– Эх, братишка, тебе снова улыбнулась удача! – стряхивая со штанов грязь, воскликнул Ратмир.

– Разве ж это удача – подарить ничью?! – парировал Дражко.

А затем повернулся, выискивая глазами Ингигерд и увидел…

Как Олаф спешно отходит от неё, словно вор, напакостив, убегает прочь.

Ладно бы просто пробегал мимо – и пёс с ним. Но на прекрасном личике блеснули слёзы, и это мгновенно разожгло пламя гнева.

Дражко выскочил наперерез. В суматохе никто не обратил внимания, пока он не сбил Олафа с ног и приставил к горлу клинок.

– Спятил, Дражко?! – Деян подоспел первым, ухватился за руку, держащую нож.

Векша секундой позже оттащил дана, пока Удо тянул воеводу назад.

– Не подходи к ней, выродок! – Дражко скалился по-звериному, словно обезумевший, вырывался. Даже Удо пришлось напрячь все свои силы, чтобы не выпустить его.

– Я просто хотел поговорить, ничего срамного! – растерянно оправдывался Олаф

Но ложь кралась в каждом слове, будто змеиный яд – никаких сомнений! И потому Дражко рыл пятками землю в попытках достать дана.

Вокруг собрались люди. Некоторые, слишком пьяные для разбирательств, приняли всё за начало драки, с воодушевлением кинулись в толпу, но быстро были осажены гриднями Буревоя, который и сам уже оказался рядом:

– Оставь его! – прогремел он. – Хватит на сегодня крови.

Немного остыв, Дражко рыкнул на Удо, чтобы тот отпустил. С опаской, но здоровяк послушался.

– Увижу рядом с ней – убью! – пообещал Дражко.

Затем оглянулся – десятки глаз с укоризной смотрели на него. Заслужив свободу, Олаф стал гостем, разделившим хлеб и мёд с руянами. Убивать гостя, к тому же спасённого богами, – не лучший поступок.

Взяв за руку Ингигерд, Дражко ушёл. Удо, Деян, Векша и другие, немного подумав, отправились за ним.

Олаф стряхнул с себя волнение и продолжил веселиться, будто ничего не произошло. Остальные последовали примеру. Снова запели песни, осушались чарки, добрым словом поминали мёртвых.

Буревой тяжёлым взглядом провожал младшего сына.

– Эта девка сводит его с ума. – Рядом встал Ратмир. – Я видел, как она бросает ведьмовские знаки, отец. Как бы не заворожила…

– Знаки, говоришь? – нахмурился Буревой. – Одних знаком маловато, чтобы быть ведьмой. Но ты за ней пригляди.

Радислава с тревогой слушала их разговор, но встрять не посмела. Лучше потом – наедине с мужем.

«Какая ведьма? – пронеслось в голове. – Всего лишь испуганная бедняжка…»

А вот Мила думала иначе. Не мог её сын позариться на безродную рабыню! Но если уж втемяшил себе в голову, то бодаться бесполезно, пока сам не споткнётся.

Она обернулась на шум – то хохотал Олаф. Для него эта ночь была не тризной, но праздником жизни, поэтому дан полностью отдался веселью.

И тут её осенила мысль…

━─━────༺༻────━─━

На следующий день готовились к отбытию в Ругард, располагавшийся немного южнее. Даже несмотря на поздний подъём, должны добраться к полудню.

Дражко в последний раз проверял телеги, сбрую, пока Удо, Деян и Девятко валялись с распухшими лицами в тени под кроной дуба. Векша, бодрый в отличие от них, вместе с хмурым, но вполне вменяемым Большаком грузили добро, задавая тон остальным. Свежее их был только Ясон. Как и ожидалось, ромей проспал всю дорогу до Руяна, но и там его никто не тревожил. Лишь перевязав нескольких раненых, он снова отправился спать, а на предложение прийти на тризну пробормотал что-то на невнятное на своём языке и перевернулся на другой бок. Сейчас же Ясон заботливо укладывал шкатулки и мешочки с травами и порошками, инструментами и прочими лекарскими приспособами.

Ингигерд гуляла с Радиславой неподалёку от повозок, среди цветущей поляны.

Девушка так и не призналась, что именно вызвало её ночью. Пыталась обвинить дым от костров, мол, попал в глаза, но лгать ей удавалось не слишком хорошо.

