В голосе Витории звучала ничем не прикрытая ненависть. Я слушал, притаившись. И боялся спугнуть эту откровенность. Судя по всему, ей была близка эта история. И касалась то ли её лично, то ли кого-то очень близкого. Но мне, несмотря на жгущее со всех сторон любопытство, хватило мозгов не уточнять. Холод её клинка всё ещё преследовал меня. Поэтому я решил не рисковать.

— Так что вся эта сказочка на самом деле ничего не стоит, — подвела итог киллерша.

— Но… Для чего это Эмилии? — все же не удержался я от вопроса.

Витория снова рассмеялась. Но как-то цинично и холодно.

— Вы, мужчины, странные существа. Вы на дух не переносите шлюх-предательниц и коварных расчётливых стерв. Но стоит вам почувствовать себя рыцарями, спешащими на помощь к угнетённой и обездоленной даме, забываете про всё на свете. Даже про то, что эта дама — шлюха.

На этот аргумент я не нашёлся, что возразить.

Мы въехали в город, когда окончательно рассвело.

Утренний Вейсбург гудел. Несмотря на ранний час, улицы были заполнены торговцами, спешащими за прилавки. Слугами, бегущими по поручениям. И даже каретами аристократов, задержавшихся на балу.

Наблюдая за городской суетой, я неожиданно понял, что Вейсбург мне нравится. Было в нем какое-то очарование. Витория рядом молчала. Делала вид, что сосредоточена на управлении транспортом. А я и не лез с расспросами.

Только когда мы подкатили к кованым воротам небольшого особняка, я не выдержал.

— А ты куда меня убивать-то привезла?

Я осмотрелся и понял, что не знаю, что это за место. Сюда меня жизнь ещё не заносила.

Каменное строение явно находилось под магическим куполом. Там не было снега. Вовсю зеленела травка на газонах. И, наверняка, и птички мило щебетали, стоило только пересечь границу. Несмотря на внешнюю простоту, тут жил кто-то состоятельный. Правда, пытающийся сделать всё, чтобы эта состоятельность не бросалась в глаза. Как, например у Фиоре. Ну, или у меня.

Голос Витории отвлёк меня от размышлений о материальном:

— Я же сказала, что убивать тебя пока не входит в мои планы. Для начала ты должен разобраться с Печатью. А там уже посмотрим на твоё поведение. Будешь хорошим мальчиком — поживёшь ещё какое-то время.

Витория подарила мне долгий тяжёлый взгляд, затем резко спрыгнула на землю и, открыв ворота, зашагала к крыльцу. Я засмотрелся ей вслед. Вид сзади, в облегающем кожаном костюме, был не менее прекрасен, чем вид спереди. Ворота скрипнули. Девушка уже шагала по каменной дорожке. Я очухался и поспешил следом, чтобы не нервировать прекрасную даму лишний раз.

— Ты привела меня в бордель?

Сказать, что я обалдел от такого поворота, значит ничего не сказать. Пока я шагал по дорожке к особняку, мне представлялась штаб-квартира всех, кто в этом мире стоит вне закона. Этакий секретный оплот зла и бесчинства. О котором знают власти, но не суются. Ну, знаете, как во всяких там фильмах про мафию. И я даже частично оказался прав. Оплот-то был. И даже бесчинства. И разврата.

Хотя, если в этом мире было узаконено рабство, может быть и публичные дома не считались нарушением правопорядка? Надо будет выведать на досуге.

Система привычно мигнула и выдала ответ:

Дома сладострастия и расслабления являются частью системы увеселительных заведений, одобренных Короной. Владельцы подобных заведений ежегодно выплачивают отчисления в казну. А также предоставляют систему скидок государственным служащим.

Мило. Я обогатился на одно знание. Чиновникам этого мира явно повезло.

Витория стояла рядом в ожидании хозяйки. И я почему-то был на сто процентов уверен, что ехидно посмеивалась. Конечно, из-за полумаски, скрывающей половину лица, я не мог этого видеть. Но в синих глазах явно сквозила насмешка.

— А что такое, милорд? Не привык платить за любовь? Все даром, да даром?

Я фыркнул в ответ.

