– Кто таков? – прищурившись, спросил воин лет тридцати, со впалыми щеками и морщинистым лицом.

Он был из тех нескольких человек, которых сходу угадать не получилось. Говор казался непривычным, но будто бы знакомым, одеждой также не сильно отличался, но всё же…

– Пусти его, Сечень! – воскликнул Рорик.

И гридни расступились, снова вернувшись к своим делам.

– Дражко! Рад тебя видеть!

Князь тепло поприветствовал его, приобнял, а после обратился к юноше с ястребиным носом:

– Хелгу*, иди. И смотри, на рожон не лезь.

(*Вероятно, имя Олег произошло из скандинавского "Хелгу", "Хельги". Есть также версии, сопоставляющие "Олега" с "Вольгой". Но, на мой взгляд, это применимо только к женской форме "Ольга", т.к. она не единожды записана в Лаврентьевской летописи, как "Вольга". В то время как "Олега" с приставкой "В-" я (как, вроде бы, и другие люди) не нашёл. Может, такая форма женского имени более поздняя, но мне нравится такая версия, а подробных комментариев более весомых знатоков отыскать не удалось)

Юноша кивнул и удалился в сторону города.

Дражко вопросительно посмотрел на Рорика. Мол, куда это ты его?

– Не обращай внимания, ничего особенного.

«Вряд ли», – хмыкнул Дражко, но решил, что приказы чужих князей – заботы этих самых князей.

– Что сделает Мстивой? – хрипловато, затянуто, но почти не тревожа рану проговорил он.

Рорик подумал, погладил свисающие усы, словно в них и хранился ответ. Почему-то промелькнула мысль, будет ли он, Дражко, так же гладить или крутить усы, когда отрастут? Многие так делали…

– Давай не буду гадать, ладно? Не хочу сглазить.

«Значит, ничего хорошего», – понял Буревоич.

– У Трувора такие же отметины на коже, – он решил вернуться к Хелгу.

– Да. Трувор собственной рукой нанёс на него обереги.

А вот это удивительно. К таинственному волхву иногда напрашивались в ученики, даже некоторые младшие жрецы Святовита рискнули наведаться к нему. До Ругарда доходили слухи о гневе Годолюба, когда он узнал об этом.

– Он особенный, – угадал Рорик. – Похож на Трувора. Быть может, его связь с богами даже сильнее.

– Вряд ли, – усомнился Дражко.

Хотя секундой позже чутьё подсказало, что он ошибается.

━─━────༺༻────━─━

Говорили долго. А ожидание, казалось, тянулось ещё дольше. Удо вовсю готовил дружину к отплыву, Веремуд снаряжал «Лебедь», Ясон наконец-то смог отдохнуть – с Мстивоем прибыли княжеские лекари, так что о раненых нашлось кому позаботиться.

Несчастный ромей крепко заснул и вполне мог проснуться уже на Руяне, если не будить его нарочно.

Отец сопровождал Вислава на время переговоров, что только на руку – встречаться с ним сейчас не хотелось. А Ратмир следил за войском, поэтому Дражко снова был представлен сам себе.

Он навестил раненых. Большинство отправятся в скором времени. Даже Витцан уже самостоятельно ковылял, хоть и приходилось постоянно бороться со слабостью.

Погибших готовили к последнему плаванию. Обычно мертвецов хранили на месте гибели, но в этот раз речь шла о воинах, впервые отправившихся в поход. Погибших по его, Дражко, вине. Вряд ли матерей утешит захваченная добыча и достойная песен смерть их чад.

«Путь к славе пролегает по рекам крови, – сказал как-то Буревой. – Не только вражеской, но своей собственной».

Теперь Дражко понял эти слова. До того война казалась чем-то былинным, завораживающим. Как вести ладью в бурных холодных водах, когда ледяные брызги обжигают лицо, будоражат мысли. Она и сейчас не потеряла своей остроты, но тела павших соратников якорем утягивали на дно – мрачное и беспросветное.

Да, отец прав. Путь к славе пролегает по рекам крови. По шипящим злым потокам, поглощающим смельчаков, что решились бросить им вызов. Поэтому у рулевого весла должен стоять крепкий кормчий, способный вывести ладью в бескрайнее, бесконечное море.

«Я буду таким кормчим, – обещал себе Дражко. – Вот увидишь, отец. Увидишь, брат. Я вас превзойду!»

