— А на этот раз? — внимательно глядя на Орму спросил я.

— Что на этот раз? А. Понял-понял. На этот раз я подошёл ещё ближе своим ходом. Потом сюда. Потом смогу отсюда подальше.

— Скажи, а её ты сможешь переместить в эту точку? Ну, подальше отсюда в безопасное место?

Скартан подошёл к орке. Потыкал её пальцем в плечо. Взял за руку. И повернулся капюшоном ко мне:

— Её могу куда угодно. Она же не я. Так что отсюда могу. А оттуда уже своим ходом!

Для наглядности он поднял указательный палец вверх. Как будто декламировал мне прописную истину.

Я примерно понял, что он имеет в виду и сказал:

— Отлично! Перенеси её в бордель к Рыжуле!

И, предвидя поток возмущения от орки, сказал уже ей в лицо:

— Я приказываю сидеть и ждать меня в борделе! И не предпринимать никаких попыток пробраться ко мне сюда, понятно⁈ Приказываю!

Глаза Ормы наполнились слезами.

— Ты же погибнешь!

— Ну… Если к тому моменту я не уберу рабскую Печать, ты узнаешь об этом первой!

Шутка вышла из категории за триста. Но мои напряжённые нервы все равно ничего лучше сейчас не выдали бы. Я кивнул Скартану, и тот просто дотронулся до Ормы. В следующий миг мы остались в камере вдвоём.

А ещё в следующий в коридоре раздались шаги.

— О-па-па-шечки. Гости пожаловали! — хмыкнул Скартан, потирая руки. И исчез.

Куда он делся — мне оставалось только догадываться. Но, зная нрав пустынника, наверняка куда-нибудь рядом. Чтобы в самый ответственный момент выкинуть какую-нибудь гадость. Оставалось надеяться, что гадость эта будет для Фиоре, а не для меня.

— Кровь эльфов на талисма-а-а-ан в час призыванья Фиоре прольйо-о-о-от!

Я изо всех сил, от всей души и во весь голос выводил отрывки из «Эльфийской рукописи». Знал я её, конечно, не очень хорошо. Местами подзабыл. Местами — заменил слова, подходящие к моей ситуации. Но концепт остался прежним. Злобный магик хочет грохнуть весь мир, как драконье яйцо. Только прекрасной дамы не хватает. Дара после всех событий в моем представлении вышла из категории прекрасных. Ну не любил я стервозин, что поделать! Пусть и ослепительно красивых. И, наверняка, умелых.

Меня вытащил во двор Дим. С особым удовольствием пару раз пнув по дороге и приложив к дверному косяку на выходе. А потом так же «нежно» передал в руки Буру. И тот, с не меньшей любовью, привязал меня к столбу посреди двора.

Кто и когда его успел воткнуть сюда — я не знал. Но вчера его ещё не было.

Во дворе толпились мертвяки. По периметру ограды, не подходя близко к центру, они слонялись туда-сюда, мыча и хрюкая. Как безумное стадо. Глядя на них вблизи сложно было поверить в то, что когда-то все они были людьми.

Из начальства только сухощавый полуэльф вился возле крыльца. Думаю, это был тот самый талантливый Паул. Или Пауль? А, какая разница. Надеюсь, я с ним виделся в последний раз.

— Я не свято-о-о-ой, чтоб свергнуть тьмы опло-о-о-от…

— Кто-нибудь, заткните его, а! Уши болят!

На крыльцо вышел Фиоре и лениво махнул в мою сторону. Тут же двое из ларца — мои старые знакомые Дим и Бур, подскочили ко мне. Один с ведром. Я успел зажмуриться, чтобы не видеть ведра, приближающегося к моему прекрасному лицу.

— Ять! — простонал я.

Удар был такой силы, что из глаз полетели во все стороны искры. Я удивился, как это мозги через нос не вылетели на корм трупакам. Но нет. Мозги остались на месте. Из разбитого носа хлынула кровь. Я приоткрыл левый глаз и завороженно наблюдал за тем, как алые капли срываются вниз и разбиваются о снег. У моего столба он был чистый. Не затоптанный. Видно, что сугроб собирали со всех окрестностей.

— Ничего-ничего, ваше светлейшество, — хмыкнул Бур. — Сейчас печатька ваша сработает, заживит, и мы повторим!

— Иди в… — промычал я в ответ. И выплюнул в сугроб кусок зуба. Правый клык не выдержал свидания с ведром и предательски покинул мой рот. Дезертир!