— Ой, ну ладно тебе. Не веди себя, как ханжа. Все знают о твоей страсти к молоденьким служанкам, состоятельным вдовам и миленьким горожанкам. Говорят, что в последнее время тебя стали привлекать и вполне замужние дамы с сомнительной репутацией.

Намёк был явно в сторону Дары.

Я оторвался от созерцания холла, утопающего в красном бархате и золоте и подарил Витории милейшую улыбку.

— А ты что, ревнуешь?

Кажется, я смог пошатнуть её невозмутимость. Киллерша бросила на меня убийственный взгляд, фыркнула и отвернулась, так ничего и не ответив. Я лишь успел заметить лёгкий румянец, проступивший на скулах. Довольный собой, я вернулся к созерцанию холла.

По стенам, куда ни глянь, были развешаны картины. Готов был дать руку на отсечение — это был местный аналог Камасутры. Позы и положения, как и в нашем мире, иногда вызывали недоумение. Пару раз мне пришлось выворачивать шею, чтобы понять, где ж там тела начинаются, а где заканчиваются. Интересно было не это. А то, что тут на картинках присутствовали не только люди. Но и эльфы. И орки. И их разные комбинации между собой. Вот тут-то меня и ждало множество открытий. Во-первых, эльфийские девушки. Мне всегда представлялись высокие, статные красавицы — холодные и, по правде говоря, плоские. Наверное, это видение наших киношников наложило отпечаток. Местные эльфийки же, в отличие от эльфов, были невысокие, хрупкие и очень похожие на статуэтки. И вполне себе с формами, кстати говоря! Если это, конечно, не выдумка художника. Встреть я их на улице, подумал бы скорее о лесных нимфах или феях. А вот мужская половина была вполне каноничной — острые уши, длинные волосы, статные, высокие. Глядя на эти картинки я вспомнил про герцога Фиоре. И про его истинный вид. Как он добивался смены внешности, мне ещё предстояло выяснить. Но сейчас, сравнивая его настоящий облик и эти картины, я пришёл к выводу, что он самый настоящий эльф.

— Милорд интересуется живописью? — приторно сладкий голос Витории оторвал меня от размышлений. — Я смотрю, межрасовые союзы вызывают в вашей душе интерес? Ах да, у вас же рабыня — орка. Влюблённая в вашу светлейшую персону.

— Опять ревнуешь? — я изогнул бровь и снова усмехнулся.

— Да с чего ты взял, что вообще меня интересуешь? — тут же вспылила Витория.

— М-м-м…Дай-ка подумать. Может быть с того, что я тебя правда интересую?

— Что за бред! Я с тобой ношусь исключительно ради твоих Печатей! Иначе…

— Иначе что? Полоснула бы меня ножом по горлу, пока я отдыхаю в кровати после ночи утех и сладострастия с какой-нибудь замужней дамой?

Витория резко отвернулась, ничего не ответив, скрестила руки на груди и уставилась в стену.

В стену, на которой ярко и живописно, во всех красках и подробностях изображалось слияние маленькой эльфийки с огромным зелёным орком.

— Оу… — я наклонился над ухом киллерши. — А тебя, значит, привлекают большие, зелёные…

— Ещё слово, и я вырву тебе язык, — буднично бросила мне Витория.

Я тут же заткнулся. Было в её тоне что-то такое, ну знаете, убеждающие. Вырвет же. И даже не моргнёт. Я почему-то в этом не сомневался.

Я лишь усмехнулся и отошёл, от греха подальше.

Боковым зрением я заметил какое-то движение на лестнице и обернулся. Наверху, наблюдая за нашим общением, стояла дама. Нет, не так — Дама! Прям с большой буквы. Весь её облик был преисполнен величественности и собственного достоинства. В темно-зелёном бархатном платье, скользящем по всё ещё стройному телу. В ожерелье с крупными изумрудами. И такой же тиарой, украшающей огненно-рыжие кудри. Это же тиара называется, да? Для короны мелковата. Но всё равно дорого-богато, однозначно.

Черты лица женщины были как бы вне возраста. Как и весь её облик. То есть я понимал, что ей однозначно сколько-то лет. Но сколько — не мог определить при всем желании.

— Захлопни варежку. Это всё магия. На самом деле она старая и дряблая горгулья.

Витория подошла неслышно и встала рядом, задрав голову наверх и также рассматривая женщину.