Однако теперь она снова улыбалась, смеялась, хитро поглядывая на Дражко. Верно, Радислава рассказала о нём нечто постыдное, ещё с детских лет. Но ей можно – рано или поздно все секреты неизбежно будут раскрыты.

– У женщин слишком длинный язык, – пробурчал он себе под нос.

Цедраг, на правах раненого освобождённый от тяжёлой ноши, заметил:

– Прямо как пьяный Удо.

– Это точно! – поддержал Витцан. Он уже выглядел почти здоровым. Пара седмиц – и вовсе поправится.

– Вы о чём? – не понял услышавший разговор Живко. Но в ответ ничего путного не услышал.

Мальчишка всё порывался помочь, но Ясон строго наказал отдыхать.

Сбруя была в порядке. Дражко сунул коню морковку, похлопал по гриве, прогнал надоедливого комара.

– Эй, кто-нибудь, подсобите! – Векша тащил сундук, весивший, наверное, тяжелее него самого, пока Большак нёс на плече ещё больший по размеру.

Дражко только хотел подскочить на выручку, как рядом с лютичем показался человек.

Один его вид заставил зубы заскрипеть от злости.

– Давай, давай, – коверкая слова, Олаф ухватился за ручку с другой стороны.

Вдвоём они с Векшей быстро приволокли сундук к телеге, где Большак помог поднять его на настил.

– Ты… – прошипел Дражко, положив ладонь на обух топора.

Удо, Деян и Девятко вскочили, позабыв о головной боли.

Эй, я лишь помог! – Олаф примирительно выставил руки. – Клянусь перед взором Одина, к твоей женщине без дозволения подходить не буду. – Затем он перешёл на язык данов, видимо исчерпав запас славянских слов. – Ночью просто хотелось услышать родную речь из уст прекрасной девы. Проклятый Хумбли лил в мои уши одно дерьмо! Может, поэтому убивать его было так просто?

– Ты – свободный человек, – не слушая, процедил Дражко. – Но это не значит, что я не перережу тебе глотку.

В ответ Олаф промолчал, уставился, не моргая. Наверняка уговаривал сам себя не поддаваться мимолётному порыву. В серых глазах мелькали искры ярости, но благоразумие взяло верх:

– Что ж, тогда буду держаться подальше от твоего клинка.

Только когда он ушёл, Дражко убрал руку с оружия. По глазам, по повадкам, по еле заметной ухмылке под лохматыми усами чувствовалась ложь, притворство и опасность. Не стоит полагаться на клятву викинга, особенно если тот клянётся Одином – любителя лжи.

Олаф удалился, по пути встретив Буревоя и Ратмира с малой дружиной. Брат, взглянув на поляну, тут же крикнул:

– Радислава, подойди ко мне! – Ратмир пытался скрыть раздражение, но все уловили неприязнь. Жену он любил больше жизни… Значит, дело в Ингигерд?

Радислава, напоследок хихикнув ещё про какой-то секрет, пляшущей походкой направилась к мужу. Скоро к ним подошла Мила. Передала спящего внука, убедилась, что все вокруг занимаются своим делом (Удо, Деян и Девятко, только завидев её, принялись изображать бурную деятельность) и прильнула к Буревою.

Скоро всё было готово к отправлению. Дражко аккуратно подсадил Инги на повозку, вздохнул цветочный аромат волос и, когда девушка улыбнулась в ответ, сам расплылся в улыбке.

Когда она рядом, прочие беды казались пустяком. Может, и вправду ведьма?

━─━────༺༻────━─━

Ругард издали возвышался над холмами, кронами елей, берёз и осин. Ощетинившийся частоколом вал, будто великан, наблюдал за каждым прохожим на многие вёрсты вокруг. Одновременно служил ориентиром – не потеряешься, – и предупреждением для врагов.

Крепость была двухступенчатой. Верхнюю, самую защищённую часть, занял княжий терем, гридница, оружейная и вместительный амбар для припасов на случай осады. Пониже, выступая первой линией обороны, – широкий кряж, огороженный толстой стеной с двумя воротами. Здесь стояли конюшни, торг и места для дружины, где обучали молодняк, устраивали соревнования и пиры. Вокруг вала беспорядочно раскинулись хутора. В отличие от пограничных селений вагров, не тронутые частыми пожарами и довольно богатые.

Гридни один за другим покидали караван, сворачивая на кривые улицы. К тому моменту, когда повозка Буревоя достигла двора на берегу реки, остальные уже разбрелись по домам.