С особенным волнением ждали матери отроков, не вернулись из первого похода. Пытались разглядеть «Лебедя» и с наконец увидели его рядом с ладьёй Буревоя, узким и быстрым «Копьём». Облегчение скоро отступило – теперь высматривали родные лица.

Дражко помрачнел. И чем ближе была пристань, тем сильнее ком застревал в горле. Он различал матерей и отцов погибших, видел в них несбыточную надежду и представлял, как будет рушить её. Глаза сами, по привычке, выискивали отца. Но вместо поддержки тот ответил хмурым вздохом и отвернулся.

– Их погребут дома. Этот дар достаётся не каждому… – Удо попытался немного утешить друга. – И мы справим по ним такую тризну, что до самого Ирия дойдёт шум!

Не помогло.

Когда борт ударился причала, затянули крепёжный канат, и Дражко первым сошёл с ладьи. Родственники гридней уже ломанулись навстречу, выкрикивая имена.

– Витцан! Цедраг! – матушка братьев со слезами на глазах кинулась к ним и едва не сбила с ног, слишком поздно заметив раны. – Что же вы… Как же вы так!

– Всё хорошо, мам, – ласково успокаивал её Цедраг, хотя от боли сковало грудь.

Отец их прибыл раньше, с Буревоем. Но только теперь добрался до жены, воссоединив счастливую семью.

И тут, разрезая душу, донеслось:

– Круто! Где же ты? Отзовись, прошу!

– Молчан!

Смех и радость от воссоединения разбавила печаль. Дражко видел свою мать, смиренно ожидавшую позади остальных. К ней он подойдёт позже. Сначала – обязанность воеводы.

Он к бедной женщине, всё ещё ждущей, что сын спрыгнет за борт и кинется в её объятья.

– Круто сражался подобно богу, вы можете гордиться им…

━─━────༺༻────━─━

Суета немного улеглась. Проследив, чтобы погибших забрали родственники, а добычу переносили на склад, Дражко подошёл к матери.

– Иди ко мне, – чувствуя печаль сына, она обняла его и какое-то время просто молча прижимала к себе.

Подошёл Буревой.

– Здравствуй, Мила. Я же говорил – всё с ним хорошо.

– Хорошо?! А это ты видел?! – резко воскликнула матушка, наконец обратив внимание на израненное лицо. – Да это же!..

– Хватит!

Мила замерла, потому что гаркнул на неё не Буревой, привыкший командовать, а сам Дражко. И так гулко, твёрдо!

– Не велика беда, переживу. Лучше вот, познакомься. – Он позвал ждущую неподалёку Ингигерд.

Девушка робко подошла к ним, чувствуя на себе тяжесть взгляда статной, будто высеченной из камня женщины. Её широкие скулы придавали льда в выражении лица; светлые волосы под расшитым узорами платком были собраны в длинную тяжёлую косу, а с очелья свисали серебряные кольца*, украшенные резьбой.

(*Височные кольца – один из главных маркеров, указывающих на славянское происхождение находок. Кольца различной формы вешались на *очелье (ободок, повязка вокруг головы) или вплетались в волосы. Такие украшения были типичны для славянских женщин, хотя и имели свои региональные особенности)

Рядом с ней, казалось, даже воздух становился вязким, и стоит ей взмахнуть рукой, как сами боги ниспошлют на неугодного великую кару.

– Кто это? – со сталью в голосе спросила Мила.

– Ингигерд. – Дражко чуть не дрогнул, тоже почувствовав настроение матери, но всё же продолжил: – Я нашёл её в селении данов. Она моя женщина.

– Холопка, – уточнила Мила.

– Нет.

– Дражко… – теперь и Буревой напрягся. Брат наверняка рассказал ему о своих опасениях.

– Ратмир! – вдруг прервал их звонкий клич.

– Радислава!

Невероятной красоты девушка с чёрными как смоль волосами неслась к Ратмиру со всех ног, прыгнула на шею, грозя опрокинуть на землю, и принялась осыпать лицо поцелуями, приговаривая между делом:

– Прости… Сын –… Только уложила…

– Хулиганил, да? – улыбаясь, спросил Ратмир.

– Ещё как! Будто знал, что прибудешь.

Ратмир и Радислава поженились прошлой весной и уже растили годовалого сынишку, отстроили отдельный двор, завели хозяйство.

Родители грозились до зимы женить и Дражко.

– Матушка, – приветствовал брат, с трудом отлипнув от возлюбленной.