Скрип дверных петель княжеского терема прервал ожидание собравшихся в крепости. Люди повскакивали с мест, замолкали оживлённые разговоры, обрубались недосказанные шутки. Внимание сосредоточилось на франкских послах.

Те быстрым шагом направились к лошадям, вскочили в сёдла, сверкая довольными рожами. Мстивой не спеша следовал неподалёку, хмуро провожая их взглядом.

– Ты очень мудрый правитель, – без тени лукавства сказал Харибод, поворачивая мерина. – На закате ждём вас в условленном месте.

Князь кивнул. Молча. За спиной пронёсся Вислав со своей свитой – явно недовольный и раздражённый.

Послы отправились прочь, поднимая пыль. Дражко и сам догадывался о результатах переговоров, но по лицу Рорика ещё удостоверился в собственных домыслах.

– Ну, всё. По домам, – вдруг сказал Векша.

Он не выглядел огорчённым. Скорее насмехался нал Мстивоем и над всеми остальными вокруг.

– С чего ты взял? – встрепенулся Деян.

– Что я, вашего брата не знаю? – хмыкнул лютич. – Откупился князь. Побоялся супротив Людовика ентого выступать.

– Ты говори, да не заговаривайся! – возмутился Сбыслав, готовый доказать правоту кулаками.

– Тихо! – оборвал их Дражко.

К ним приближался Буревой.

– Отец? – Ратмир встал рядом.

– С зарёй отплываем, – с силой выдавил из себя Буревой. – На Руян.

━─━────༺༻────━─━

Под молчаливые взгляды повозки с данью тянулись по ухабистой дороге прочь из города. Дружина Мстивоя, во главе с хмурым Збигневом сопровождали их, не смея оглянуться.

Слухи уже разошлись по войску – Людовик вёл не меньше двух тысяч человек, половина из которых – всадники. То были не наскоро созванные эделинги*, усиленные наёмниками и ополчением, а опытная армия, слаженная во многих сражениях. Даже с помощью руянского войска одолеть их будет непросто.

(*Эделинги – родовая знать у саксов)

Но это понимал князь Мстивой. Он знал, что за двумя тысячами может нагрянуть вдвое больше. Что по морю быстро разнесутся вести об ослабленном Стариграде, и полчища викингов коршунами накинуться на земли вагров. А лютичи захотят отомстить за недавний поход под стягом Табемысла.

Даже если удастся разбить франков, беды не избежать, поэтому князь принял решение заплатить золотом, серебром и мехами.

Однако Дражко не заглядывал так далеко. Проклятый Сина, которого он поклялся убить, снова ускользал из рук, и это занимало все мысли. Судьба вагров не волновала его. Даже не так – он и не задумывался о ней, потому как звон стали заглушал шелест на пшеничных полях, которые будут сожжены, вытоптаны копытами франкских лошадей. Воинственный клич скрывал голоса купцов и ремесленников, чьи дома подвергнутся разрушению, а добро сгинет в делёжке награбленного.

Он наблюдал спокойное, умиротворённое лицо Круто и жаждал отплатить врагам за то, что этот храбрый умелый воин уже никогда не раскроет веки. Но завтра придётся возвращаться домой, ещё дальше от желанной мести.

Закатное солнце отражалось рябью озера, слепило глаза. Пожалуй, стоит отправиться спать. Худые вести отнимали сил больше, чем тяжёлая битва.

━─━────༺༻────━─━

Вода в чаше окрасилась алым от вечерней зари. Горло Ингигерд пересохло, но даже капля в рот не лезла – страх окутал её разум.

Тот грозный венд, Ратмир, так злобно глядел на неё, когда она решила прогуляться на свежем воздухе, что дрожь пробежала по телу. Руны, помимо прочего, говорили об опасности. Ингигерд не единожды взывала к ним, как учила бабушка. Каждый раз ответ был запутанным, но угрозу обещали всегда.

Так не об этом ли предупреждали боги? Вдруг Ратмир решит защитить брата от возможного проклятия и убьёт ее?

Участь пленницы не прельщала, но смерть пугала ещё больше. Чтобы вернуться домой, снова увидеть Ингвара, нужно сохранить жизнь любой ценой.

Вода в чаше задрожала. За дверью послышался скрип досок, заставивший затаить дыхание.