Фиоре окинул взглядом двор, подозвал Пауля и принялся что-то нашёптывать ему на ушко. Дары нигде не было видно. Отсидеться решила, что ли?

Ответом на мой вопрос стало конское ржание, потом топот и, наконец, явление. Дара верхом на белоснежном коне с каким-то бесформенным телом за спиной.

Конюхи открыли ворота, и блондинка без проблем въехала во двор. Мертвяки, чувствуя присутствие хозяйки поблизости, расступились и как-то попритихли.

— Получайте, мой лорд. Всё, как говорили.

Лошадь блондинки затанцевала и сделала круг по двору. Видимо, близость мёртвых действовала животному на нервы. Едва кобыла повернулась ко мне другим боком, я тихо застонал. На лошадином крупе стояло клеймо с фамильной печатью Хармесов. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кто валяется бесчувственным бревном сверху.

— Что с ним? — процедил Фиоре.

— Сон-трава, не беспокойтесь! Я же говорю, всё, как вы просили!

— Это хорошо! Я хочу, чтобы он своими глазами видел, как я окончательно низвергаю его в небытие!

От пафоса у меня скулы свело.

Ставроса сгрузили на землю, проволокли к сугробу и привязали рядом со мной. Я попытался его растолкать, но сонный порошок действовал наверняка. Тем более, я не знал, какую дозу Дара влепила несчастному в лицо. Поэтому мне лишь оставалось ждать естественного пробуждения спящей красавицы.

А делать это я решил с кайфом. Помирать, так с музыкой!

— Враги в нашем доме, земля в муках сто-о-онет, убийца на тро-о-оне, он зло-о-о во пло-о-ти-и-и.

— Закрой свой рот! — прорычал Фиоре, подходя к нашей парочке.

— А что вам не по нраву, герцог? Я же слагаю балладу о ваших подвигах!

Вместо ответа Фиоре прорычал какое-то ругательство на эльфийском и пнул Ставроса.

— Просыпайся, Фио! Твоё время пришло!

Ставрос во сне застонал и попытался изменить позу. Но верёвки крепко держали и руки, и туловище эльфа.

— Может быть, вы пока посвятите меня во все тайны моей роли? Признаюсь, я боюсь, как бы не оплошать в самый ответственный момент!

Я сделал самое невинное лицо.

Фиоре склонил голову и процедил:

— Оплошаешь, и из-за тебя погибнет невинная душа!

— А не оплошаю — целый мир! — вырвалось у меня.

Фиоре усмехнулся и развёл руками:

— Такова природа совести. Или — или. Tertium non datur.

— Да-да, третьего не дано, я в курсе, — отмахнулся я.

— О, я смотрю, твоя рабыня обучила тебя языку Гильдии?

Я пожал плечами, оставив вопрос без ответа. Откуда Орма знает латынь, которая тут используется гильдийцами — я понятия не имел. Поэтому и не стал развивать эту тему.

Между тем, Ставрос по соседству начал приходить в себя. Сначала он зашевелился, чем привлёк моё внимание. Потом медленно открыл глаза. Сфокусировался на мне. Перевёл взгляд на Фиоре. И…

Таких ругательств я не слышал ни разу в жизни. В какой-то момент я аж заслушался потоком пожеланий и призывов на бедную голову тёмного эльфа. Но тот стоял и посмеивался, сверху вниз глядя на беспомощного Ставроса.

Когда тот сделал паузу, чтобы набрать в грудь побольше воздуха, Фиоре заговорил.

— А теперь слушай меня, презренный. Всё это время ты отравлял мне жизнь одним фактом своего существования! Я долго не мог найти тебя. Ты — меня. Но, так или иначе, мы встретились сегодня. Чтобы навсегда разойтись! Ты сослужишь мне последнюю службу, приняв в своё тело истинного сына Тьмы! Ты сделаешь…

— Пошёл ты в!.. — перебил Ставрос герцога.

Тот, видимо, не ожидал такого отношения. И молча открывал и закрывал рот несколько мгновений, пока до него не дошло, что его бесцеремонно послали.

— О, ещё как посмотрим! Посмотрим на то, как ты беспрекословно выполняешь всё, что я прикажу! — Фиоре склонился над Ставросом и взял его двумя пальцами за подбородок. — Ты! Сделаешь! Всё! Вывести! — герцог выпрямился и рявкнул в сторону крыльца.

Там началось какое-то движение, а потом из дверей показалось какое-то несуразное кружевное облако. Оно упиралось, брыкалось и визжало, пока дворецкий тащил его на середину двора.