Тут же лицо Милы смягчилось, уголки губ поднялись, а голос потерял сталь:

– Здравствуй, мой дорогой.

Уличив момент, Дражко решил уйти подальше. Ввязываться в разборки с матерью сейчас не хотелось, поэтому он прижал Инги поближе и направился к торгу, где потихоньку собирались все прибывшие. Однако незаметно улизнуть не получилось – Буревой напомнил, что обязанности воеводы ещё не закончились:

– Перед тризной нужно разделить добычу. Не забудь созвать дружину до вечера.

━─━────༺༻────━─━

Ральсвик шумел, пел, всюду суетились люди. Купцы работали в поте лица, корчмарь только и успевал разливать по чашам напитки, а скоморохи, объявившиеся, казалось, из ниоткуда, наполняли округу песнями да музыкой.

Воины гуляли на полученные доли. Удо осушал уже третий кувшин, пытаясь перепить Большака, но до сих пор настаивал, что трезв как стёклышко, в доказательство метнул нож в столб, у которого сидел Девятко – клинок воткнулся в вершке от уха.

– Свиная ты морда! – вскочил он парой мгновений позже, когда хмель вышел с хлынувшим потом. – А если б в башку попал?!

– Ну, не попал же! – искренне не видя причин для беспокойства заметил Удо.

Затем случилась драка. Причём не по этому поводу, хотя и вытекала из него. Девятко, протрезвевший, но не до конца, пожелал наказать обидчика и вскочил с места. Однако по пути наткнулся на фризского купца, нёсшего аж целую бочку мёда к своим дружкам на другом конце длинного стола. Причём он так спешил, что на ходу ковырял крышку. Поэтому, когда бочка упала, содержимое расплескалось по земле.

– Э… это ж… – купец какое-то время не двигался с места, не веря собственным глазам, но затем воспылал яростью, принялся осыпать проклятиями, которые мало кто понял, кроме его же дружков, а потом накинулся на Деяна, потому что тот стоял на месте Девятко.

Сам Девятко, казалось, не заметил столкновения и продолжил двигаться в сторону ничего не подозревающего Удо. Но не успел – сцепившиеся фриз с Деяном сбили его с ног.

Потом, конечно, присоединились дружки купца, гридни, прочие посетители – эти уже за компанию метелили всех без разбору.

Так оно бы и продолжалось, не отвлекись Удо от их с Большаком спора.

– О, мордобой! – радостно воскликнул он и вскочил со скамьи.

Большак вслед за ним тоже возжелал присоединиться. И только дерущиеся заметили двух великанов, тут же ломанулись кто куда, позабыв о вражде.

Деян как раз выскочил наружу, сверкая фингалом, когда Дражко вместе с Ингигерд проходили мимо.

– Воевода!

– Воевода? – следующим вывалился Девятко.

– С дороги! – Фризский купец растолкал обоих, вылетев из корчмы.

И, наконец, в проёме показался Удо:

– О, Дражко! – Под мышкой здоровяк держал одного из фризов, не успевших удрать. – Гляжу, одел свою красавицу!

Пока дружина веселилась, Дражко приводил в порядок внешний вид Ингигерд. Подбирать подобающие одежды помогала Радислава – наверное, единственная из семьи, кто обрадовалась новой подружке. В Стариграде заняться этим было некогда, но теперь девушка облачилась в длинную, до пола, рубаху с вышитыми на вороте и рукавах рисунками, с красной узорчатой плахтой*. Плечи покрывал шерстяной платок, а в собранные в косы волосы Радислава вплела по три серебряных кольца, свисающих от висков до ушей. Шею украшало ожерелье их разноцветных стеклянных бус.

(*Плахта – поясная часть женского костюма, отдельная от рубахи. Похожа на длинную юбку)

Сама Ингигерд хотя и чувствовала чуждость наряда, всё же не могла не наслаждаться, когда мужи поворачивали головы, проходя мимо, а женщины бросали завистливые взгляды.

– Заканчивайте. – Дражко осмотрел устроенный его гриднями беспорядок, тяжело вздохнул. – Говорят, Трувор уже прибыл. Скоро начнётся тризна.

━─━────༺༻────━─━

Жизнь сменялась смертью, как день – ночью. Солнце в очередной раз клонилось к горизонту, уступая мир живых миру мёртвых, открывая дорогу Ирий, и потому сейчас подходящее время, чтобы проводить их.