лет.

Некоторые, кто вернулся из тени, говорили, что все время ощущали на себе чье-то пристальное внимание. У меня ничего подобного не было. Да, в том бушующем безумном мире обитают Темные — исключительно опасные твари, которые способны разорвать человека на такие мелкие клочки, что не опознать, а, зачастую, даже не найти, благо случаи прорыва Темных в наш мир имеются. Крови они за собой оставляют так много, что в считанные дни способны в буквальном смысле вырезать целый средний город. Идеальные убийцы.

И чтобы кто-то из этих убийц по доброте душевной решил воскресить одного достойного человека? И не просто воскресить, а, вероятно, каким-то образом восстановить ему тело… даже звучит, как бред.

Ничего, придет время — и я во всем разберусь.

А пока у меня есть более насущное дело. Очень важное дело.

Хёдд говорила о большой ярмарке — откровенное безумие позволять покоренным аборигенам подобные гуляния. А что дальше? Отказ от работы на рудниках? Вывод Имперских войск?

Мне бы очень хотелось, чтобы судьба Империи меня не трогала, но я, в числе прочих, слишком много отдал сил, чтобы сделать ее той силой, с которой вынужден считать абсолютно любой. Чтобы на бесконечные мили окрест осталась лишь одна военно-экономическая доминанта.

И что теперь?

Теперь мне хочется блевать от сраных послаблений и компромиссов.

Но ладно — ярмарка, так ярмарка.

Кто-то собрался, чтобы основательно напиться и перетрахаться? Извольте. Но мир не столь уж и безопасен для маленьких грязных северян, которые все еще почитают себя за великих героев и бойцов. У меня есть небольшое предложение, как разбавить скучную похабную гулянку.

Оборачиваюсь, когда за слышу за спиной шум приближающихся шаркающих шагов. Наивно полагать, что мои стражи медлительные и неповоротливые. Да, в обычное время они передвигаются едва ли быстрее улитки, но, когда надо — все кардинально меняется. Об этом обязательно бы рассказал неудачливый вор, чьи останки скромно угнездились в потайной комнате. Но, к сожалению, его мозг съеден, а язык вырван. И, разумеется, тоже съеден.

Стражи могут долгое время обходиться вообще без еды и при этом почти не потеряют своих сил. Но уж когда дорвутся до мяса, не столь важно — свежего или тухлого, оторвать их от него почти невозможно. Источник мяса тоже маловажен.

Само собой, единственное, что способно удержать их от поедания всех и вся — мое слово.

Вид у них, конечно, поганый. Когда-то будучи людьми, теперь они при ходьбе припадают на удлинившиеся руки с короткими, но мощными когтями. Их кожа изъедены нарывами и наполовину слезла, но вони от них почти нет. Но что особенно примечательно в их внешности — горящие алым глубоко посаженные глаза. И через них я тоже могу видеть, если на то будет необходимость.

— Хозяин… — доносится из перекошенных ртов.

— Добро пожаловать в мир живых, — салютую им бокалом с вином.

У меня тут имеется небольшая коллекция южных сортов. Не самое лучшее, что есть в Империи, но гораздо приятнее того пойла, что гонят северяне.

— Кто-то хочет навестить живых?

Разумеется, они не отвечают. Но они точно не имеют ничего против моей маленькой задумки.

Во второй половине дня у нас первые игры Гигантов. Они будут продолжаться все дни ярмарки — и кулачные бои являются их частью, но будут несколько позже. Сегодня же все куда более мирно. И именно подобное противостояние нравится мне больше кровавого мордобоя.

Хотя, я никому в этом не признаюсь, да и, надо быть честной, я в явном меньшинстве. И это совершенно точно.

Кулачные поединки во все времена пользовались и продолжают пользоваться неизменным интересом гостей и участников ярмарки. В том числе женским вниманием. Чего уж там, многие молодые девчонки так и вовсе делают свой окончательный выбор по тому, как их избранник показал себя именно на кулаках.

И это понятно, это нормально. Наши предки выжили только благодаря своей стойкости, силе и целеустремленности. Падать и снова вставать, биться до последней капли крови, заслонять собой друга — все это родилось не из пустого сотрясания воздуха, а как неотложные шаги к тому, чтобы выжить самому и сохранить жизни своих родных и близких.

Но сегодня наши северные гиганты будут тешить нас лишь своей силой. Им предстоит перекатывать большие бревна, поднимать и переносить тяжелые камни — и все это как по одному, так и небольшими группами.

Я просматривала списки участников — и там представлены почти все племена, что посетили ярмарку.